Армия "плохого" времени (чтиво и размышления вслух).
В дополнение к недавним дискуссиям о нюансах российско-украинского конфликта и СВО: "удивительной" недееспособности армий - в одних случаях, и не менее "странных" сверхэффективных прорывах в других, показательности ЧВК и пр. наёмников сравнительно с ВС и их внутриполитической активности. Не считая себя экспертом в военном вопросе я удерживался от сколько-нибудь категорических высказываний, и лишь пару раз (например: Записки младшего секретаря Старшего жреца Тайной Ложи (стра-а-ашно, аж жуть!), Мой комментарий к записи «Как просрать армию и государство: Уроки большевизма, которые мы…; ну, и ещё кое-где в обсуждениях) указал на очевидные (как мне казалось - но дискуссии сходу отмели подобные представления) и подтверждённые данные - самого общего характера, а также - позволил себе сделать предположения о причинах таковых. Сводились оные, в принципе, к двум постулатам, проистекающим из особого (постглобалистского) состояния социума, который можно определить как "капитализм в стадии упадка", и который характеризуется весьма существенным "проседанием" производственной базы, каковое задаёт и соответствующие новые тренды ("экономность" (выживание) вместо "победительности" (экспансии)), и критерии оценки общественной эффективности:
1) снижение привлекательности к навязыванию собственного влияния вовне (будь то прямой аннексией территории или установлением собственных правил для производства и рынка), плюс - возросшие риски (ЯО);
2) снижение возможностей социума по поддержанию - и физическому (экономическому), и организационному, и демографическому - практически всем общественным отраслям - крупных и сложных (многопрофильных) воинских образований, способных к координированному решению стратегических задач самого высокого (вплоть до трансконтинентального) уровня - успешному захвату и удержанию (или эффективному противостоянию таковым действиям) значительных территорий (одновременно на нескольких фронтах и в нескольких странах),
которые, в свою очередь, обусловили воплощение новой военной концепции, сконцентрированной на высокоточных "точечных" операциях специализированными подразделениями с применением высокотехнологического вооружения и обязательной таковой же поддержкой теми или иными специализированными группировками артиллерии (преимущественно дальнобойной), авиации, флота, ракетных (военно-космических) войск.
Понятно, что эффективность деятельности (в том числе - и боевой) не является абсолютным параметром, а зависит от множества самых разных параметров, статистически же наиболее значимым (для концепции как таковой) самым значимым будет соответствие поставленных задач целевому назначению, в рамках коего и происходило формирование указанных подразделений (образно: ракета и рапира - это принципиально отличные прежде всего по функционалу девайсы, и фехтовать ракетой будет также бессмысленно, как и парировать вручную ракетные удары). Этим, в первую очередь, думается, и объясняется успешность или провальность тех или иных операций - которая, впрочем, отчасти нивелируется общностью концепций (обеим соперникам приходится применять крайне малопригодные для вынужденных задач средства); так что мы сейчас наблюдаем что-то вроде "дуэли на мясорубках" (т.е. вдвойне ужасное - как и по-сути, так и по методам, которые приходится высасывать из пальца изобретать буквально "на ходу").
Подтверждением именно такого толкования ситуации может служить тот факт, что подобные милитаристические трансформации начались именно с передовых, а не отстающих, капстран - где указанные тенденции, разумеется, проявились как раньше, так и наиболее последовательно отчётливо, и чьими активными усилиями указанная "новая военная концепция" (сократить, что ли, до какого-нибудь НВК?) и стала общеупотребительной. Вот, например, цитата из романа Томаса Клэнси "Долг чести" 1994 года (ранее я уже как-то цитировал этого писателя - забавный дядька; если кто-то действительно хочет разобраться в политических представлениях американцев второй последней четверти XX столетия - хороший вариант: рекомендован к чтению учащихся американских высших военных заведений; имеющиеся экранизации в этом плане существенно уступают, т.к. именно "мировоззренческий" пласт и общественное "настроение" в них практически полностью утеряны):
* * *
Должность командующего подводными силами Тихоокеанского флота была когда-то недосягаемой мечтой всякого подводника, но теперь это осталось в прошлом. Первым знаменитым командующим был вице-адмирал Чарлз Локвуд, а из тех, кто сумели разгромить Японию, более важную роль сыграл только Честер Нимиц, ну и, может быть, Чарлз Лейтон. Именно по команде Локвуда, занимавшего тогда этот самый кабинет на вершине горы, с которой просматривался весь Пирл-Харбор, Маш Мортон, Дик О'Кейн, Джин Флакки и другие легендарные командиры подводных лодок шли в бой против японских кораблей. Тот же самый кабинет, та же самая дверь и даже та же самая надпись на двери: «Командующий подводными силами, Тихоокеанский флот США», однако теперь, чтобы занять эту должность, воинское звание могло быть и пониже. Контр-адмирал ВМС США Барт Манкузо понимал, как ему повезло, что он сумел подняться столь высоко. Это радовало его.
