Когда чужая боль больнее… / / «Чучело»(Ролан Быков,1983)
«Чучело» (реж. Ролан Быков, 1983): «…в шестой класс провинциальной школы приходит новая ученица Лена Бессольцева; она живет со своим дедом, который тратит все деньги на покупку картин; Лена старается подружиться со всеми в классе и не замечает обид; однажды она берет на себя чужую вину…».
Мы не безнадежны… мы спасаемы… потому что среди нас есть те, для кого чужая боль, чужая радость, чужая судьба значимее, чем своя собственная.
Потому что нет для них - чужой жизни. Нет той границы, внутри которой вот они - они, внутри которой - их драгоценное «Я», «Моё», лелеемые мечты, превозносимые достижения, отгоняемые страхи, ожидаемые удовольствия…, а за которой все остальные-другие с их чужой, а потому по-настоящему не существующей болью, радостью, надеждами, страхами…
Есть эти люди - настоящие люди, которые и делают человечество - человечеством, человечным обще-житием, а не разросшейся популяцией особей, способных только урвать своё, себе, для своих.
Как это чужая боль и страх - больнее и страшнее? Как это чужие надежды - значимее?
А все просто - ты видишь его, и видишь мир его глазами, и проживаешь его чувства как свои - ты вне и внутри одновременно… и ты видишь то, что его окружает, куда он идет и куда придет - ты ощущаешь, что он чувствует сейчас и что, как ты ясно видишь, он будет чувствовать потом - ведь дорога его и его шаги перед тобой… Тебе больно за него и сейчас - ведь его эмоции отражаются в тебе такими же жгучими эмоциями как те, что бывают лично с тобой, но тебе больно за него и в его будущем - ты с ужасом проживаешь здесь и сейчас то, что будет потом длиться с ним, длиться и длиться…
Когда он предает сейчас - его сковывает страх, его тянет неизбежность натуры стадного существа, которое не может противостоять всем и должно отдаться общей воле - он не видит другого пути, кроме того, которым его ведет «общее желание» - желание большинства; и он не видит себя как отдельного от той ситуации, в которой он здесь и сейчас, как отдельного от своих теперешних переживаний, которые он хочет прекратить, но которые поглотили его внимание полностью…
Ты же видишь его как отдельного - как человека, который чертит свой путь несмываемыми чернилами, который загоняет себя в лунку судьбы, по которой он покатится в будущую боль и невозможность вырваться из уже случившегося… когда он будет один, когда вынуждающие обстоятельства уйдут и он встанет перед приговором своей ущербности…
Значит ли это, что тот, кто так чувствителен к проживанию жизнью другими, также зряч и к себе? Конечно нет. Он знает свои чувства как «всего лишь чувства» - ну да, подумаешь - я переживаю, но это всего лишь мои страхи и мои страдания, которые я выношу и вынесу - моя совесть про них молчит и это главное - я их переживаю и этим не делаю ничего плохого, а значит я их переживу… Стыдно - когда делаешь плохо другому, стыдно - когда не помог другому. Стыдно сейчас и будет стыдно потом… всегда, когда память обернется к содеянному. А что мои «личные чувства» - так, проходящая слабость,… что от них останется - смутная тень, а потому не страшны они.
Долг, достоинство, совесть - они навсегда, а желания-хотелки-страхи… были и прошли…
Проживать значимость реальности жизни других, а не купаться в лужице собственных удовольствий-неудовольствий, поначалу, для юного человека с так открытой наружу душой, превращается в стремление сделать другим хорошо здесь и сразу. Понравиться, чтобы другим было приятно быть с ним рядом… угодить, согласиться, подстроиться… лишь бы увидеть в других радость.
И лишь потом человек может научиться включать эту сиюминутную радость одного другого в общий поток жизни многих-многих других. И тогда, чувствующая других душа, научается быть не добренькой, а доброй - проходить через сиюминутные позывы, исходящие от других, ради Блага и их, и многих.
. . .
Иметь чувствилище для чувствования других душ - как это много, как прекрасен и ошеломляюще широк может быть такой общий мир.
