фитанул с Девочкой-Лёд
Давно что-то тут ничего не писал, хотя за это время настрочил текст совместно с замечательной питерской поэтессой косящей, как и я, под группу макулатура:
лёд & FlashmoB - околомакулатура
сценарий прописан от первой пелёнки ссаной
до места на кладбище у самой обочины.
жизнь - толстая продавщица с сальными волосами,
достающая без перчаток селедку из бочки.
пальцы у тётки грубые,колбасой воняют и рыбой
(и скорее всего чем-то ещё более мерзким).
вот она сталкивает меня с обрыва -
и я падаю медленно,как будто я снег.
ИНН,дресскод,соцпакет,чай в пакетиках,
кофе из автомата в пластиковых стаканчиках,
транквилизаторы,анестетики и анальгетики,
привычки,фобии,социум ловят в капкан.
посмотри,какие все успешные,амбициозные,
да ещё и младше тебя,богаче и обеспеченнее.
а ты - дровосек из страны Оз,
железный и ржавый,без сердца и печени.
мама,этим летом я работала грузчиком,
кассиром,уборщицей,а не админом.
директриса смеялась,не замарала ль я ручки,
а сторож Надир косым глазом подмигивал.
жизнь - толстая тётка без зуба за кассой,
тебе пробивающая чек трёхметровый,
в нём счёт за невыполненный социальный заказ
и за каждый раз,когда ты не платил за метро.
За 70 тысяч пойти на любое дело,
Хотя и их вскоре тоже поглотит инфляция,
Как билеты в метро по 12 рублей,
В те годы, когда мне было пятнадцать,
Я как раз открывал своё первое пиво,
По телевизору кого-то мочили в сортире,
И жизнь, как коробка ассорти,
Давала иллюзию выбора:
Передо мною лежали тысячи судеб,
А у одноклассниц сформировались груди,
И в этом саду расходящихся тропок
Я смотрел своё первое порно,
Мама говорила, из меня ничего не получится,
Её губы застывали в беззвучном вопросе,
А тем временем режим путина,
Уже рождался из пиздеца девяностых,
Но любой диктатор не вечен,
Как не вечны цены,
На билеты в этом душном метрополитене,
Им почти тридцать, мне - двадцать пять,
И я чувствую, мне их никогда не догнать,
Я хотел бы поменять власть,
Взорвав здание госдумы,
Но всё что я могу -
Писать стихи
В стиле группы макулатура.
лёд & FlashmoB - околомакулатура
сценарий прописан от первой пелёнки ссаной
до места на кладбище у самой обочины.
жизнь - толстая продавщица с сальными волосами,
достающая без перчаток селедку из бочки.
пальцы у тётки грубые,колбасой воняют и рыбой
(и скорее всего чем-то ещё более мерзким).
вот она сталкивает меня с обрыва -
и я падаю медленно,как будто я снег.
ИНН,дресскод,соцпакет,чай в пакетиках,
кофе из автомата в пластиковых стаканчиках,
транквилизаторы,анестетики и анальгетики,
привычки,фобии,социум ловят в капкан.
посмотри,какие все успешные,амбициозные,
да ещё и младше тебя,богаче и обеспеченнее.
а ты - дровосек из страны Оз,
железный и ржавый,без сердца и печени.
мама,этим летом я работала грузчиком,
кассиром,уборщицей,а не админом.
директриса смеялась,не замарала ль я ручки,
а сторож Надир косым глазом подмигивал.
жизнь - толстая тётка без зуба за кассой,
тебе пробивающая чек трёхметровый,
в нём счёт за невыполненный социальный заказ
и за каждый раз,когда ты не платил за метро.
За 70 тысяч пойти на любое дело,
Хотя и их вскоре тоже поглотит инфляция,
Как билеты в метро по 12 рублей,
В те годы, когда мне было пятнадцать,
Я как раз открывал своё первое пиво,
По телевизору кого-то мочили в сортире,
И жизнь, как коробка ассорти,
Давала иллюзию выбора:
Передо мною лежали тысячи судеб,
А у одноклассниц сформировались груди,
И в этом саду расходящихся тропок
Я смотрел своё первое порно,
Мама говорила, из меня ничего не получится,
Её губы застывали в беззвучном вопросе,
А тем временем режим путина,
Уже рождался из пиздеца девяностых,
Но любой диктатор не вечен,
Как не вечны цены,
На билеты в этом душном метрополитене,
Им почти тридцать, мне - двадцать пять,
И я чувствую, мне их никогда не догнать,
Я хотел бы поменять власть,
Взорвав здание госдумы,
Но всё что я могу -
Писать стихи
В стиле группы макулатура.