Политические коммуникации в современной России
Статья посвящена вопросам изменения характера и роли политических коммуникаций в современной России. Автор выявляет основную тенденцию смены моделей взаимодействия власти и общества с манипулятивной на диалогическую и рассматривает роль СМИ в этих процессах.
Политические коммуникации в современной России характеризуются значительным повышением роли СМИ в процессах информационного обмена между властью и обществом. Это обстоятельство делает их сложными и многомерными, ведь СМИ из технических каналов передачи информации становятся влиятельными участниками взаимодействия власти и общества. Они начинают выступать как неотъемлемый атрибут «символической власти» (П. Бурдье), запускающей механизм процесса «медиатизации политики» (1) (Бурдье П. Социология политики. - М., 1993, с. 132-133.). Следовательно, на смену манипулятивным технологиям, преобладающим до недавнего времени при воздействии власти на общественное мнение, должны прийти коммуникативные технологии взаимодействия власти и общества.
С одной стороны, СМИ испытывают серьезное влияние со стороны правящей политической элиты, подталкивающей их использовать манипулятивные технологии воздействия на общественное мнение. В России наиболее влиятельные политические субъекты стремятся превратить свои предпочтения в систему приоритетов СМИ, реструктурировать медиа-повестку путем привлечения внимания журналистов к определенному кругу проблем, способных склонить общественное мнение на их сторону. В этом контексте политическая элита рассматривает СМИ как культивирующую силу, способную менять представления о мире и социальной реальности. С их помощью осуществляется замена реальных событий их интерпретацией. Эффекты унификации приобретают широкий размах. Объективная реальность подменяется виртуальной, сильно искажающей первую. Анализ сложных социальных проблем в медиа-пространстве заменяется набором стереотипов и развлекательных сюжетов, поскольку СМИ, действуя в рамках теории «волшебной иглы» У. Липпмана, подробно изложившего манипулятивные способы формирования общественного мнения и его последующего функционирования (2) (Липпман У. Общественное мнение. - М., 2004, с. 163-241.), в качестве получателя информации рассматривают среднестатистического, массового человека, а не «лидера мнений», способного критически мыслить и осуществлять рациональный анализ полученной информации. Неверное понимание статуса и роли получателя информации (среднестатистический представитель целевой аудитории вместо «лидера мнений») приводит к ошибкам в процессах кодирования и декодирования информации в системе политических коммуникаций, а следовательно и к проблемам адекватного восприятия и интерпретации массовой информации. Искажения при приеме информации связаны с ее ситуативным, локализованным восприятием. М. Херманн отмечает, что СМИ в современном обществе предоставляют относительно простую, краткую, новую и неожиданную информацию, основанную на принципах негативизма, персонализации, избыточности, что, в свою очередь, способствует концентрации общественного внимания на наиболее общих и в то же время далеко не самых актуальных и важных темах. «Расширение средств информации за последние 10-20 лет, - с горечью констатирует ученый, - вызвало уменьшение объема политической информации, укрупнение организаций СМИ, возросшую тенденцию к сенсационности, снизило качество журналистики, сделало ее некритичной, менее любознательной, создало довольно неблагоприятную ситуацию для общественных СМИ» (1) (Херманн М. Политическая коммуникация: воздействие средств массовой информации на общество в современных государствах. Выступление на конференции «Свободные средства массовой информации» в Московской школе политических наук. 9 дек. 2000 г. // http://www.msps.ru/).
Это приводит к таким явлениям, как политический нигилизм и апатия, начинающим преобладать среди так называемых незаядлых зрителей, т.е. «лидеров мнений». М. Херманн приводит в качестве доказательства этого следующие факты: «все больше людей отрицает политическую компетентность государственных деятелей, все больше людей отрицает их индивидуальную компетентность и способность своим участием влиять на политику, все больше людей приведены в замешательство политикой». И в то же время на фоне подобной апатии и разочарования в силе и авторитете политических институтов появляется вера в способности общества и отдельных индивидов решать насущные проблемы современности самостоятельно, минуя институциональный уровень. «Люди действительно все меньше интересуются работой администрации, партий и парламентов. Они проявляют все меньшую заинтересованность в личном участии в этих структурах. Но существует и возрастающий интерес к тому, каким образом общество может решить свои насущные проблемы. Люди все более заинтересованы в конкретных способах решения этих срочных проблем» (2) (Там же.). Обозначенные процессы в сфере политических коммуникаций способствуют омассовлению и унификации сознания современного человека, что, в свою очередь, может быть использовано как основа для властного контроля, управления и манипулирования общественным мнением.
