8 сентября 1941 года.
В семь вечера в коммунальной квартире неожиданно погас свет, с улицы раздались звуки воздушной тревоги, ужасающий грохот, короткие вспышки света, свист от каких-то падающих предметов. Жильцы высыпали из квартиры на лестничную клетку, встали возле окна в надежде разглядеть что-то и понять, что происходит. Улица просматривалась плохо - в доходном доме 1912 года постройки были огромные окна, но стекла с палец толщиной были с узорами и сквозь них было почти ничего не видно. Между тем немцы бомбили завод Кулакова. Один снаряд срезал угол дома, в котором находилась школа, влетел во двор дома на Съезжинской и угодил в люк. Здание начало раскачивать во все стороны. "Ну, раз шатается, значит, точно не рухнет!" - сказал кто-то сзади. Взрывная волна начала разбивать стёкла. Крупным осколком ранило женщину - у нее все лицо в крови. Ее уводят на первый этаж, в медпункт на перевязку. Ее семилетняя дочь остается на лестнице. Девочка ревет, некому ей помочь. Она бежит к маме. Девочка идет вниз, а затем начинает подниматься к нужной ей квартире. Но стоит ей пройти одну ступеньку, как прямо перед ней падает огромная дверь квартиры. Поторопись тогда девочка - и ее бы убило этой дверью. В парке, рядом с Мюзик-Холлом горят американские горки. Высокие конструкции охвачены огнем, их части постепенно опадают. В зоопарке слышны дикие стоны и крики зверей. Слон ревет, срываясь на хрип - куском снаряда ему отхватило половину хобота!..
С этого все начиналось. Моя бабушка, которой в 1941 исполнилось семь лет, до сих пор помнит этот день в мельчайших деталях, может буквально расписать его по часам. Хотелось бы, пусть и с запозданием, узнать услышанные Вами истории о Блокаде, о первом ее дне, об ее окончании.
С этого все начиналось. Моя бабушка, которой в 1941 исполнилось семь лет, до сих пор помнит этот день в мельчайших деталях, может буквально расписать его по часам. Хотелось бы, пусть и с запозданием, узнать услышанные Вами истории о Блокаде, о первом ее дне, об ее окончании.