Все ещё могло бы быть...
Пять месяцев...
Уже пять месяцев как нет моего мальчика...
Когда прощались с Денисом кто-то сказал, что через 4-6 месяцев будет ещё тяжелее... Как знали
Боль не уходит - она меняется, но вряд-ли уменьшается. Просто мозг уже не раздваивается при мысли, что его больше нет, будто не понимая, хотя и осознала и казалось бы приняла, а мозг видимо пытаясь защищаться, буксовал и ставил блоки.
Сто раз была прокручена в голове история, что как могла бы сделать, чтоб не допустить... Могла ли?..
И конечно помнится последнее утро, когда он, только переболев, депрессовал и псешил. И я понимала, что ему больно, что нужно время, чтоб принять, пережить, смириться, сжиться...
Но он не сжился... Не принял... Не пережил...
А уходя утром на работу, он чуть не рычал, срываясь в обвинения и почти крик, от той душевной боли, которая рвала на куски его сердце...
И конечно он сто раз тогда пересмотрел себя, и все вокруг, ища причины в себе и в тех, кто рядом...
И все это было понятно и ясно, но невыносимо...
И попрощались тогда натянуто... И холодно... И это наверное в воспоминаниях одно из самых сродни пытке...
И он сказал, что будет ночевать на квартире, но на квартире не появился...
Не принял... Не пережил...
А ведь все ещё сто раз могло бы быть...
Теперь ему всегда 22
Уже пять месяцев как нет моего мальчика...
Когда прощались с Денисом кто-то сказал, что через 4-6 месяцев будет ещё тяжелее... Как знали
Боль не уходит - она меняется, но вряд-ли уменьшается. Просто мозг уже не раздваивается при мысли, что его больше нет, будто не понимая, хотя и осознала и казалось бы приняла, а мозг видимо пытаясь защищаться, буксовал и ставил блоки.
Сто раз была прокручена в голове история, что как могла бы сделать, чтоб не допустить... Могла ли?..
И конечно помнится последнее утро, когда он, только переболев, депрессовал и псешил. И я понимала, что ему больно, что нужно время, чтоб принять, пережить, смириться, сжиться...
Но он не сжился... Не принял... Не пережил...
А уходя утром на работу, он чуть не рычал, срываясь в обвинения и почти крик, от той душевной боли, которая рвала на куски его сердце...
И конечно он сто раз тогда пересмотрел себя, и все вокруг, ища причины в себе и в тех, кто рядом...
И все это было понятно и ясно, но невыносимо...
И попрощались тогда натянуто... И холодно... И это наверное в воспоминаниях одно из самых сродни пытке...
И он сказал, что будет ночевать на квартире, но на квартире не появился...
Не принял... Не пережил...
А ведь все ещё сто раз могло бы быть...
Теперь ему всегда 22