С другой стороны, на фоне процессов «медиатизации политики» российская правящая элита вынуждена считаться со СМИ и воспринимать сотрудничество с ними как долгосрочные инвестиции в информационное пространство. В свою очередь, СМИ, вписанные в многоуровневую коммуникацию, ориентируются на «лидеров мнений», которые выступают как представители различных социальных групп, публично выражающие свою позицию с четко сформулированными интересами, находящими свое отражение в общественном мнении. Исследования, проведенные в России в середине 90-х гг., показали, что российские «лидеры мнений» находятся в оппозиции к официальной точке зрения по важным политическим вопросам. Именно эта оппозиционность делает их влиятельными персонами среди окружающих, ибо это трактуется как проявление независимости, самостоятельности суждений. Наконец, с развитием Интернета как канала массовой коммуникации в России получают бурное развитие сетевые коммуникации в виде социальных сетей. Специфика сетевых коммуникаций (свободный обмен мнениями многих индивидов через межличностные взаимодействия на горизонтальном уровне по одной теме) значительно увеличивает степень рефлексивности общества по этим проблемам. Они также фиксируют наиболее актуальные темы, действительно волнующие общественное мнение, разворачивая «спираль говорения» и конституируя общественное согласие по наиболее важным социальным проблемам помимо желания и контроля власти, тем самым влияя на повестку дня.
Именно в неформальном пространстве сетевых коммуникаций (Facebook, Twitter, В Контакте) начинает конституироваться общественная повестка дня, представляющая собой иерархию конкретных социальных проблем, формирующуюся под давлением общественности как определенной социальной общности в определенный период времени. Э. Гидденс приводит пример тем, волнующих современную молодежь в эпоху глобализации. «Наиболее важными вопросами с точки зрения молодежи являются экологические проблемы, права человека, политика в отношении семьи и сексуальная свобода. Что же касается экономики, то они не верят в способность политиков справиться с силами, определяющими развитие нашего мира. Поэтому не удивительно, что политически активные люди предпочитают вкладывать свою энергию в деятельность групп по "конкретным интересам", ведь они обещают то, чего традиционная политика, судя по всему, просто не в состоянии дать (1) (Гидценс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь. - М., 2004, с. 67.)». Этот факт интересен, прежде всего, тем, что меняется сама логика политических коммуникаций. Если в манипулятивной модели общественная повестка дня формировалась коммуникатором путем слияния политической повестки дня с медиа-повесткой (ранжированным списком тем, рассматриваемых СМИ как важных), где актуальность тем определялась по критерию их значимости для власти, т.е. демонстрации ее действий в наиболее благоприятных смыслах и контекстах и, соответственно, попадающих в публичное пространство СМИ, то в диалоговой модели главными критериями становятся темы критической оппозиционной направленности, выносимые на обсуждение участниками сетевых взаимодействий, т.е. наиболее активными в информационном и политическом плане индивидами. Это не значит, что темы не пересекаются и не коррелируют между собой, зачастую присутствуют различные интерпретации одной и той же проблемы, связанные с разной логикой, подходом к ней со стороны власти и общества, и это естественный и продуктивный «конфликт интерпретаций». Главное, чтобы ни одна из этих интерпретаций не абсолютизировалась и не представлялась как единственно верная, и у субъектов взаимодействия было стремление найти общность позиций власти и общества по животрепещущим проблемам. Такие коммуникационные возможности социальных сетей и их широкое использование, в первую очередь, «лидерами мнений» являются основой для становления диалоговой модели политических коммуникаций. Не случайно Э. Гидденс провозгласил по этому поводу: «Коммуникационная революция привела к появлению более активного, мыслящего гражданина (2) (Там же, с. 68.)».
