Севастьяново
Вернулась с Успенского семинара в Севастьяново. Боже ж ты мой, как же ж там было холодно! Вроде лето, трава зелёная под ногами, ещё месяц назад босиком по ней бегала, в пруд лазила и ключевой водою обливалась, чтобы не так жарко. И вот - декорации те же, люди те же, а жизнь какая-то совсем другая. Холод и непрестанный мелкий дождик. А я ещё солнцезащитный крем и купальник с собой привезла - вместо резиновых сапог:) Поэтому каждый раз, как на улицу, чтобы не промочить ноги в кроссовках, разувалась и топала босиком в резиновых шлёпках по лужам. Спали в спальниках и ещё под двумя одеялами сверху. От озноба бегали писать всю ночь. То есть мало того, что тебе холодно, нужно ещё несколько раз за ночь вылезти из-под одеяла на холодный пол (в нашем доме печка сломалась), пройти наощупь через тёмные холодные сени, потом босиком под дождь, на плюс семь выше нуля... Бррр! Даже вспоминать холодно.
...И всё равно, опять все рыдали, когда разъезжались по своим тёплым, насиженным местам - в Москву, Тверь, Набережные Челны, Северодвинск... Рассказывать об Эвелине - дело непростое: кто пробовал, меня поймёт. Вот Вася Голованов опубликовал свою версию событий. Может, после этого я тоже соберусь с духом и напишу свою. Но в случае со Ждановыми самым адекватным жанром был бы не газетный очерк и тем более не пост в ЖЖ, а роман. Настоящий эпос под названием "Ждановы". И там рассказать о нескольких поколениях этой замечательной семьи, и о всех тех сотнях, тысячах людей, которые соприкасались с нею, о том, как от этого менялись они сами и их судьба. О молодых талантливых врачах и настоящих, верующих священниках; о высокопоставленных чиновниках и бизнесменах, растаявших рядом с Эвелиной в малых детей; о прославленной балерине и президенте страны, к которым Эвелину вызывали как "скорую помощь"; об алкоголиках и наркоманах, об ОМОНовцах и бывших бандитах, переродившихся, воскресших в этой деревеньке. О молодых ребятах, отсиживающих срок в Краснопресненской тюрьме; о жутком сиротстве больных и брошенных детей и о простых бабушках, на свои нищенские пенсии окормляющих и тех, и других, и третьих... И конечно, о самой Эвелине, о её замечательных детях и внуках, о её подвижнической жизни: о крошечной квартирке на южной окраине Москвы, куда редкий день не набивается народу, о бесконечных круглосуточных звонках по городскому и мобильному телефонам, о семинарах в Москве, Кургане, Северодвинске, Набережных Челнах... О её младшем сыне Саше, про которого Вася Голованов написал, что он "худой, жилистый мужик в перепачканном глиной комбинезоне ("Неряха", - усмехнулся Саша, когда слушал), который работал за троих... иронично улыбался, попыхивая сигареткой" и "при надобности давал дельные советы", пока Вася таскал воду и "много колол" дрова. Саша... Худющий, в 40 лет уже седой, с огромными синими глазами. Всё в этой глухой, но не забытой Богом деревне построено и вспахано руками этого Саши, который всё может, всё умеет, никого не судит, "трости надломленной не переломит и льна курящегося не угасит"; сам пашет с утра до ночи, а тебе только - посиди, отдохни... Каждого видит: кому холодно, кому неудобно, кому чаю, кому сахару, и сначала о других позаботится, удостоверится, что всем хорошо, о себе - в самую последнюю очередь. Каждое слово - на вес золота, и почти каждое - с фирменным ждановским юмором. Животные, женщины, дети Сашу обожают, мужчины - кто как: кто-то бежит, не выдерживая сравнения, кто-то встаёт рядом, плечо к плечу. Его имя - пароль для всей округи: столько всего сделано его руками. И дело даже не в физическом труде - эти Ждановы живут так, что после встречи с ними уже невозможно оправдывать свои грехи тем, что, мол, не мы такие - жизнь такая... И продолжать жить так, будто таких людей нет и не бывает. Все от мала до велика уезжают из этого Севастьяново другими, чем приехали. Главного, конечно, словами не расскажешь, а профанировать эту тайну, это счастье не хочется ни за что на свете. Тем более, их и так никто не забудет. ...Словом, на эпос меня не хватит. Но небольшие новеллы и анекдоты (потому что юмора в севастьяновской жизни, кажется, больше, чем всего остального) начну потихоньку собирать и складывать сюда - в цикл "Ждановы".
