(no subject)
у кромки воды от скал до постов растянулась длинная полоска береговой охраны вперемешку с полицией и несколькими отрядами местных экозащитников. похожие на бело-синюю пену, они покрыли собой побережье и прикатили сюда многочисленную технику. на обочине, под деревьями расположились случайные проезжие. около часа люди оставляли свои автомобили и брели в сторону воды, где разворачивалось всё волшебное действо, вскользь красноречиво названное кем-то "милостью ньерда". в здешних местах это случилось впервые, потому всё,и без того немногочисленное, северное поселение стягивалось сюда будто на праздничную ярмарку. но врятли любое местное торжество по величию было сравнимо с сегодняшним происшествием. потому и настороженные люди покорно ожидали в стороне, заняв машинами почти всю обочину магистрали. вытягивали руки, беседовали о случившемся со своими детьми.. вдалеке о чём то переговаривались службы, осыпая море новыми катерами и даже запустив в воздух телевизионную "вертушку". весь этот зябкий полдень раскачивал суровый юго-западный муссон.
вдали, на камнях, в окружении всего этого немого смятения, словно на гигантском блюде, медленно задыхался огромный горбач. тучный, подобно изваянию из чёрного мокрого камня, но вместе с тем изящней всякой бабочки, он медленно и беззвучно вздыхал. повелевал каждым из собравшихся здесь, забирал силы каждого, сея беспокойство, волнение и восхищение. кротко зашептало и море.. и даже альбатросы умолкли. он общается с ветром, на пороге собственной гибели и никто не осмелится им помешать.
негромкие разговоры - чуть выше, проезжающие мимо машины и рейсовые автобусы, шелест листвы.. отсюда в сторону крохотного города несло невиданной свежестью и смертью. и казалось вот-вот из этого воздуха родится скорбная светлая музыка.
взрослые и дети, птицы, служивые.. никто не знал что будут делать с этим монстром, с этим печальным самоубийцей или просто несчастным ничтожным созданием, разозлившим богов. "говорят, потом их увозят на кораблях или поднимают в воздух, а затем придают глубинам" - пробормотал кто-то в толпе зевак.
спустя час. чудовище всё ещё жило, но всё скупее вдыхало, неспешно освобождая необъятную робкую чистую душу. и только тогда можно было услышать как где-то далеко, у самого оцепления будто ожила одна девушка. ожила криком среди почти предательского всеобъемлющего безмолвия. её обёрнутое в тонкое голубое платье, хрупкое, будто фарфоровое, тело билось в толпе, как бьётся в открытых водах тело утопающего. она самоотверженно бросалась к полицейским машинам и кричала. сдавленно, жадно глотая воздух, стонала будто в бреду, кидалась оземь, разбивая колени, молила охрану отпустить.. проститься.. прикоснуться. "сумасшедшая" - оживились люди, привставая с земли. девушка отчаянно лепетала о детских мечтах, о смерти, о боге.. но лишь холодный муссон подхватывал её голос и нёс куда-то по фарватеру только призрачное эхо. девушка кричала так, что в какую-то секунду стала напоминать самое страшное создание, которое только могло очутиться здесь - раскаявшегося убийцу, с багровыми от невинно пролитой крови, руками, сумасбродно кидающегося на камни и жалобно хнычущего, подобно провинившемуся дитю. а люди в униформе только переглядывались, невнятно отвечали, время от времени при необходимости отталкивали, исполнительно и беспрекословно охраняя гибель уже почти мифического животного.
в один момент, девушка, будто приклоняя своё тонкое тело перед людской стихией, осела, рассматривая запачканные кровью лодыжки. а затем незаметно для всех бросилась напрямик сквозь сапфировый кордон. ломая хрупкие ветви, сквозь хвою, взметая песок, она устремилась в сторону мученика, а за ней будто в сток подобно воде потекли люди в форме. в клубах пыли они неслись, преследуя будто смертницу, размахивая руками, срывая с поясов наручники, придерживая фуражки. безумная, почти настигнув гигантское обмякшее тело, рухнула на гравий. как сама наследница моби дика, благославленная глубинами и истерзанная желанием прикосновения, она вновь зарыдала, когда запястья её зажал металл, а плечи обняли незнакомые крепкие руки.
а дальше кричала любовь и птицы, и гремела вода и она брела.. осаждённая, как изнасилованная - чумазая, больная и окровавленная. её уводили быстро, перед изумлёнными взлядами, закрывали лицо, искажённое в скорби перед истлевшей мечтой, потухшим страстным душевным вожделением. она закрыла глаза и тогда вероятно, сердце её было предано морю, сброшено с безликих скал в холодную пропасть, на растерзание рыбам и крейсерным винтам. девушку вели к чёрным машинам, рассыпанным у берега, и никто до конца понять не мог, в исступлении наблюдая, что за ребёнок отбился от матери? кто надругался над ним? что за любимый её обернулся китом и медленно убивал себя там, никого не пуская. стягивая воздух вокруг себя, умирал, раскачивал вздохами этот дикий пляж у дороги.. устремлялся отсюда вон, в окружённом толпой и суматохой, одиночестве.
