Рассказы о любви Л. Петрушевская
Татьяна Вольфганговна вела в клубе занятие по пластике. Дети не могли выговорить ее отчества никаким образом, у них получалось что-то вроде лая и не совсем прилично. Она звалась просто тетя Таня.
- а какие у нее глаза?
- у нее светлые, но карие.
Огонь горел в Пульхерии чуть выше желудка, как будто зажгли лампочку и именно в том месте, где обычно ухает, когда человек проваливается или видит чужую рану.
Пульхерия за одну секунду превратилась в какого-то полководца, знающего силу отступления, ухода в тень, силу молчания. Надо будет ждать.
Никаких попыток проникнуть в ее внутренний мир он не предпринимал. И она тоже, она ведь очень умная женщина. Никакой душевной близости там, понимания с полуслова у них не было. Вместе с тем, они прекрасно проводили время. Она никогда не снисходила до того, чтобы краситься, надо сказать, что по природе своей она была необыкновенно некрасива. Но некрасива хорошо, не нелепо, породисто.
Хозяин дома начал испытывать к блондинке платонические чувства дружбы и сострадания, что гораздо более опасно, чем простая человеческая грязь, попихались - разошлись.
- а какие у нее глаза?
- у нее светлые, но карие.
Огонь горел в Пульхерии чуть выше желудка, как будто зажгли лампочку и именно в том месте, где обычно ухает, когда человек проваливается или видит чужую рану.
Пульхерия за одну секунду превратилась в какого-то полководца, знающего силу отступления, ухода в тень, силу молчания. Надо будет ждать.
Никаких попыток проникнуть в ее внутренний мир он не предпринимал. И она тоже, она ведь очень умная женщина. Никакой душевной близости там, понимания с полуслова у них не было. Вместе с тем, они прекрасно проводили время. Она никогда не снисходила до того, чтобы краситься, надо сказать, что по природе своей она была необыкновенно некрасива. Но некрасива хорошо, не нелепо, породисто.
Хозяин дома начал испытывать к блондинке платонические чувства дружбы и сострадания, что гораздо более опасно, чем простая человеческая грязь, попихались - разошлись.