Коммунисты
На завалинке. Кремень
Михаил Жовнерчук
«Умом Россию не понять, аршином общим не измерить:
У ней особенная стать - в Россию можно только верить».
(Федор Тютчев, 1868г. )
Ну и деньки настали с приходом весны. Небеса заголубели. Солнце распласталось над полями, грея землю, мужики только и успели, что отсеяться, а тут дождик залил всё водой, и заодно воздух наполнил озоном. И наступила красота: сирень и черёмуха зацвели одновременно. А потом и яблони с вишнями. Проклюнулся лист дуба, а это уже хорошая примета - заморозкам не бывать. Осталось мужикам дождаться, чтоб «запылил» тополь, и можно высаживать рассаду в огород.
Вот в ожидании этого времени и любуясь окружающей красотой, сидели деды на завалинке у дома Митрича, которого уважали миром, и перетирали заботы и новости.
- Мир честной компании, обратился проходивший мимо, местный священник, отец Никодим.
- И Тебе не хворать - пробурчали не в лад мужики.
- Присаживайся.
И только один из них, сидевший поодаль, сказал - Проходи мимо.
- Это почто ты его гонишь, Митрич? - зароптали мужики.
- А я и вас бы прогнал, - отвечал тот.
- А за чё?
- А дураков всегда бьют, да гоняют..
- Ишь, выискался, нас вон сколько, мы тебе враз накостыляем…
- Костылялки-то свои потеряли…
- Почто общество обижаешь?
- Какое вы общество? Всё профукали и власть, и землю…Скоро сами с внуками рабами станете капитализма.
Мужики в разнобой заголосили:
- Сие от нас не зависит…
- На то воля Божья…
- Знать, не то строили, не туда шли.
- Да, вы не шли, вас тащили, а вы упирались…
- А ты-то сам, как живёшь, Митрич?
- А как жил, так и живу, хлеб жую…
- Всегда ты был ёжиком, за что Тебя и председателем не сделали…
- Не терплю лжи и обмана.
- Во-во, всё ищешь правду…, пора бы остепениться.
- Как же, как же. Вон вам Никодим мозги пудрит верой, …
- Я не пудрю, а наставляю на путь истинный, служу Богу…
- Эти байки оставь дуракам. Не Богу Ты служишь, а мамоне…
- Это как же? Мы с тобой всю жизнь трёмся бок о бок, у меня каменных полатей нет.
- Это потому, что приход нищий, народу мало, а был бы приход больше…
- Я веру в людях пробуждаю и поддерживаю…
- Это всё сказки.
- Какие сказки? Всё по писанию.
- Вот послушай меня. У тебя есть огород?
- И не только, и сад, и скотина, и птица…
- Ты умей выслушать…
- Ну, ладно, неси свою околесицу.
- Так вот, есть у тебя сад и дети есть. И ты их учишь, как сажать, что сажать, как ухаживать за животиной.
- Что есть, то есть…
- С тобой хорошо одно дело есть…
- Ладно, ладно. Мели, Емеля, твоя неделя.
- Так вот, в памяти детей это останется.
- Конечно, чему учил, думаю, не забудут…
- Вот и представь себе, что предки наши видели, как и что творил Создатель…
- Значит, ты всё-таки веришь!
- Я не верю, а знаю… В этом разница. Кончишь ты меня перебивать, аль как?
- Молчу.
- Запомнили они это. И с благоговением относились к деревьям, травам, воде, камням, небесам, как к трудам Отца своего, то есть - Создателя.
- Это, брат, многобожие, язычество, ересь.
- Язычество дословно - народная вера, или вера народа...Ты слушать будешь, али как?,
Мужики, слушавшие диалог, взмолились: - Говори. Говори. Дальше-то чё?
- Да, так вот, жили они и, чтоб сохранить это в памяти детей своих, один вырезал человека из дерева, чтоб помнили, что оно живое и чувствует боль, другой из камня, показывая, что он такой же, как и мы…
- Это, брат, истуканы…
- А ты это называй, как хочешь. Слушать будешь дальше или всё, устал?
- Глаголь, язык-то без костей…
- А потом появился типа тебя, построил кумирню-храм, чтоб молиться, сам поселился в ней, жил за ради Христа…
- Тогда ещё Христа не было! Балаболка.
- А что, разве с появлением Христа храмы разрушили? Ведь Он говорил, что в храмах ложь. А сами при них, и говорите всем, что молитесь за всех…
- Конечно, я молюсь за всех и, слава Богу, молитвы доходят…
- Да, всё так, а цель одна, - не работать… Сословие появилось - иерархия.
Коммунисты, тоже строили клубы, дома съездов, назначали парторгов, только те говорили, что их роль в проведении политики партии в низы, то есть в массы, разницы между Вами нет…
- Ну, ты и сравнил жопу с пальцем. Прости, Господи.
- А что, не так разве? Как сказано в Евангелии, - Я там, где Ты, преклони колено и я услышу тебя…
- Всё-таки ты верующий. И правильно тебя из партии за ересь дважды исключали.
- Нет, знающий. И исключить меня из партии никто не может. А что билет отобрали , так это - ерунда. Вспомни, Никодим, какую привилегию имели коммунисты на фронте?
- Первыми подняться в атаку…
-То-то же, помнишь! Как писали, идя в бой, - «прошу считать коммунистом». Мёртвые сраму не имут!
- Что ты мне хочешь вдолбить?
- А ничего. Раз в детстве не дали, сейчас бесполезно…
- Я при коммунистах не только службу правил, грехи отпускал, уму-разуму учил, да ещё на земле работал. И сегодня то ж…
- Знаю, что был ты коммунистом, что ранен был и обет дал, если выживешь, Богу служить, и слово своё держишь. Знаю, что ордена и медали свои дома хранишь, как и партбилет…
- Много ты знаешь…
Мужики зароптали, правду ли сказал Митрич, или соврал.
