Границы языка и язык границы.
http://www.absolutology.org.ru/wittidzen.htm
Границы языка и язык границы. Виттгенштейн и дзен.
Алексей Горин, СПбГУ
Самое важное и существенное скрыто от нас за
неким покрывалом, отражающим дневной свет.
Л. Виттгенштейн, «Культура и ценность»
Вступление
1. Насколько правомерны подобные сопоставления? Они полезны хотя бы тем, что ставят под вопрос саму философию (и ее метод). Существует ли философия в других, неевропейских культурах, или говоря, к примеру, «индийская философия» мы прибегаем лишь к метафоре, сближающей миф или некий комплекс мировоззренческих установок и философию? Что есть тогда европейская философия? Один из множества дискурсов, одна из множества языковых игр? В ответе на этот вопрос нами движет вера в схожесть парадигм сознания людей разных культур. При этом наиболее плодотворно оказывается сравнивать не содержания (понятия), а проблемные поля и движимые ими стратегии мысли, методы. «Нет одного философского метода, существуют, однако, методы, и, соответственно, различные способы терапии.» (ФИ, пар. 133)
2. Наряду с этой наиболее общей проблемой, данное сравнение оказывается ценным в понимании развития мысли самого Виттгенштейна (от «раннего» к «позднему»), объяснение «выпадения» темы «мистического» в его позднейших трудах.
3. И наконец, Другой оказывается порой неожиданным медиумом, сближающим довольно далекие на первый взгляд позиции. Интересная тема: Виттгенштейн-дзен-Хайдеггер осталась за пределами даной статьи.
Другой, если он верно встречен ( и тут опять неизбежная проблема правил, церемонии, верного действия, метода) дарит нам нашу границу, сообщает нам нечто существенно важное о нас самих.
Граница, критика и метод.
В европейской философской традиции понимание метода и критики тесно связано с понятием границы (см. Graenze в «Критиках» Канта). Критика[1] - и полагание разумом пределов (границ) самому себе (автономия имеет и негативный аспект), и разоблачение попыток бегства за эти границы[2]. По словам Виттгенштейна ошибки языка возникают, когда он «работает в холостую» (die Sprache feiert), ошибки - «открытие бессмысленных утверждений, которые удержаны рассудком при бегстве к границе языка» (ФИ, пар.119).
Логико-философский трактат. «Мистическое».
Трактат - программное произведение раннего Виттгенштейна - выстроен как мир, украшен (см. этимологию слова «космос») паратекстовым орнаментом, вновь и вновь проводящим границу, скрывающий смысл-текст под множеством оболочек (нумерация предложений, ссылки, вступления и послесловия и пр.). Все это делает Трактат одним из самых герметичных, трудных для понимания произведений в европейской философии. Сам Виттгенштейн так определил свое намерение: « Я хотел ограничить изнутри то, самое главное, о чем говорить нельзя». Имена этой заглавной теме Виттгенштейн дает разные: этика, эстетика, «мистическое», смысл мира, лежащий вне мира[3]. Тема «мистического» исчезает у позднего Виттгенштейна. На смену попыткам построения крепкой трансцендентальной логической стены вокруг солипсического «я» на границе между тем, о чем говорить нельзя и тем, о чем говорить можно, приходит анализ игр обыденного языка с его правилами и «логиками». Неужели тема мистического признается Виттгенштейном бессмысленной как некий метафизический остаток[4] («транцендентальное означаемое»)? Или он последовательно реализует положение своего Трактата и молчит?…
Несказанное в сказанном. Язык границ.
В письме своему другу Виттгенгштейн, восхищаясь одним стихотворением говорит, что несказанное (Unsagbare) может содержаться в сказанном. Есть особые формы языка, которые могут привести к верному видению вещей, ибо «Важнейшие для нас аспекты вещей скрыты за их простотой и обыденностью. (Можно не заметить того, что всегда имеешь перед глазами.)»
Эти особые формы - литература, постольку, поскольку она близка жизни, моделирует и показывает формы жизни[5]. Это также короткий афоризм, заметка, наблюдение за языком - жизнью, иногда противоречивое и парадоксальное, к пониманию которого приходишь порой лишь после долгих размышлений. Этот язык и эти примеры принадлежат повседневности, диалогу и жесту. Здесь настало время провести сравнение с дзен, а именно с распространенными среди адептов секты Ринцай коанов (короткие диалоги-ситуации и высказывания учителей дзен) и хайку - японской поэтической формой.
Самое важное в них - между строк, между слов и жестов, то, что не сказалось, но уловлено-упущено словами как сетью, поймавшей пустоту, то, что лишь намекает на остаток. Язык - покрывало, скрывающее и дарящее очертания того, что, «показывается» (zeigt sich), ведь самое важное в япоской картине то, что не нарисовано.
Общие методологические установки Виттгенштейна и дзен.