Как утешающе в нашей краткой жизни уметь предвосхищать будущность череды поколений, уносящих в грядущее радость бытия, и как щемяще тепло и сладко иметь возможность воскресить в своей душе радость и надежды ушедших предков.
Но как больно столкнуться с невозможностью поправить непоправимый поступок другого. Когда ему отдается вся сила твоих сопереживаний, а он совершает нечто, что рушит его и чужие жизни. И ты ничего не может с этим поделать - и ты понимаешь, что воспринимая его как себя - ты остаешься собой, а он собой. Что он заперт в себе и будет и дальше разрушать себя, других и тебя среди них… и что ты тоже заперт в себе и нет такой жертвы, которую ты можешь принести, ради его спасения… что ты всего лишь можешь пытаться помочь, отдавая ему свою веру в него… но спасти он может лишь себя сам… и он себя не спасает.
. . .
Отображение человека - отражение его, фотография, кинозапись, картина. Мы смотрим на образы из прошлого - им может быть и сотня лет, и десять, и день, и мгновение - время перестает иметь значение. Мы обретаем себя рядом с теми, кто изображен - мы все проживаем в едином времени и месте.
Наше чувствилище другого в себе отрыто и для другого-ушедшего - он не уходит, а проживает вместе с нами… он здесь… он дарит нам свою помощь… и эта помощь может спасти… и спасает…
Лик человека, его образ - он прямо входит в нас. Также может входить и слово, и другое сотворенное до нас и для нас, но для этого надо знать многое, надо быть подготовленным… изображение же нас - вот оно - есть и всё… почти «всё» - необходимо «лишь» уметь открыть ему свою душу, увидеть вместо «предмета искусства» - близкую душу…
Сколько стоит попытка помочь нескольким детям пробудиться к человечности? А одному?
Стоит ли она многих отданных лет на написание картин, на их сохранение и оберегание? Стоит ли она перевернутой жизни великого Ролана Быкова?
А могут ли те, кто отдают себя для-ради других поступать иначе? Могут. Но останутся ли они после этого собой и смогут ли продолжать жить?
а.эс.
( кадры из фильма... )
Продолжение разговора см. в статьях//фильмах:
■ Конец вечности детства…
//«Когда я стану великаном» (Инна Туманян, 1979)
■ Жизнь впервые…
//«Не болит голова у дятла» (Динара Асанова, 1974)
■ Человеческое сердце - всегда больное сердце…
//«Нежность» (Эльёр Ишмухамедов, 1966)
■ Мы - это первая яркость наших вечных чувств…
//«Дикая собака динго» (1962)
■ О беспредельной доброте Леонова, что победила бесчеловечность в пьесе…
//«Обыкновенное чудо» (Марк Захаров, 1978)
■ Зачем быть честным, если скоро умирать?...
//«Старики-разбойники» (Эльдар Рязанов, 1971)
■ О том, что дает силы жить…
//«Патерсон» (Джим Джармуш, 2016)
■ Самоотречение. О тех, кто спасают(ся)…
//«Аритмия» (Борис Хлебников, 2017)
■ "Сама себя не похвалишь, никто тебя не похвалит": о некоммуникабельности чувств и слов… //«Смятение чувств» (Павел Арсенов, 1977)
■ Зло не ходит по улицам под бой барабанов…
//«Четыреста ударов» (Франсуа Трюффо, 1959)
■ Ноша зла для доброго сердца…
//«Таксист» (Мартин Скорсезе, 1976)
■ Лицо - маска, жизнь как у скота… - это реальный человек, а всё остальное лишь (само)обман? //«Дорога» (Федерико Феллини,1954)
■ Разумные существа - существа бесчеловечные, человек - это любовь...
//«Забытые» (Луис Бунюэль, 1950)
■ СССР. Начало пути к звездам…
//«Путевка в жизнь» (Николай Экк, 1931)
■ Лучший мир из возможных на Земле...
//«Семеро смелых» (Сергей Герасимов, 1936)
.
Весь цикл «КиноКакПовод» на cайте kinokakpovod.ru. Также тексты публикуются и обсуждаются на странице Facebook'a, на КиноПоиске и канале Яндекс.Дзена - присоединяйтесь!