В свою очередь, подобные сдвиги приводят к перенесению информационных интересов и запросов СМИ и массовой аудитории из области «высокой политики», организованной партийным представительством социальных интересов как основным инструментом борьбы за голоса избирателей, в сферу повседневной жизни и поведения отдельных индивидов и порождают новые формы политической жизни. В этом контексте СМИ как представители общества пытаются найти новый адекватный язык для их выражения и описания. В информационное пространство вводятся вопросы, которые прежде публично не обсуждались или регулировались традицией, и само обсуждение принимает новые формы - шутки, анекдота, сатиры. И это не случайно, ведь речь идет о критике власти по конкретным вопросам не только повседневной жизни, но и политической жизни в целом. Достаточно обратиться к теме «За честные выборы», обсуждаемой в информационном пространстве Интернета. В этом контексте анализ тем, представленных в виртуальном пространстве Facebook, Twitter, ВКонтакте, открывает прогностические возможности в плане определения основных тенденций социокультурных и общественно-политических сдвигов в жизни мира и страны.
Итак, СМИ выступают не только как субъектная и политически ангажированная сила, целиком и полностью формирующая общественное мнение, но и как выразитель целого спектра мнений, существующих в обществе, получающих свою артикуляцию через «лидеров мнений» (например, идей о сопротивлении административному произволу власти и снижении роли силы и насилия в социальной жизни).
Само положение СМИ как медиаторов между властью и общественным мнением в современной модели политической коммуникации побуждает их переходить от манипулятивных методов воздействия на массовую аудиторию к диалогическим, интерактивным по своей сути методам взаимодействия. Это значит, что вместо «спирали молчания» СМИ могут и должны разворачивать «спираль говорения» по поводу наиболее животрепещущих проблем российского общества. И на основе проговаривания всех существующих в обществе точек зрения, живой публичной дискуссии конституировать общественное согласие по социально важной проблематике. Переход к такой модели политических коммуникаций начинается с изучения массовой аудитории, в т.ч. ее информационных потребностей и тех реальных, конкретных проблем, которые действительно волнуют общество и различные социальные группы. СМИ, помещая действительно актуальные, социально значимые проблемы в повестку дня, начинают осуществлять обратные связи, демонстрируя обществу, что они являются его частью, выразителем общественного мнения, пространством для артикуляции различных общественных интересов, создавая тем самым ситуацию доверия и открытости.
Действительно, исходя из типологии режимов взаимодействия власти и общественного мнения, предложенной Д. Гавра, под которыми он понимает «обобщенную характеристику меры реальной включенности общественного мнения в принятие политических решений» (1) (Гавра Д.П. Общественное мнение и власть: режимы и механизмы взаимодействия // Журнал социологии и социальной антропологии, 1998, т. 1, вып. 4, с. 172.), можно с уверенностью констатировать, что в России наметился существенный тренд от модели игнорирования властью общественного мнения к диалогическому типу взаимодействия с ним. Это значит, что наряду с манипулятивными технологиями воздействия на общественное мнение и его формирование, которые власть осуществляет через СМИ, в информационном пространстве возникают дискуссии между общественностью и властью, появляется область реагирования властных институтов на массовые оценки и рекомендации общественности. Следует отметить, что в общественной повестке дня под давлением конкуренции политических акторов за влияние на голоса избирателей все большее значение приобретает коммуникативный аспект, связанный с обращением к общественному мнению на уровне массовых оценок и в конечном счете - с учетом его на уровне рекомендаций общественности. Наконец, политические субъекты исходят из предположения о том, что проблемы, входящие в медиа-повестку дня, волнуют широкую общественность, начинают учитывать ее содержание, принимая политические решения.
Таким образом, в современной России СМИ становятся не просто средством репрезентации социальных интересов, а одним из влиятельнейших субъектов политической коммуникации, играя роль посредника между властью и общественным мнением. Именно они способствуют созданию и развитию коммуникативного пространства, в рамках которого спорные вопросы между властью и обществом начинают разрешаться или рассматриваться в форме дискуссии или диалога между ними, позволяющих создать материальные условия и организационные рамки для развития феномена политического и гражданского участия.
Итак, политические коммуникации современной России становятся более сложными и многомерными. В них происходит сдвиг от манипулятивных технологий к коммуникативным и диалоговым, связанный не просто с обращением к общественному мнению на уровне массовых оценок, а с учетом его на уровне рекомендаций общественности при принятии политических решений.