А вот огорчало сознание, что он по сути дела стал командующим умирающего флота. Локвуд командовал настоящим флотом, который состоял из множества подводных лодок и плавучих баз. Ещё недавно Остин Смит посылал свои сорок субмарин в разные уголки самого большого в мире океана. Теперь же в распоряжении Манкузо всего девятнадцать ударных подводных лодок и шесть ракетоносцев, причём все шесть стоят у причала, ожидая, когда их разоружат в Бремертоне и затем пустят на металлолом. Не останется ни одного ракетоносца, даже в память о прошлом в качестве музейного экспоната. Впрочем, это мало беспокоило Манкузо. Ему никогда не нравились подводные ракетоносцы, не нравилась страшная цель, для которой они были предназначены, не нравилась система их скучного и методичного патрулирования, не нравился, наконец, моральный настрой их командиров. Воспитанный на ударных подлодках, Манкузо всегда предпочитал активные действия торпедных субмарин - предпочитал раньше, поправил он себя.
Раньше. Теперь всему этому пришёл конец - или почти пришёл. Со времён Локвуда назначение ударных атомных подводных лодок изменилось. Если в прошлом они занимались преследованием надводных кораблей - как торговых, так и военных, - то позже стали охотиться в первую очередь за вражескими подводными лодками, подобно тому как основной целью истребителей стало уничтожение истребителей же противника. Такая направленность сузила сферу действий подводников, сосредоточив все внимание на соответствующем снаряжении и блестящей подготовке команды. Никто не мог преследовать вражеские подводные лодки более успешно, чем ударные субмарины. Трудно было предположить, что это назначение ударных подводных лодок окажется ненужным. На протяжении всей своей службы на подводном флоте Манкузо готовился к выполнению задачи, которая, как он надеялся, никогда не будет поставлена перед ним, - обнаружении, преследовании и последующем уничтожении советских подводных лодок - и ударных и ракетоносных. Более того, ему удалось достичь в этом деле такого совершенства, о каком не мог мечтать ни один командир-подводник, - он принимал участие в захвате русской субмарины, - легендарном захвате, все ещё находящемся в списке самых секретных успехов его страны. В конце концов, захват в плен лучше уничтожения, не правда ли? Но время шло, и мир изменился. Манкузо приложил к этому немало усилий и гордился этим. Не стало Советского Союза.
К сожалению - по крайней мере так ему казалось, - с распадом Советского Союза исчез и его военно-морской флот, а поскольку угроза со стороны советских подводных лодок сошла на нет, его страна - как это неоднократно случалось и в прошлом - вознаградила своих воинов тем, что забыла об их существовании. Теперь субмаринам контр-адмирала Манкузо нечем стало заниматься. Некогда могучий огромный советский Военно-морской флот на деле прекратил своё существование. Только на прошлой неделе он просматривал спутниковые фотографии баз в Петропавловске и Владивостоке. Все до единой подводные лодки, находившиеся в составе советского - теперь русского! - флота, были пришвартованы у причалов, а на некоторых снимках отчётливо виднелись рыжие потёки ржавчины - следствие коррозии металла.
Как ещё можно использовать подводные лодки? Преследовать на них торговые суда? Но это просто смешно. Более того, «орионы», в том числе и огромное количество самолётов Р-ЗС, тоже предназначенных для преследования и уничтожения вражеских подводных лодок, уже давно оснастили ракетами «воздух - корабль», они летали со скоростью на порядок выше скорости любой субмарины и в том маловероятном случае, когда понадобится потопить транспортное судно, могли сделать это намного лучше и быстрее.
То же самое относилось и к надводным военным кораблям - к тем, что ещё оставались в строю. Грустная правда, если можно было так назвать создавшееся положение, заключалась в том, что Военно-морской флот США, даже сократившийся и находившийся на грани уничтожения, всё-таки был способен справиться с тремя флотами любых других стран, вместе взятыми, быстрее, чем противник успеет собрать силы и опубликовать пресс-релиз о своих агрессивных намерениях.
