Гримасы истории.
В Рунете многие называют Байдена «Черненко»- был такой генсек КПСС, начальник СССР в 1984. Называют прежде всего из-за внешнего сходства и поразительной похожести состояния. И там и там откровенная руина, еле ходящая и еле соображающая. И тот и тот встали у руля в критические моменты истории своих стран и совершенно явно были непригодны для своих ролей. Черненко это УЖЕ доказал, Байден доказывает в режиме реального времени.
Но все оказалось гораздо более остроумно и изощренно.
Сейчас читаю дневники Черняева, помощника Горби, до этого высокопоставленного сотрудника ЦК КПСС. Он очень хорошо описывает внутреннюю кухню принятия решений, состояние дел в стране и проч. Дочитал до зимы 1984, когда умер Андропов, как он описывает Черненко. Ощущение, что какая-то дурная фантастика. Практически все, что он писал о Черненко, можно применить к Байдену, едва ли не теми же словами и не в тех же терминах. Даже такие нюансы, как попытка «замириться» со злейшими врагами, при этом одним говоря одно, другим другое, просто режут глаз.
1984 год был в истории СССР наверно, одним из самых бессмысленных, бездарных, зря потраченных годов. Это когда резко обрушилась производительность труда после андроповского подъёма (знаю со слов отца), дефицит всего и вся стал буквально тотальным, очереди за продуктами- как во время войны. В Казани исчезло вообще все мороженое, даже то единственное очень невкусное дешевое «молочное», а норма масла на 1 талон на 1 человека на 1 месяц стала 200 г (одна пачка). В комсомольские организации спускались списки запрещенных групп и ансамблей, чтоб, не дай бог на дискотеке в студенческой общаге или доме культуры не включили Пинк Флойд или ЧингизХан.
А уровень казарменного садизма и преступности («дедовщины») в Вооруженных Силах СССР к 1984 достиг высшего уровня (даже в Погранвойсках процветал казарменный садизм!), что в декабре 1984 ЦК КПСС выпустило специальное, очень встревоженное и жесткое постановление «О борьбе с неуставными взаимоотношениями между военнослужащими» с суровыми мерами, ответственностью офицеров и прочими карами. Я призвался в армию в апреле 1985, и нам, юным призывникам, зачитывали это постановление перед строем. В нашем батальоне по нему даже одного отправили в дисбат. Но там было серьезное увечье- он ударил молодого ногой в пах так, что тому отрезали одно яичко. В целом эффект довольно быстро сошел на нет. Казарменный садизм и издевательства в СА никуда не девались и продолжались/продолжаются до сих пор с небольшим перерывом во время Сердюкова, который единственный реально и эффективно начал было бороться.
Но это лирическое отступление. Даю Черняева дословно
….. предложить на рассмотрение Пленума кандидатуру Черненко.
Прошло несколько секунд, прежде чем произошла «разрядка» - в виде слабых, формальных и очень непродолжительных аплодисментов. (Помню, какой взрыв оваций произошел на ноябрьском Пленуме 1982 года, когда Генсеком предложил тот же Черненко избрать Андропова. И, увы, не только я это помню!) Разочарование мгновенно пронзило зал и еще сильнее приглушило атмосферу.
Тихонов продолжал характеризовать кандидатуру: Черненко мгновенно стал и неутомимым борцом, и выдающимся деятелем, и проч. -
Итак - чем же разочарованы?
Тем, что высший пост в нашем великом государстве может занять любая посредственность, которого судьба случайно вынесет на авансцену. В данном случае судьбой был Брежнев, который полюбил Черненко еще в Молдавии, таскал его за собой в аппарат ЦК, на должность зав. сектором по пропаганде, потом в аппарат президиума Верховного Совета в начале 60-ых, потом в Общий отдел ЦК. Сделал его ближайшим доверенным, всячески это демонстрировал в своем вульгарно-кумовском стиле руководства государством и партией. За пять лет превратил его из завотдела в члены Политбюро и второе лицо в партии. А потом уже действовала логика «стабильности» и «преемственности», не говоря уже о рычагах власти и приятельства. Но даже Брежнев, передавая бразды, понимал, что Черненко, своего любимчика и политического лакея, нельзя делать Первым, и вовремя «пододвинул» Андропова.
Разочарование потому, что этот человек серенький и убогий по своему интеллектуальному содержанию, малообразованный и свободный от всякого культурного фундамента, мелкий партийный чиновник по привычкам и «опыту работы», аппаратчик в худшем значении этого слова, не имеет к тому же никаких личных заслуг - как простой гражданин. Он даже не воевал, как все более или менее порядочные люди его поколения.
И потому еще, что как раз этот человек пришел к руководству страной, когда обозначился глубокий перелом в ее истории, когда возникло столько надежд, когда появилась уверенность (пусть зыбкая пока), что дела пойдут по справедливости и что порок, наконец, загонят в подполье, не дадут ему так нагло торжествовать свое превосходство и над нашими идеалами, и над правдой, как ее понимает народ.