- их метод не является философским - он призван не утверждать и высказывать нечто, а скорее показывать
- на место философии вступает терапия
- место абстрактным теориям должно заступить внимательное наблюдение конкретного и единичного
- важнейшими темами становятся - язык общения и ситуации повседневности
- вместо аргументации - действие, вместо объяснения (т.е. выведение из следствия причины) - описание
- установленные философские утверждения и категории представляют собой лишь бесполезные фрагменты реальной жизни.
Смотри на вещи так!
(Siehe die Dinge so an!) Сатори (состояние просветления) неописуемо словами.
Монах: «Как мне вступить на Путь?»
Учитель: «Чувствуешь запах земляники?»
Монах: «Да».
Учитель: «Видишь, я ничего не скрыл от тебя».
Согласно последователям дзена, их предложения через себя указывают на трансцендентное, но в то же время, должны быть приняты и поняты буквально. Здесь силен прагматический аспект - неожиданным действием (а язык - именно действие) вывести человека к новой перспективе видения обычных вещей.
Для Виттгенштейна слова - не понятия с неизменными содержаниями. Слова функционируют в определенной ситуации. К примеру «Что ты знаешь?» - не вопрошание о состоянии знания кого-то, но скорее в первую очередь побуждение кого-то что-то сказать. Внутренние процессы, чувства, представления (такие как «я», «сам», «объяснять», «точно», «время» и др.) не могут быть схвачены четкими определениями, т. к. даже внутренняя речь определяется подвижными ситуативными интерсубъективными констелляциями, так, что уже трудно отделить личную сферу от общественной и объекта от субъекта.. « Внутренний процесс требует внешних критериев» (ФИ, пар. 580). Человек у него выступает как поверхность.
Согласно Виттгенштейну и дзен необходимо возвращение внимания к непосредственно
данному - к формам жизни, не требующим объяснения. ( ФИ, II)
«На краю крыши спит
Бездомный кот
Под весенним дождем».
Находясь в здесь и сейчас в этой конкретной ситуации необходимо интуитивно понять и принять ее правила: «Следуя правилу, я не выбираю, я следую ему слепо» (ФИ, пар. 219)
Монах : «Что такое дзен?»
Учитель: «Не слово, которое можно было бы произнести».
Реальное - это данность, и о ней невозможны какие бы то ни было высказывания. Она проста. Отсюда парадоксальность языка коана в дзен в виде одновременного утверждения противоположного (к прим. то, Будда един, имплицитно подразумевает, что он множественен.)
«Если у тебя есть палка, я дам тебе одну, если нет, то заберу ее у тебя ».
«Когда темнеет возвещает петух утренние сумерки.
В полночь ярко светит солнце».
Заключение и выводы.
К сожалению, в рамках этой статьи не возможно было остановиться подробно на всех пунктах приводимых ниже, перечисляющих сходства установок Виттгенштейна и дзен.
Негативные установки, критика следующих традиционных представлений
- философия
- дух
- противоположности
1) субъект - объект
2) я - другой
3) внешнее - внутреннее
4) частное - общественное
- идентичность и противоречие
- определение и описание
- причинно-следственный принцип, объяснение, обоснование
- Утверждение важности природы
1) конкретного и специфического
2) действия
3) повседневного и реального (действительного, настоящего)
4) тотальной конкретности ситуации
5) описание, не объяснение - показывать, не говорить
6) повседневного языка и языка общения
- Юмор как озарение
- Просветляющие «высказывания» (модель, коан и хайку)
Послесловие: софус, философ или софист.
Кто он был - уже почти Мудрец, которому непосредственно явлена высшая мудрость. Лишь «Любитель мудрости», стоящий на бесконечном пути поиска истины? Или профессиональный фальсификатор истин, наделенный житейской мудростью (common sense)?…
Был случай: однажды Виттгенштейн, поужинав, хоть и в гостях у своего друга, но все же в чопорном английском обществе, исполненный благодарности принялся мыть за всеми посуду в ванной комнате, чем привел в собравшихся в глубокое недоумение близкое к illumination…
Монах: «Что такое дзен?»
Учитель: «Ты уже позавтракал?»
Монах: «Да».
Учитель: «Тогда вымой посуду».
[1] Критику можно сравнить с игрой - ограничение пространства и установление правил движения в нем (последнее и является методом).
[2] Кстати именно в этой последовательной критике коренится Кантовский фикционализм (признание границ разума - того, что далеко не все подлежит рационализации по заданным правилам). Один японский философ считает оправданным видеть в нем исток европейского нигилизма.
[3] «Мистическое» - мир, увиденный с точки зрения вечности».
[4] Виттгенштейн считал философские (метафизические) высказывания ни истинными и ни ложными , а бессмысленными.
[5] Известно увлечение Виттгенштейна Достоевским и Толстым, которых он наверняка не променял бы ни на одного автора-метафизика.