Существует ли секс?
Мораль 19-го века настаивала на том, что секса, как такового, не существует - это тема табуированная, для обсуждения невозможная. Все, что с этой областью (и вообще с телом) связано есть вещи грязные. "Воспитанные люди об ЭТОМ не говорят!" Поскольку мораль в Европе была тесно связана с церковью - как с источником и распространителем морали - вполне естественно считать общественные нормы церковными нормами. (Потом, правда, из этого происходят такие ошибки как обвинение церкви в навязывании обществу норм и т.п., но это не та тема, которую мы сегодня обсуждаем.) Что же происходит далее? А далее, поскольку "все знают", что именно церковь является главным мракобесом Европы, и что в средние века "все контролировалось церковью" происходит типовая экстраполяция. "Если в 19-м веке народ ходил застегнутым на все пуговицы - и это ПОСЛЕ секуляризации, Возрождения, Просвещения и Реформации! - то страшно подумать, что было в средние века!" Впрочем, как очень часто бывает, эта экстраполяция является неверной.
Взгляем на стихи, направленные монахом Бальдериком Бургейльским одной из монахинь, с которой он состоял в переписке.
Верь, я хочу, чтоб ты верила мне, и верил читатель:
В сердце питаю к тебе я непорочную страсть.
Девственность чту я твою, да живет она долгие годы,
Чту целомудренный стыд, и не нарушу его.
Я - мужчина, а ты - девица, мы молоды оба,
Но поклянусь: не хочу стать я мужчиной твоим,
Я - мужчиной твоим, а ты - моею девицей:
Нет, да будет свята дружба в устах и сердцах.
Будьте едины, тела, но будьте раздельны, постели;
Будь шутливо, перо, но целомудренна, жизнь.
Как видим средневековые монахи не отрицали наличия секса и наличия сексуального желания, как это зачастую происходило в просвещенном 19-м веке. И такой подход можно считать вполне закономерным. Нельзя бороться со страстями, если их отрицать. Преодоление сексуального желания всегда являлось одной из главных задач для любого монашеского движения, практикующего целибат.