на горизонте засвистел грузный военный вертолёт. над людьми, что уже тянули по берегу свои чёрные железные путы, взвились буревестники.
вдали, на камнях, в окружении всего этого немого смятения, словно на гигантском блюде, медленно задыхался огромный горбач. тучный, подобно изваянию из чёрного мокрого камня, но вместе с тем изящней всякой бабочки, он медленно и беззвучно вздыхал. повелевал каждым из собравшихся здесь, забирал силы каждого, сея беспокойство, волнение и восхищение. кротко зашептало и море.. и даже альбатросы умолкли. он общается с ветром, на пороге собственной гибели и никто не осмелится им помешать.
негромкие разговоры - чуть выше, проезжающие мимо машины и рейсовые автобусы, шелест листвы.. отсюда в сторону крохотного города несло невиданной свежестью и смертью. и казалось вот-вот из этого воздуха родится скорбная светлая музыка.
взрослые и дети, птицы, служивые.. никто не знал что будут делать с этим монстром, с этим печальным самоубийцей или просто несчастным ничтожным созданием, разозлившим богов. "говорят, потом их увозят на кораблях или поднимают в воздух, а затем придают глубинам" - пробормотал кто-то в толпе зевак.
спустя час. чудовище всё ещё жило, но всё скупее вдыхало, неспешно освобождая необъятную робкую чистую душу. и только тогда можно было услышать как где-то далеко, у самого оцепления будто ожила одна девушка. ожила криком среди почти предательского всеобъемлющего безмолвия. её обёрнутое в тонкое голубое платье, хрупкое, будто фарфоровое, тело билось в толпе, как бьётся в открытых водах тело утопающего. она самоотверженно бросалась к полицейским машинам и кричала. сдавленно, жадно глотая воздух, стонала будто в бреду, кидалась оземь, разбивая колени, молила охрану отпустить.. проститься.. прикоснуться. "сумасшедшая" - оживились люди, привставая с земли. девушка отчаянно лепетала о детских мечтах, о смерти, о боге.. но лишь холодный муссон подхватывал её голос и нёс куда-то по фарватеру только призрачное эхо. девушка кричала так, что в какую-то секунду стала напоминать самое страшное создание, которое только могло очутиться здесь - раскаявшегося убийцу, с багровыми от невинно пролитой крови, руками, сумасбродно кидающегося на камни и жалобно хнычущего, подобно провинившемуся дитю. а люди в униформе только переглядывались, невнятно отвечали, время от времени при необходимости отталкивали, исполнительно и беспрекословно охраняя гибель уже почти мифического животного.
в один момент, девушка, будто приклоняя своё тонкое тело перед людской стихией, осела, рассматривая запачканные кровью лодыжки. а затем незаметно для всех бросилась напрямик сквозь сапфировый кордон. ломая хрупкие ветви, сквозь хвою, взметая песок, она устремилась в сторону мученика, а за ней будто в сток подобно воде потекли люди в форме. в клубах пыли они неслись, преследуя будто смертницу, размахивая руками, срывая с поясов наручники, придерживая фуражки. безумная, почти настигнув гигантское обмякшее тело, рухнула на гравий. как сама наследница моби дика, благославленная глубинами и истерзанная желанием прикосновения, она вновь зарыдала, когда запястья её зажал металл, а плечи обняли незнакомые крепкие руки.
а дальше кричала любовь и птицы, и гремела вода и она брела.. осаждённая, как изнасилованная - чумазая, больная и окровавленная. её уводили быстро, перед изумлёнными взлядами, закрывали лицо, искажённое в скорби перед истлевшей мечтой, потухшим страстным душевным вожделением. она закрыла глаза и тогда вероятно, сердце её было предано морю, сброшено с безликих скал в холодную пропасть, на растерзание рыбам и крейсерным винтам. девушку вели к чёрным машинам, рассыпанным у берега, и никто до конца понять не мог, в исступлении наблюдая, что за ребёнок отбился от матери? кто надругался над ним? что за любимый её обернулся китом и медленно убивал себя там, никого не пуская. стягивая воздух вокруг себя, умирал, раскачивал вздохами этот дикий пляж у дороги.. устремлялся отсюда вон, в окружённом толпой и суматохой, одиночестве.
на горизонте засвистел грузный военный вертолёт. над людьми, что уже тянули по берегу свои чёрные железные путы, взвились буревестники.