Наталия Зазаева, д.филос.н., профессор кафедры социальных коммуникаций Поволжского института им. П.А. Столыпина - филиала РАНХиГС
Источник: Власть, Москва, 17.07.2012
Политические коммуникации в современной России характеризуются значительным повышением роли СМИ в процессах информационного обмена между властью и обществом. Это обстоятельство делает их сложными и многомерными, ведь СМИ из технических каналов передачи информации становятся влиятельными участниками взаимодействия власти и общества. Они начинают выступать как неотъемлемый атрибут «символической власти» (П. Бурдье), запускающей механизм процесса «медиатизации политики» (1) (Бурдье П. Социология политики. - М., 1993, с. 132-133.). Следовательно, на смену манипулятивным технологиям, преобладающим до недавнего времени при воздействии власти на общественное мнение, должны прийти коммуникативные технологии взаимодействия власти и общества.
С одной стороны, СМИ испытывают серьезное влияние со стороны правящей политической элиты, подталкивающей их использовать манипулятивные технологии воздействия на общественное мнение. В России наиболее влиятельные политические субъекты стремятся превратить свои предпочтения в систему приоритетов СМИ, реструктурировать медиа-повестку путем привлечения внимания журналистов к определенному кругу проблем, способных склонить общественное мнение на их сторону. В этом контексте политическая элита рассматривает СМИ как культивирующую силу, способную менять представления о мире и социальной реальности. С их помощью осуществляется замена реальных событий их интерпретацией. Эффекты унификации приобретают широкий размах. Объективная реальность подменяется виртуальной, сильно искажающей первую. Анализ сложных социальных проблем в медиа-пространстве заменяется набором стереотипов и развлекательных сюжетов, поскольку СМИ, действуя в рамках теории «волшебной иглы» У. Липпмана, подробно изложившего манипулятивные способы формирования общественного мнения и его последующего функционирования (2) (Липпман У. Общественное мнение. - М., 2004, с. 163-241.), в качестве получателя информации рассматривают среднестатистического, массового человека, а не «лидера мнений», способного критически мыслить и осуществлять рациональный анализ полученной информации. Неверное понимание статуса и роли получателя информации (среднестатистический представитель целевой аудитории вместо «лидера мнений») приводит к ошибкам в процессах кодирования и декодирования информации в системе политических коммуникаций, а следовательно и к проблемам адекватного восприятия и интерпретации массовой информации. Искажения при приеме информации связаны с ее ситуативным, локализованным восприятием. М. Херманн отмечает, что СМИ в современном обществе предоставляют относительно простую, краткую, новую и неожиданную информацию, основанную на принципах негативизма, персонализации, избыточности, что, в свою очередь, способствует концентрации общественного внимания на наиболее общих и в то же время далеко не самых актуальных и важных темах. «Расширение средств информации за последние 10-20 лет, - с горечью констатирует ученый, - вызвало уменьшение объема политической информации, укрупнение организаций СМИ, возросшую тенденцию к сенсационности, снизило качество журналистики, сделало ее некритичной, менее любознательной, создало довольно неблагоприятную ситуацию для общественных СМИ» (1) (Херманн М. Политическая коммуникация: воздействие средств массовой информации на общество в современных государствах. Выступление на конференции «Свободные средства массовой информации» в Московской школе политических наук. 9 дек. 2000 г. // http://www.msps.ru/).
Это приводит к таким явлениям, как политический нигилизм и апатия, начинающим преобладать среди так называемых незаядлых зрителей, т.е. «лидеров мнений». М. Херманн приводит в качестве доказательства этого следующие факты: «все больше людей отрицает политическую компетентность государственных деятелей, все больше людей отрицает их индивидуальную компетентность и способность своим участием влиять на политику, все больше людей приведены в замешательство политикой». И в то же время на фоне подобной апатии и разочарования в силе и авторитете политических институтов появляется вера в способности общества и отдельных индивидов решать насущные проблемы современности самостоятельно, минуя институциональный уровень. «Люди действительно все меньше интересуются работой администрации, партий и парламентов. Они проявляют все меньшую заинтересованность в личном участии в этих структурах. Но существует и возрастающий интерес к тому, каким образом общество может решить свои насущные проблемы. Люди все более заинтересованы в конкретных способах решения этих срочных проблем» (2) (Там же.). Обозначенные процессы в сфере политических коммуникаций способствуют омассовлению и унификации сознания современного человека, что, в свою очередь, может быть использовано как основа для властного контроля, управления и манипулирования общественным мнением.