И что же дальше? Даже если твоя команда выигрывала Суперкубок по американскому футболу, ты знал, что на следующий год ей снова предстоит играть против соперников. А вот в этой самой серьёзной из всех человеческих игр победа, достигнутая его страной, привела к гибели флота. В море у США не осталось соперников, да и на суше тоже, и при новом мировом порядке подводные силы оказались первыми из всех видов вооружённых сил, нужда в которых исчезла. То обстоятельство, что подводные силы Тихоокеанского флота ещё действовали, объяснялось бюрократической инертностью. На Тихоокеанском флоте должна существовать должность командующего всех служб, следовательно, сохранился и пост командующего подводными силами - по аналогии с морской авиацией, надводными кораблями и службой тыла.
Из девятнадцати ударных подводных лодок, которые были в распоряжении Манкузо, только семь находились сейчас в море. Четыре стояли на капитальном ремонте, и верфи старались как можно продлить его, чтобы оправдать собственное существование. Остальные лодки были ошвартованы у плавбаз или у пирсов, и обслуживающий их персонал прилагал все усилия, стараясь обнаружить все новые и новые недостатки для оправдания своей необходимости и сохранения рабочих мест. Из семи субмарин, находившихся в море, одна преследовала китайскую атомную ударную подлодку - эти лодки издавали такой шум, что Манкузо всерьёз беспокоился о барабанных перепонках гидроакустиков. Преследование китайских подводных лодок походило на наблюдение за слепым инвалидом, пересекающим пустую площадь при ярком дневном свете. Ещё две лодки Манкузо занимались выполнением экологических программ - следили за китами, чтобы определить их поголовье. Это делалось не для китобоев, а по просьбе учёных-экологов. Выполняя задание, подводники сумели установить, что китов значительно больше, чем предполагалось. Опасности вымирания китов не стало, и потому перед организациями экологов тоже возникли трудности с финансированием. Правда, все, что было связано с китами, ничуть не беспокоило Манкузо - он никогда не собирался за ними охотиться.
Остальные четыре субмарины занимались боевой подготовкой, практикуясь главным образом в слежке друг за другом. Однако защитники окружающей среды сумели всё-таки отомстить подводным силам Тихоокеанского флота США. Если раньше они в течение тридцати лет протестовали против строительства и эксплуатации атомных подводных лодок, то теперь боролись против их вывода из строя, ссылаясь на сопряжённые с этим экологические опасности, так что больше половины рабочего времени Манкузо тратил на самые разные доклады, ответы на запросы и подробные разъяснения ответов. «Неблагодарные мерзавцы», - ворчал Манкузо, В конце концов, разве не он помог им решить проблему охраны китов? Адмирал фыркнул в свою чашку кофе и открыл новую папку.
- У меня хорошие новости, шкипер, - неожиданно услышал он за спиной.
- Кто тебя сюда пустил, черт побери?
- Я договорился с твоим боссом, - ответил Рон Джоунз. - Он утверждает, что ты погребён под грудой каких-то документов.
- Уж ему-то следует знать каких. - Манкузо встал, чтобы поздороваться с гостем. У доктора Джоунза тоже возникло немало проблем. От окончания холодной войны пострадали почти все фирмы, которые выполняли оборонные заказы, а Джоунз занимался разработкой гидроакустических систем для подводных лодок. Разница заключалась лишь в том, что, работая на Министерство обороны, Джоунз успел разбогатеть. - У тебя есть хорошие новости?
- Наша компьютерная программа оказалась наиболее оптимальней для прослушивания морских глубин в поисках наших теплокровных угнетаемых сородичей. Мы только что получили донесение с «Чикаго» - им удалось обнаружить ещё двадцать горбачей в Аляскинском заливе. Думаю, мне удастся заключить контракт с обществом охраны китов, так что я могу позволить себе пригласить тебя пообедать, - закончил Джоунз, опускаясь в кожаное кресло. Ему нравилось на Гавайях, и он был одет по-курортному.
- Скажи, ты когда-нибудь испытываешь печаль по старым добрым временам? - спросил Барт улыбнувшись.
- Ты имеешь в виду те дни, когда мы носились по океану на глубине четыреста футов в стальном цилиндре и по два месяца к ряду не видели дневного света и дышали воздухом, пропахшим машинным маслом пополам с ароматом гальюна, когда мы каждую неделю ели одно и то же, смотрели старые кинофильмы и записанные на видеоплёнку телевизионные шоу, уставившись на экран размером с лист бумаги, когда по шесть часов просиживали с наушниками в напряжении, словно нейрохирург на операции, и мечтали, что когда-нибудь удастся поспать ночью целых пять часов подряд? Да, Барт, это были хорошие деньки. - Джоунз помолчал, задумавшись на мгновение. - Жаль, что я уже не так молод, чтобы испытывать удовольствие от этого. А ведь мы тогда знали своё дело, правда?