Фотографии севастьяновских мест можно посмотреть тут
...И всё равно, опять все рыдали, когда разъезжались по своим тёплым, насиженным местам - в Москву, Тверь, Набережные Челны, Северодвинск... Рассказывать об Эвелине - дело непростое: кто пробовал, меня поймёт. Вот Вася Голованов опубликовал свою версию событий. Может, после этого я тоже соберусь с духом и напишу свою. Но в случае со Ждановыми самым адекватным жанром был бы не газетный очерк и тем более не пост в ЖЖ, а роман. Настоящий эпос под названием "Ждановы". И там рассказать о нескольких поколениях этой замечательной семьи, и о всех тех сотнях, тысячах людей, которые соприкасались с нею, о том, как от этого менялись они сами и их судьба. О молодых талантливых врачах и настоящих, верующих священниках; о высокопоставленных чиновниках и бизнесменах, растаявших рядом с Эвелиной в малых детей; о прославленной балерине и президенте страны, к которым Эвелину вызывали как "скорую помощь"; об алкоголиках и наркоманах, об ОМОНовцах и бывших бандитах, переродившихся, воскресших в этой деревеньке. О молодых ребятах, отсиживающих срок в Краснопресненской тюрьме; о жутком сиротстве больных и брошенных детей и о простых бабушках, на свои нищенские пенсии окормляющих и тех, и других, и третьих... И конечно, о самой Эвелине, о её замечательных детях и внуках, о её подвижнической жизни: о крошечной квартирке на южной окраине Москвы, куда редкий день не набивается народу, о бесконечных круглосуточных звонках по городскому и мобильному телефонам, о семинарах в Москве, Кургане, Северодвинске, Набережных Челнах... О её младшем сыне Саше, про которого Вася Голованов написал, что он "худой, жилистый мужик в перепачканном глиной комбинезоне ("Неряха", - усмехнулся Саша, когда слушал), который работал за троих... иронично улыбался, попыхивая сигареткой" и "при надобности давал дельные советы", пока Вася таскал воду и "много колол" дрова. Саша... Худющий, в 40 лет уже седой, с огромными синими глазами. Всё в этой глухой, но не забытой Богом деревне построено и вспахано руками этого Саши, который всё может, всё умеет, никого не судит, "трости надломленной не переломит и льна курящегося не угасит"; сам пашет с утра до ночи, а тебе только - посиди, отдохни... Каждого видит: кому холодно, кому неудобно, кому чаю, кому сахару, и сначала о других позаботится, удостоверится, что всем хорошо, о себе - в самую последнюю очередь. Каждое слово - на вес золота, и почти каждое - с фирменным ждановским юмором. Животные, женщины, дети Сашу обожают, мужчины - кто как: кто-то бежит, не выдерживая сравнения, кто-то встаёт рядом, плечо к плечу. Его имя - пароль для всей округи: столько всего сделано его руками. И дело даже не в физическом труде - эти Ждановы живут так, что после встречи с ними уже невозможно оправдывать свои грехи тем, что, мол, не мы такие - жизнь такая... И продолжать жить так, будто таких людей нет и не бывает. Все от мала до велика уезжают из этого Севастьяново другими, чем приехали. Главного, конечно, словами не расскажешь, а профанировать эту тайну, это счастье не хочется ни за что на свете. Тем более, их и так никто не забудет. ...Словом, на эпос меня не хватит. Но небольшие новеллы и анекдоты (потому что юмора в севастьяновской жизни, кажется, больше, чем всего остального) начну потихоньку собирать и складывать сюда - в цикл "Ждановы".
Фотографии севастьяновских мест можно посмотреть тут