Никодим потупился, как бы копаясь в себе самом, но нашёл силы и сказал: Правда его.
- Что ж ты, Митрич, ранее нам не говорил, что батюшка у нас был коммунистом?
- Во-первых, это вам ни к чему было знать, а во-вторых, не был он коммунистом…
- Нет, я был! - возразил, Никодим. -И откуда тебе то ведомо?
- Нет, ты, как и Иван, - кивнул Митрич в строну парторга, - были членами партии, но не коммунистами.
Разницы между вами никакой, оба паразитировали на народных копейках.
А знаю я потому, что с тобой в одном госпитале валялся…
- Прости ради Бога, не помню..
- А у вас, бывших членов, памяти нет, как и совести… Целыми райкомами немцев встречали с хлебом и солью…
- Вот тебя в 46-м, за язык-то из партии и попёрли, - сказал бывший парторг, - хорошо, не укатали, а могли бы вторично. Как в 37-м, хотя ты пришёл орденоносцем в 28-м году …
- Да, много у нас доброхотов, косой не выкосишь…
Где твой социализм, «проводник» партии? Где страна, которая содержала тебя и партийную свору? Куда ты партбилет дел? О вас ещё Ленин писал: - «Бюрократизм сожрет социализм»…
- Вон, Ельцын и Путин, бывшие члены партии, как и я, сегодня в храмах молятся…
- А они не были коммунистами. Карьеристы…
- Ты смотри, Митрич, договоришься… укатают, али шею свернут…
- Вот это ближе к истине,…общество хреново!
Он встал и пошёл к себе в дом.
Бывший парторг, смотря ему вслед и сглатывая валидол, прошептал: - Правдолюб, мать его…
А отец Никодим перекрестил Митрича вслед и сказал: - Ереси много, но кремень… Ни тюрьма, ни война, ни время, не смогли сломать его.
Помолчав, добавил: - Истинный коммунист, не чета некоторым…
На завалинке. Митрич
Михаил Жовнерчук
-Дед, расскажи о себе, - попросил внук. - За, что ты боевые награды получил?
-Да, что рассказывать-то?...
Митрич, посмотрел в молящие глаза внука.
-Ну, да слушай. Жили мы здесь, в селе. Не бедно и не богато. Было нас в семье три брата и две сестры. Старший брат, ушёл в армию, вместо сына богатея Семёна Кривого, тогда это был своеобразный заработок. Средний брат шабашил. Родители поднялись, лошадь купили,сестёр замуж отдали, а меня в гимназию определили. Но началась первая империалистическая . Старший брат сгинул неизвестно где, а средний вернулся, газом травленный, слепой.
Потом революция. Гимназию закрыли, я вернулся домой, на селе грамотных в то время никого, а у меня три класса гимназии. Ну и назначили меня председателем сельсовета, а было-то мне в ту пору, двенадцать лет. Побыл я в той должности всего четыре дня. Прислали из города документ, я и зачитал его мужикам. О чём он уже и не помню, что-то о земле. А ночью кулаки меня спеленали да и потащили к речке, топить… Как я орал... Откуда только силы взялись? Испугался... жить хотел…Спасибо, мужики отбили. Ну, а утром, я вещи в охапку и подался в город. Устроился на завод учеником токаря. Работа с металлом мне нравилась. В году двадцать втором я сбежал в конную армию, все мальчишки тогда бредили подвигами. Воевал с басмачами Джунаид - хана, Ибрагим -бека. Был принят в партию и направлен в Ташкентское военное училище. А потом бои с басмачами у колодцев Черкез -ли в песках Каракумы. Вот за эти бои и получил первый свой орден. Потом учёба, служба на границе. Ранение, лёгкое мне повредили,потом ещё и тиф привязался... год он меня мучил. Отчислили из армии, вернулся в родное село, женился. Бабушка твоя первая красавица на селе была, но и я орёл, правда ветром меня сдувало, ослаб я сильно, после тифа.
Шёл тридцать шестой год. А в 37 по навету доброхотов меня арестовали. Но тут 41 год, война.В конце 42года Калининский фронт,43 армия, благо токарь, попал в рембат, А тогда у полуторок, больное место было, задний мост , точнее «чулок». Ну, я и предложил своё приспособление, нарезать резьбу на «чулке», не разбирая моста, за что и получил Орден Ленина. Восстановили в партии . Бои тогда тяжёлые были, немец пёр, но и мы упирались, стояли насмерть. Наш рембат разбомбили, такие ребята погибли... такие ребята ,…им бы жить и жить…меня сильно контузило и осколком задело.
Три месяца в госпитале отвалялся, пока зрение не вернулось и речь. Девчоночка соплячка нашла меня и на себе километр, а то и более, по снегу,тащила…Жива ли солнышко? Считай, она мне жизнь подарила, а вот, как её зовут, не знаю. После госпиталя попал в развед роту, где и воевал до конца войны. Дошёл до Кенигсберга, выше капитана не поднялся. Был ранен и подчистую комиссован. Ногу врачи мне спасли, дай им Бог здоровья, золотые руки, а хромота осталась. Вот и вся моя история, Минька…
-Дед, а у тебя же и другие ордена и медали есть, и о боях ,и однополчанах ничего не рассказал…
-Есть внучок, есть…со мной такие ребята воевали, такие…как писал Лермонтов, богатыри… Что-то в глаз мне попало, смахнуть никак не могу, платок иде - то оставил, да и лекарство своё, пойду …ты поиграй один, небо-то какое… чистое…