Напропалую цитируют его и рядовые авторы, и рабочие, и служащие в интервью TV и радио, и члены ПБ, секретари ЦК в своих речах перед избирателями. И даже пошли уже его приветствия заводам и областям за выполнение плана или в связи с успешным окончанием чего-либо. Короче говоря, утверждение его в положении абсолютного лидера проведено с космической скоростью.
Но как политическая фигура он еще не ощущается в аппарате. Правда, сегодня я читал его ответ Рейгану. Ничего нового по существу по сравнению с андроповскими аналогичными посланиями, но тон более вежливый, более мягкий, более конструктивный и нет тыкания в нос конкретно - Гренады, Ближнего Востока и т. п. художеств Рейгана. Т. е. пока рука протянута в бархатной перчатке. И ни разу нигде он не произнес формулы: вернитесь к положению на середину декабря (по ракетам), тогда можно будет разговаривать. Но печать и Громыко с Мавзолея это сказали. Особенно же поразила ребят в Отделе грубость, задиристость и воинственность статьи Устинова в «Правде» (по случаю дня Красной Армии). Резко дисгармонирует и с тем, что Генсек говорил на Пленуме, и тем более как и что он говорил западным лидерам в беседах.
Почитал записи встреч Черненко с лидерами, в том числе с Бушем, Колем и Тэтчер. Очень спокойная, не задиристая тональность, без особой прагматики насчет наших «позиций», а для американцев и особенно мадам, он нашел в конце (это, значит, уже за пределами заготовленной памятки) теплые слова: о дружбе между народами и правительствами, о том, что пора перестать заниматься конфронтацией, о том, что если дела пойдут на лад (с Англией), то эта встреча может стать важным событием в истории наших отношений и т. д.
Читал послание Рейгана Черненко, послание Миттерана Черненко, беседу его с Трюдо («окно возможностей», которое захлопнется в июне, когда войдет в раж президентская кампания).
С западными лидерами Черненко держится вежливо, обнадеживающе, мягко.
А со «своими» (встреча с лидерами Варшавского пакта, беседа с Кастро) говорит, что ничего не изменилось и «будем так держать».
17 марта 1984 г.
Одна польская газета, после довольно объективистской статьи о речи Черненко перед избирателями, опубликовала без всякого комментария три высказывания западных писателей и журналистов. Среднее из них принадлежит некоему Ф. Новотны, западногерманскому журналисту, видно, чешского происхождения: «В политике все меньше красочных птиц. Настают времена серых мышей. Собственно говоря, они уже настали».
А Генеральный (Черненко) посетил «Серп и Молот». TV и газеты заполнены этим. Речь опять же хорошая. Но смотреть, как было дело, - горько. Задыхается, астма, да и мыслей-то своих нет, общение натянутое, ритуальное, бодряческое - это видно даже с экрана.
Но все оказалось гораздо более остроумно и изощренно.
Сейчас читаю дневники Черняева, помощника Горби, до этого высокопоставленного сотрудника ЦК КПСС. Он очень хорошо описывает внутреннюю кухню принятия решений, состояние дел в стране и проч. Дочитал до зимы 1984, когда умер Андропов, как он описывает Черненко. Ощущение, что какая-то дурная фантастика. Практически все, что он писал о Черненко, можно применить к Байдену, едва ли не теми же словами и не в тех же терминах. Даже такие нюансы, как попытка «замириться» со злейшими врагами, при этом одним говоря одно, другим другое, просто режут глаз.
1984 год был в истории СССР наверно, одним из самых бессмысленных, бездарных, зря потраченных годов. Это когда резко обрушилась производительность труда после андроповского подъёма (знаю со слов отца), дефицит всего и вся стал буквально тотальным, очереди за продуктами- как во время войны. В Казани исчезло вообще все мороженое, даже то единственное очень невкусное дешевое «молочное», а норма масла на 1 талон на 1 человека на 1 месяц стала 200 г (одна пачка). В комсомольские организации спускались списки запрещенных групп и ансамблей, чтоб, не дай бог на дискотеке в студенческой общаге или доме культуры не включили Пинк Флойд или ЧингизХан.
А уровень казарменного садизма и преступности («дедовщины») в Вооруженных Силах СССР к 1984 достиг высшего уровня (даже в Погранвойсках процветал казарменный садизм!), что в декабре 1984 ЦК КПСС выпустило специальное, очень встревоженное и жесткое постановление «О борьбе с неуставными взаимоотношениями между военнослужащими» с суровыми мерами, ответственностью офицеров и прочими карами. Я призвался в армию в апреле 1985, и нам, юным призывникам, зачитывали это постановление перед строем. В нашем батальоне по нему даже одного отправили в дисбат. Но там было серьезное увечье- он ударил молодого ногой в пах так, что тому отрезали одно яичко. В целом эффект довольно быстро сошел на нет. Казарменный садизм и издевательства в СА никуда не девались и продолжались/продолжаются до сих пор с небольшим перерывом во время Сердюкова, который единственный реально и эффективно начал было бороться.
Но это лирическое отступление. Даю Черняева дословно
….. предложить на рассмотрение Пленума кандидатуру Черненко.
