374. Интервьюировали-интервьюировали, да не выинтервьюировали.
Работа у меня такая - статьи в газету писать.
Периодически приходится брать интервью. Если передо мной человек пенсионного возраста, можно просто поздороваться и включить диктофон - дальше он расскажет все сам. И то, что надо, и то, чего не надо, но волнует. Если раз в пятнадцать-двадцать минут удается задать вопрос, корректирующий ход монолога, уже хорошо.
Если же интервьюируемый (слово-то какое!) находится в возрасте или состоянии духа, не способствующих словоохотливости, то, конечно, задаю вопросы.
- Ты вот дверь парадной разрисовала, да?
- Да.
- А зачем?
- Ну... чтобы было красиво.
- То есть можно сказать, что ты стараешься украсить, сделать более уютным пространство, в котором живешь? И это касается не только твоей собственной квартиры, но и твоего двора?
- Ну... да.
Иногда красивые формулировки приходят в голову уже в процессе расшифровке интервью. Человек вот сказал мне, что рисует с детства, а я, например, если того требует партия общая идея статьи, напишу, что он с ранних лет чувствовал тягу к творческим занятиям, в первую очередь к рисованию.
А порой человек вовсе ничего такого не говорит, но я ж пять лет училась на филфаке. Вижу и слышу подтекст во всем. Дедушке Фрейду до меня далеко.
Я бы и рада ничего не выдумывать, но разговорная речь людей почему-то не блещет ни метафорами, ни даже сложносочиненными предложениями. А самые яркие словечки и выражения собеседника порой никак нельзя напечатать в муниципальной газете. Вот и причесываешь, накручиваешь и выпрямляешь до тех пор, пока беседа не станет текстом.
Теперь когда читаю интервью с какой-нибудь звездой, всегда думаю: это действительно она сказала или журналист так отредактировал сказанное?
Периодически приходится брать интервью. Если передо мной человек пенсионного возраста, можно просто поздороваться и включить диктофон - дальше он расскажет все сам. И то, что надо, и то, чего не надо, но волнует. Если раз в пятнадцать-двадцать минут удается задать вопрос, корректирующий ход монолога, уже хорошо.
Если же интервьюируемый (слово-то какое!) находится в возрасте или состоянии духа, не способствующих словоохотливости, то, конечно, задаю вопросы.
- Ты вот дверь парадной разрисовала, да?
- Да.
- А зачем?
- Ну... чтобы было красиво.
- То есть можно сказать, что ты стараешься украсить, сделать более уютным пространство, в котором живешь? И это касается не только твоей собственной квартиры, но и твоего двора?
- Ну... да.
Иногда красивые формулировки приходят в голову уже в процессе расшифровке интервью. Человек вот сказал мне, что рисует с детства, а я, например, если того требует партия общая идея статьи, напишу, что он с ранних лет чувствовал тягу к творческим занятиям, в первую очередь к рисованию.
А порой человек вовсе ничего такого не говорит, но я ж пять лет училась на филфаке. Вижу и слышу подтекст во всем. Дедушке Фрейду до меня далеко.
Я бы и рада ничего не выдумывать, но разговорная речь людей почему-то не блещет ни метафорами, ни даже сложносочиненными предложениями. А самые яркие словечки и выражения собеседника порой никак нельзя напечатать в муниципальной газете. Вот и причесываешь, накручиваешь и выпрямляешь до тех пор, пока беседа не станет текстом.
Теперь когда читаю интервью с какой-нибудь звездой, всегда думаю: это действительно она сказала или журналист так отредактировал сказанное?