(no subject)
Жук ползет без цели, ему безразлична цена на нефть,
Ему неизвестно, когда его прихлопнет чей-нибудь ботинок,
"Ты вырастишь мужчиной, сынок"
Говорит мать, говорит в пустую стеклянную банку.
Жук ползет, у него беспечнее жизнь,
Чем секунда твоего четверга.
Говорите, быка за рога?
Быку на это плевать, у него через час коррида,
Ему надо выпить воды и идти убивать,
Ему нравится алый цвет, но его так бесит этот мужик,
Как и тот вчерашний, хотя запах его был лучше.
Жизнь жука схожа на бычью жизнь,
Только шансы его не так велики.
"Успокойся, сынок, не реви",
Отзывается эхом стеклянная банка.
Плачет над бездыханным сыном испанка.
Бык истощен и обезвожен,
"Dios, как же он отвратительно пах,
Ты понимаешь, что я по-другому не мог?",
У него дыры и кровь на рукавах, сморщен лоб,
Он любил детей и стихи Мачадо,
Он, в общем-то, был не так уж плох,
Подумал жук, заползая на его холодный висок.
Ему неизвестно, когда его прихлопнет чей-нибудь ботинок,
"Ты вырастишь мужчиной, сынок"
Говорит мать, говорит в пустую стеклянную банку.
Жук ползет, у него беспечнее жизнь,
Чем секунда твоего четверга.
Говорите, быка за рога?
Быку на это плевать, у него через час коррида,
Ему надо выпить воды и идти убивать,
Ему нравится алый цвет, но его так бесит этот мужик,
Как и тот вчерашний, хотя запах его был лучше.
Жизнь жука схожа на бычью жизнь,
Только шансы его не так велики.
"Успокойся, сынок, не реви",
Отзывается эхом стеклянная банка.
Плачет над бездыханным сыном испанка.
Бык истощен и обезвожен,
"Dios, как же он отвратительно пах,
Ты понимаешь, что я по-другому не мог?",
У него дыры и кровь на рукавах, сморщен лоб,
Он любил детей и стихи Мачадо,
Он, в общем-то, был не так уж плох,
Подумал жук, заползая на его холодный висок.