Прошло несколько секунд, прежде чем произошла «разрядка» - в виде слабых, формальных и очень непродолжительных аплодисментов. (Помню, какой взрыв оваций произошел на ноябрьском Пленуме 1982 года, когда Генсеком предложил тот же Черненко избрать Андропова. И, увы, не только я это помню!) Разочарование мгновенно пронзило зал и еще сильнее приглушило атмосферу.
Тихонов продолжал характеризовать кандидатуру: Черненко мгновенно стал и неутомимым борцом, и выдающимся деятелем, и проч. -
Итак - чем же разочарованы?
Тем, что высший пост в нашем великом государстве может занять любая посредственность, которого судьба случайно вынесет на авансцену. В данном случае судьбой был Брежнев, который полюбил Черненко еще в Молдавии, таскал его за собой в аппарат ЦК, на должность зав. сектором по пропаганде, потом в аппарат президиума Верховного Совета в начале 60-ых, потом в Общий отдел ЦК. Сделал его ближайшим доверенным, всячески это демонстрировал в своем вульгарно-кумовском стиле руководства государством и партией. За пять лет превратил его из завотдела в члены Политбюро и второе лицо в партии. А потом уже действовала логика «стабильности» и «преемственности», не говоря уже о рычагах власти и приятельства. Но даже Брежнев, передавая бразды, понимал, что Черненко, своего любимчика и политического лакея, нельзя делать Первым, и вовремя «пододвинул» Андропова.
Разочарование потому, что этот человек серенький и убогий по своему интеллектуальному содержанию, малообразованный и свободный от всякого культурного фундамента, мелкий партийный чиновник по привычкам и «опыту работы», аппаратчик в худшем значении этого слова, не имеет к тому же никаких личных заслуг - как простой гражданин. Он даже не воевал, как все более или менее порядочные люди его поколения.
И потому еще, что как раз этот человек пришел к руководству страной, когда обозначился глубокий перелом в ее истории, когда возникло столько надежд, когда появилась уверенность (пусть зыбкая пока), что дела пойдут по справедливости и что порок, наконец, загонят в подполье, не дадут ему так нагло торжествовать свое превосходство и над нашими идеалами, и над правдой, как ее понимает народ.
Напропалую цитируют его и рядовые авторы, и рабочие, и служащие в интервью TV и радио, и члены ПБ, секретари ЦК в своих речах перед избирателями. И даже пошли уже его приветствия заводам и областям за выполнение плана или в связи с успешным окончанием чего-либо. Короче говоря, утверждение его в положении абсолютного лидера проведено с космической скоростью.
Но как политическая фигура он еще не ощущается в аппарате. Правда, сегодня я читал его ответ Рейгану. Ничего нового по существу по сравнению с андроповскими аналогичными посланиями, но тон более вежливый, более мягкий, более конструктивный и нет тыкания в нос конкретно - Гренады, Ближнего Востока и т. п. художеств Рейгана. Т. е. пока рука протянута в бархатной перчатке. И ни разу нигде он не произнес формулы: вернитесь к положению на середину декабря (по ракетам), тогда можно будет разговаривать. Но печать и Громыко с Мавзолея это сказали. Особенно же поразила ребят в Отделе грубость, задиристость и воинственность статьи Устинова в «Правде» (по случаю дня Красной Армии). Резко дисгармонирует и с тем, что Генсек говорил на Пленуме, и тем более как и что он говорил западным лидерам в беседах.
Почитал записи встреч Черненко с лидерами, в том числе с Бушем, Колем и Тэтчер. Очень спокойная, не задиристая тональность, без особой прагматики насчет наших «позиций», а для американцев и особенно мадам, он нашел в конце (это, значит, уже за пределами заготовленной памятки) теплые слова: о дружбе между народами и правительствами, о том, что пора перестать заниматься конфронтацией, о том, что если дела пойдут на лад (с Англией), то эта встреча может стать важным событием в истории наших отношений и т. д.
Читал послание Рейгана Черненко, послание Миттерана Черненко, беседу его с Трюдо («окно возможностей», которое захлопнется в июне, когда войдет в раж президентская кампания).
С западными лидерами Черненко держится вежливо, обнадеживающе, мягко.
А со «своими» (встреча с лидерами Варшавского пакта, беседа с Кастро) говорит, что ничего не изменилось и «будем так держать».
17 марта 1984 г.
Одна польская газета, после довольно объективистской статьи о речи Черненко перед избирателями, опубликовала без всякого комментария три высказывания западных писателей и журналистов. Среднее из них принадлежит некоему Ф. Новотны, западногерманскому журналисту, видно, чешского происхождения: «В политике все меньше красочных птиц. Настают времена серых мышей. Собственно говоря, они уже настали».
А Генеральный (Черненко) посетил «Серп и Молот». TV и газеты заполнены этим. Речь опять же хорошая. Но смотреть, как было дело, - горько. Задыхается, астма, да и мыслей-то своих нет, общение натянутое, ритуальное, бодряческое - это видно даже с экрана.