С другой стороны, на фоне процессов «медиатизации политики» российская правящая элита вынуждена считаться со СМИ и воспринимать сотрудничество с ними как долгосрочные инвестиции в информационное пространство. В свою очередь, СМИ, вписанные в многоуровневую коммуникацию, ориентируются на «лидеров мнений», которые выступают как представители различных социальных групп, публично выражающие свою позицию с четко сформулированными интересами, находящими свое отражение в общественном мнении. Исследования, проведенные в России в середине 90-х гг., показали, что российские «лидеры мнений» находятся в оппозиции к официальной точке зрения по важным политическим вопросам. Именно эта оппозиционность делает их влиятельными персонами среди окружающих, ибо это трактуется как проявление независимости, самостоятельности суждений. Наконец, с развитием Интернета как канала массовой коммуникации в России получают бурное развитие сетевые коммуникации в виде социальных сетей. Специфика сетевых коммуникаций (свободный обмен мнениями многих индивидов через межличностные взаимодействия на горизонтальном уровне по одной теме) значительно увеличивает степень рефлексивности общества по этим проблемам. Они также фиксируют наиболее актуальные темы, действительно волнующие общественное мнение, разворачивая «спираль говорения» и конституируя общественное согласие по наиболее важным социальным проблемам помимо желания и контроля власти, тем самым влияя на повестку дня.
Именно в неформальном пространстве сетевых коммуникаций (Facebook, Twitter, В Контакте) начинает конституироваться общественная повестка дня, представляющая собой иерархию конкретных социальных проблем, формирующуюся под давлением общественности как определенной социальной общности в определенный период времени. Э. Гидденс приводит пример тем, волнующих современную молодежь в эпоху глобализации. «Наиболее важными вопросами с точки зрения молодежи являются экологические проблемы, права человека, политика в отношении семьи и сексуальная свобода. Что же касается экономики, то они не верят в способность политиков справиться с силами, определяющими развитие нашего мира. Поэтому не удивительно, что политически активные люди предпочитают вкладывать свою энергию в деятельность групп по "конкретным интересам", ведь они обещают то, чего традиционная политика, судя по всему, просто не в состоянии дать (1) (Гидценс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь. - М., 2004, с. 67.)». Этот факт интересен, прежде всего, тем, что меняется сама логика политических коммуникаций. Если в манипулятивной модели общественная повестка дня формировалась коммуникатором путем слияния политической повестки дня с медиа-повесткой (ранжированным списком тем, рассматриваемых СМИ как важных), где актуальность тем определялась по критерию их значимости для власти, т.е. демонстрации ее действий в наиболее благоприятных смыслах и контекстах и, соответственно, попадающих в публичное пространство СМИ, то в диалоговой модели главными критериями становятся темы критической оппозиционной направленности, выносимые на обсуждение участниками сетевых взаимодействий, т.е. наиболее активными в информационном и политическом плане индивидами. Это не значит, что темы не пересекаются и не коррелируют между собой, зачастую присутствуют различные интерпретации одной и той же проблемы, связанные с разной логикой, подходом к ней со стороны власти и общества, и это естественный и продуктивный «конфликт интерпретаций». Главное, чтобы ни одна из этих интерпретаций не абсолютизировалась и не представлялась как единственно верная, и у субъектов взаимодействия было стремление найти общность позиций власти и общества по животрепещущим проблемам. Такие коммуникационные возможности социальных сетей и их широкое использование, в первую очередь, «лидерами мнений» являются основой для становления диалоговой модели политических коммуникаций. Не случайно Э. Гидденс провозгласил по этому поводу: «Коммуникационная революция привела к появлению более активного, мыслящего гражданина (2) (Там же, с. 68.)».