- Лучше многих, - кивнул Манкузо. - Так что там у тебя с китами?
- Новая компьютерная программа, что разработали мои парни, позволяет прислушиваться к дыханию и частоте сердечных сокращений у китов. Оказалось, у них характерная частота. Если приложить к этим громадинам стетоскоп, когда они плывут в глубине, то барабанные перепонки сомкнутся посреди черепа.
- А для чего программа была разработана первоначально?
- Разумеется, для слежения за подводными лодками типа «кило». - Джоунз усмехнулся и посмотрел в окно на опустевшую военно-морскую базу. - Только не теперь. Мы кое-что изменили, в том числе внешний вид, и я связался с экологами.
Манкузо мог бы рассказать, как использовалась эта программа в Персидском заливе для слежения за этими самыми иранскими подводными лодками типа «кило». Согласно разведданным, одна из них недавно исчезла. Скорее всего она попала в этом мелком заливе под киль какого-нибудь супертанкера, причём команда танкера даже не заметила, что они с чем-то столкнулись. Как бы то ни было, остальные подводные лодки иранцев находились сейчас у причалов. Может быть, до иранцев дошло наконец прозвище, которым наградили их старые моряки, - их ведь называли когда-то «поросячьими судёнышками», - и они решили больше не прикасаться к своим новым субмаринам.
- Да, выглядит пустовато. - Джоунз кивнул на то, что было когда-то одной из крупнейших военно-морских баз в мире. Ни одного авианосца, только два крейсера, несколько эсминцев, столько же фрегатов, пять плавбаз. - Кто теперь командует Тихоокеанским флотом - главный старшина?
- Типун тебе на язык, Рон. Никому не говори об этом, ладно?
В книге сокращение связывается с постсоветской разрядкой, и, полагаю, что хотя взаимосвязь (как минимум - хронологическая) очевидна, тем не менее это - скорее разные следствия единой причины, нежели однозначная "вертикальная" взаимозависимость.
Ну, и также можно подкинуть пару справочных материалов, которые, думается, говорят сами за себя:
Зелёный Нет вооружённых сил (Гаити, Гренландия, Исландия, Коста-Рика, Панама)
Бирюзовый Нет воинского призыва
Тёмно-синий Активная система призыва, но призываются менее 20 % всей возрастной группы
Красный Общая воинская повинность
Серый Нет информации
Click to viewТут важно не только смотреть на цифры (хотя тотальное сокращение всех военных формирований минимум на треть (а если "вынести за скобки" Китай - ситуация будет ещё разительнее) уже более, чем показательна), но и понимать, что любой масштабный процесс имеет ещё и собственную инерцию (тем большую - чем значительнее он сам) и что тенденция отнюдь не завершена, а находится ещё в развитии, причём, разумеется, текущие события внесут в неё существенные корректировки; в частности - кризисность периода может выразиться (синхронно с "национализацией" - дроблением глобальной экономики на более автономные государственные) в некоторой реставрации прошлых подходов - появлением более массовых, но не столь "технологичных" армий; другое дело, что в период упадка этот вариант: а) вряд ли достигнет уровня, сопоставимого с прошлым; б) вряд ли продержится долго; также не исключён случай, что оный и вовсе так и останется лишь "благопожеланием" ("вот если бы...").
Также надо иметь в виду неравномерность классового вообще и капиталистического в частности мира: те или иные его составляющие возможно и рады были бы более полно соответствовать тем или иным "модным веяниям" - однако в силу объективных ограничений способны на это лишь отчасти и вынуждены пользоваться хотя бы тем, что есть.
Ну, и для глубоких сравнений необходимо привести к единому знаменателю целый ряд совершенно разнородных факторов: военный бюджет и экономические параметры в целом, не просто количественный состав армий - но разбиение по секторам (и частоту и степень их задействования), предшествующее состояние и нынешнюю обстановку и т.д. - да ещё и в динамике.
Понятное дело, что всё вышеизложенное - исключительно "наброски", а никак не полноценная теория или - тем более - общепризнанный концепт; тем не менее пересмотр современных военных конфликтов с этой позиции снимает, думается, целый ряд вопросов и даёт некое системное представление о сути происходящего.
P.S. Кстати, любопытно (а возможно даже и небесполезно) было бы пересмотреть известные исторические события - особенности формирования армий, проигранные сражения или войны, мятежи и их подавление - в рамках наличествующего опыта (именно психологических переживаний, общественной реакции или её отсутствия и т.д.).