Где живет, не знаю, умирать ходит в Муми-дален
Когда теряет равновесие
твое сознание усталое,
когда ступеньки этой лестницы
уходят из-под ног,
как палуба,
когда плюет на человечество
твое ночное одиночество
Ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия
произведения искусства,
и даже самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.
Но лучше поклоняться данности
с глубокими ее могилами,
которые потом,
за давностью,
покажутся такими милыми.
Но лучше поклоняться данности
с короткими ее дорогами,
которые потом до странности
покажутся тебе широкими,
покажутся большими,
пыльными, усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
покажутся большими птицами.
Но лучше поклонятся данности
с убогими ее мерилами,
которые потом до крайности
послужат для тебя перилами
хотя и не особо чистыми,
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице.
Набил по памяти, так, как запомнил ребенком, прочтя "Одиночество" в самиздате, на папиросной бумаге (оригинал до сих пор пылится где-то на антресолях). Оказалось - два раза «но» вместо «да», пара сбоев в размере и пунктуации. Править не стал. Может, в самиздате так и было.
Не знаю другой вещи так точно описывающей фронтирное состояние - между детством и взрослостью, между радостью и горем, между явью и сном, когда снотворное уже принято, веки тяжелеют, и смерть побеждает жизнь неизвестным способом.
Разве что экзистенциальные тувеянссонвские «Филифьонка перед бурей» или «Муми-папа и море».
Всю пятницу ходил в футболке и носках с муми-троллями привезенными molcha из Норвегии, кажется.
Ксю, милая, а в Венецию, например, ты не собираешься? Мечтаю о трусах с бродскими.
твое сознание усталое,
когда ступеньки этой лестницы
уходят из-под ног,
как палуба,
когда плюет на человечество
твое ночное одиночество
Ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия
произведения искусства,
и даже самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.
Но лучше поклоняться данности
с глубокими ее могилами,
которые потом,
за давностью,
покажутся такими милыми.
Но лучше поклоняться данности
с короткими ее дорогами,
которые потом до странности
покажутся тебе широкими,
покажутся большими,
пыльными, усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
покажутся большими птицами.
Но лучше поклонятся данности
с убогими ее мерилами,
которые потом до крайности
послужат для тебя перилами
хотя и не особо чистыми,
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице.
Набил по памяти, так, как запомнил ребенком, прочтя "Одиночество" в самиздате, на папиросной бумаге (оригинал до сих пор пылится где-то на антресолях). Оказалось - два раза «но» вместо «да», пара сбоев в размере и пунктуации. Править не стал. Может, в самиздате так и было.
Не знаю другой вещи так точно описывающей фронтирное состояние - между детством и взрослостью, между радостью и горем, между явью и сном, когда снотворное уже принято, веки тяжелеют, и смерть побеждает жизнь неизвестным способом.
Разве что экзистенциальные тувеянссонвские «Филифьонка перед бурей» или «Муми-папа и море».
Всю пятницу ходил в футболке и носках с муми-троллями привезенными molcha из Норвегии, кажется.
Ксю, милая, а в Венецию, например, ты не собираешься? Мечтаю о трусах с бродскими.