В свою очередь, подобные сдвиги приводят к перенесению информационных интересов и запросов СМИ и массовой аудитории из области «высокой политики», организованной партийным представительством социальных интересов как основным инструментом борьбы за голоса избирателей, в сферу повседневной жизни и поведения отдельных индивидов и порождают новые формы политической жизни. В этом контексте СМИ как представители общества пытаются найти новый адекватный язык для их выражения и описания. В информационное пространство вводятся вопросы, которые прежде публично не обсуждались или регулировались традицией, и само обсуждение принимает новые формы - шутки, анекдота, сатиры. И это не случайно, ведь речь идет о критике власти по конкретным вопросам не только повседневной жизни, но и политической жизни в целом. Достаточно обратиться к теме «За честные выборы», обсуждаемой в информационном пространстве Интернета. В этом контексте анализ тем, представленных в виртуальном пространстве Facebook, Twitter, ВКонтакте, открывает прогностические возможности в плане определения основных тенденций социокультурных и общественно-политических сдвигов в жизни мира и страны.
Итак, СМИ выступают не только как субъектная и политически ангажированная сила, целиком и полностью формирующая общественное мнение, но и как выразитель целого спектра мнений, существующих в обществе, получающих свою артикуляцию через «лидеров мнений» (например, идей о сопротивлении административному произволу власти и снижении роли силы и насилия в социальной жизни).
Само положение СМИ как медиаторов между властью и общественным мнением в современной модели политической коммуникации побуждает их переходить от манипулятивных методов воздействия на массовую аудиторию к диалогическим, интерактивным по своей сути методам взаимодействия. Это значит, что вместо «спирали молчания» СМИ могут и должны разворачивать «спираль говорения» по поводу наиболее животрепещущих проблем российского общества. И на основе проговаривания всех существующих в обществе точек зрения, живой публичной дискуссии конституировать общественное согласие по социально важной проблематике. Переход к такой модели политических коммуникаций начинается с изучения массовой аудитории, в т.ч. ее информационных потребностей и тех реальных, конкретных проблем, которые действительно волнуют общество и различные социальные группы. СМИ, помещая действительно актуальные, социально значимые проблемы в повестку дня, начинают осуществлять обратные связи, демонстрируя обществу, что они являются его частью, выразителем общественного мнения, пространством для артикуляции различных общественных интересов, создавая тем самым ситуацию доверия и открытости.
Действительно, исходя из типологии режимов взаимодействия власти и общественного мнения, предложенной Д. Гавра, под которыми он понимает «обобщенную характеристику меры реальной включенности общественного мнения в принятие политических решений» (1) (Гавра Д.П. Общественное мнение и власть: режимы и механизмы взаимодействия // Журнал социологии и социальной антропологии, 1998, т. 1, вып. 4, с. 172.), можно с уверенностью констатировать, что в России наметился существенный тренд от модели игнорирования властью общественного мнения к диалогическому типу взаимодействия с ним. Это значит, что наряду с манипулятивными технологиями воздействия на общественное мнение и его формирование, которые власть осуществляет через СМИ, в информационном пространстве возникают дискуссии между общественностью и властью, появляется область реагирования властных институтов на массовые оценки и рекомендации общественности. Следует отметить, что в общественной повестке дня под давлением конкуренции политических акторов за влияние на голоса избирателей все большее значение приобретает коммуникативный аспект, связанный с обращением к общественному мнению на уровне массовых оценок и в конечном счете - с учетом его на уровне рекомендаций общественности. Наконец, политические субъекты исходят из предположения о том, что проблемы, входящие в медиа-повестку дня, волнуют широкую общественность, начинают учитывать ее содержание, принимая политические решения.
Таким образом, в современной России СМИ становятся не просто средством репрезентации социальных интересов, а одним из влиятельнейших субъектов политической коммуникации, играя роль посредника между властью и общественным мнением. Именно они способствуют созданию и развитию коммуникативного пространства, в рамках которого спорные вопросы между властью и обществом начинают разрешаться или рассматриваться в форме дискуссии или диалога между ними, позволяющих создать материальные условия и организационные рамки для развития феномена политического и гражданского участия.
Итак, политические коммуникации современной России становятся более сложными и многомерными. В них происходит сдвиг от манипулятивных технологий к коммуникативным и диалоговым, связанный не просто с обращением к общественному мнению на уровне массовых оценок, а с учетом его на уровне рекомендаций общественности при принятии политических решений.
Наталия Зазаева, д.филос.н., профессор кафедры социальных коммуникаций Поволжского института им. П.А. Столыпина - филиала РАНХиГС
Источник: Власть, Москва, 17.07.2012