Архирей в тапочках.
Знакомая рассказик передала давеча
"Архиерей в тапочках"
Сижу, читаю Бытописателя, а именно - байку о праведном архиерее.
И вспомнилось тут...
Как-то захотелось мне взять интервью у одного ныне здравствующего архиерея (ну, кто-то уже понял, о ком речь). Созвонились, владыка неожиданно согласился, назвал меня по-братски на "ты" и легко так назначил встречу... у метро. Мне бы уже удивиться, но я совсем не догадалась, что дальше может быть.
А дальше было интересно. Владыка поджидал меня минут 15 (долго не могли пересечься, координаты свои он дал неудачно). В конце концов, нашла я его - стоит себе на морозе с двумя пакетами из супермаркета и по старенькому мобильнику меня вызванивает. Представляете - стоит такой себе архиерей, значит, честь по чести - в рясе, скуфейке, мерзнет, ждет журналиста. И когда видит его в конце концов, то радуется, а не поводит союзными бровьми и не трясет панагией.
Встретились, он говорит - ну, пошли. Оказывается, идти нужно было на какую-то квартиру, где архиерея по случаю Важного Праздника вписали на пару дней. На квартирке средней степени ремонтированности и большой степени загаженности уже обретался какой-то батюшка-хозяин, и куча его родственников. Никто в коридор встречать владыку не вышел, здороваться тоже не стали, какое там благословение взять, о чем вы. Ну, мы с архиереем зашли, и он, в нарушение привычного церковного владычнего этикета, проявил себя как хорошо воспитанный мужчина - помог раздеться, повесил мою куртку на крючок и потащил на кухню, ужинать.
Сижу, ерзаю на полудетском стульчике. Смотрю, как на загаженной кухне главный повар дальнеепархиальной шеф-кухни, тксзть, делает себе ужин. Вывалил он в мисочку творожку свежекупленного, сметанкой и сахарком притрусил сверху. Предложил мне покушать тоже (отказалась), а также чаю, и, стоило мне согласиться, отогнал от печки и сделал чай сам. И сахару положил. Попутно заглянул в кастрюлю на плите, сказал, что хозяева квартиры готовят дикую гадость себе на ужин, и как хорошо, что у него гастрит и такое он есть не может.
Встали, помолились. Перекрестил владыка еду - и тут вдруг, бабах! - вспомнили мы, что пятница. То есть он вспомнил, а я и не забывала, и снисходительно еще так посматривала на его творог, думая: "гастрит ведь, вот и кушает в пятницу-то по-человечески, и не стесняется". А он, оказывается, просто забыл...
Какая печаль отразилась во взоре! Творог был немедленно спрятан в холодильник, под мои реплики типа "ну что уж теперь... ну уж поешьте, куда деваться... ведь уже приготовили... не стесняйтесь...". "Нет", - сказал архиерей, и, скорбя, съел тарелку ужасного овощного пойла из грязной кастрюльки, стоявшей на грязной плите.
Мамочки, - подумала я, - а ведь есть еще на свете архиереи, которые не забыли, что они - монахи.
И прославила Господа.
А потом мы пошли в захламленную комнатушку, где архиерей целый час давал мне интервью, забравшись с ногами в тапочках на диван. Он прекрасно рассказал о своей епархии, а говоря о вероучительных вещах, умудрился избежать даже налета всякого пафоса, чем вконец меня сразил. И запросто пригласил в гости - посмотреть на то, как живут православные христиане в дальних краях, а после проводил, в коридоре вежливо подав куртку.
Думаю, когда вконец надоест Москва златоглавая - поеду на старости лет, посмотрю, как они там живут. Буду варить владыке по пятницам что-нибудь менее убийственное, чем та бурда, которую он ради пятницы скушал, и тапочки буду ему носить."
(с)
В довесок, картинка от меня, клирикабельная. Так что так.