15
Вместо предисловия...
Когда Панкреатор наконец угомонился и удовлетворился количеством своихдетей, он задумался, как строить их будущее. В голову его светлую пришла такаямысль: разделить Вселенную на несколько слоев и отрядить по одному дитю науправление каждым конкретным слоем. При этом между слоями установить«нерушимые-непреодолимые» барьеры, чтобы в процессе управления «не списывали»друг у друга.
Исполнив задуманное, Панкреатор растворился в непознанном. А дети остались.
Тем временем вечность продолжала свой стремительный полет, а слои жили своейжизнью. Каждый из Детей Панкреатора управлял своим миром, творил, разрушал,упорядочивал... Пока не случилось вот что...
Их было двое детей - Светлокрылая Хорус и Темноокий Детус. Будучи еще совсеммаленькими и живя под присмотром Панкреатора, чувствовали они сильнуюпривязанность друг к другу. А уж после того, как папа решился на свой замысел иразделил детей, тоска друг по другу совсем им души загрызла. И (как это обычнов сказаках бывает) надумали они (как - непонятно) пробить дыру в«нерушимом-непреодолимым» барьере, разделявшем их миры, дабы коротать вечностьв любви и согласии... Ага, разбежались.
Естественно, дыра была пробита, и влюбленные бросились в объятья друг друга.Как и миры, им принадлежавшие. Ну, надеюсь ваша фантазия способна представить,что случилось, когда два мира столкнулись со скоростью несущихся друг к другуистосковавшихся любовников...
...
- Идут!!! - вопль с мачты поднимает их на ноги. Взгляды обращаются наБарьер. Вот оно - черное пятно Разрыва, от которого режутся глаза. Они знают,что это свет льется оттуда, но в их мире света нет. Он здесь пришелец.
Она встает на ноги рядом с ним. На ней обтягивающее короткое платье, сшитоеиз стальных чешуек. Рыжие волосы собраны в хвост, тугой у основания и свободныйв конце. Такой же, как и она.
Она смотрит на него, ощупывая взглядом каждый изгиб доспаха-кризалиса. Еговзгляд прикован к фигурам, проникающим сквозь Барьер в их мир. Крылатыесозднания строятся в свой привычный боевой порядок. Все как всегда - именноосознание этого и сковывает льдом его сердце. Как обычно тяжело, через силу,неся гигантские потери они отобьются, а потом вернуться в Цитадель зализыватьраны. И к ним приведут новеньких, еще юных рыцарей...
В последний раз его раны зализывала она. И ради всей любви, что дарит Детуссвоей возлюбленной, он больше не хочет, чтобы приходили новые. Он хочет, чтобырядом была только она.
Она берет в руку длинный, слегка изогнутый клинок и поднимает на него своибездонные глаза. Он обнажает свой меч, наклоняется к ней и прикасается к еегубам, единственным на свете губам, которые снова привели его из вечного мракав мир живых.
Детус! Ради твоих детей мы жертвуем самым дорогим! Но мы не готовыжертвовать всем!
Сейчас он лежит, устроив голову на ее плоском животике, еще прохладном отминувшей страсти. Она протягивает руку и запускает пальцы в его густые волосы,такие же белые, как и ее кожа.
- А что было дальше? - она ждет продолжения рассказа, прерванного налетевшимшквалом эмоций. - Что стало с ним после?
Он смотрит в потолок и вспоминает. Не может понять, приятны ли этивоспоминания, или же ему нужно скорее забыть все случившиеся. Но это трудно,ведь в тот момент он мог поклясться, что ему открылась Истина.
- Потом он взял в руки штурвал и направил корабль в Разрыв. На негосмотрели, как на сумасшедшего, ведь мы только что отбили атаку крылатых. Кровьмоих павших братьев еще не успела стечь с палубы, а он вел нас, всего лишьгорстку уцелевших, на другую сторону...
Т’ор споткнулся, вцепился руками в борт и приложил все силы, чтобы неупасть. Он очень устал. Смертельно. Палуба под его ногами накренилась, когда корабльрванулся с места, оставляя за собой шлейф обломков. Вокруг раздавалисьудивленные крики, хотя внутри него удивления не было. Только что, всегонесколько мгновений назад он зарубил последнего крылатого гиганта,прорвавшегося через Барьер. Его разум все еще не вышел из транса, еще неосвободился от связи с кризалисом и клинком.
Т’ор все же посмотрел на своего предводителя. Спарда, первый лорд-рыцарьэтого домена твердо стоял за штурвалом, широко расставив ноги. Его кризалиссполз на пояс, обнажив покрытую шрамами белоснежную грудь. Длинные, такиеже белоснежные волосы вились за его головой, отчего казалось, что это оннесется к Разрыву, а вовсе не корабль с дюжиной уцелевших счастливчиков. Илиони все уже перестали быть счастливчиками?
Т’ор помнит, как его браться прыгали за борт, предпочтя вечное скитание впустоте ЭТОГО неизвестности прыжка через Барьер. Их можно понять - в ЭТОМ нетнаправления, им может посчастливиться - и тогда проходящий мимо ковчег геймеровподберет уцелевших. И неважно когда это случиться - они готовы ждать вечность.
Но он не мог себе этого позволить. Он связал себя клятвой со своимлордом-рыцарем, обязался всегда идти за ним. Даже тогда, когда тот готов былсовершить самый ужасный, пожалуй, поступок в своей жизни.
- И ты не боялся?
- Я потерял рассудок от страха. Я даже не помню, что случилось, когда носкорабля проник в Разрыв.
Сознание не хочет возвращаться, только где-то совсем-совсем далеко словнокто-то кричит ему. Он не прислушивается, позволяет окружающей пустоте самойпринять роковое решение. Но крики становятся громче - неведомый как будтоприближается.
Он резко открывает глаза. В мозг оглушительной волной врывается крик - этокричит его меч, кричит от ужаса, ибо он не готов умереть. Т’ор отзывается,своими мыслями успокаивая истеричный клинок. Все хорошо, ведь он жив. Ончувствует, как кровь струится внутри его тела, ощущает холод кризалиса - тоттоже обеспокоен состояние носителя. Пробует встать, заботливый кризалисподдерживает его, обернувшись жестким доспехом. Из под руки вырываетсяфиолетовая дымка, принимает облик длинного тонкого клинка со сложной гардой иучтиво позволяет ему оперется на себя. Все они - единое целое, не могут выжить,если один из них умрет. Рыцарь, его кризалис и его клинок.
Т’ор смотрит по сторонам. Смотрит, и в его душе снова зарождается страх. Онвсе еще на палубе, наедине со своим лордом-рыцарем. Все остальные попыталисьспастись? Он не помнит. Он не хочет вспоминать, его возбужденный мозг и такготов разорваться от ужаса, от всего того, что лежит вокруг корабля.
Они все же смогли преодолеть Барьер. О, Детус, это невероятно. Они первые,кто своими глазами увидели мир, откуда Великая Любовь посылает своихсмертоносных вестников. Этот мир сотворила светлокрылая Хорус. Он ужасен. Онполон ярких красок. Он полон света. Как это можно любить? Как? КАК?
Его учили - Детус и Хорус не могли вынести разлуки, не могли смириться сжестокой шуткой Панкреатора, разделившего вселенные. Его учили - их любовь былатакой сильной, что вселенные столкнулись, стараясь слиться в одно целое. Егоучили - там, где НЕЧТО порождает Барьер, там Детус и Хорус предаются вечнойстрасти, вечной любви, такой, какая может быть только у богов.
Но как он мог полюбить чудовище, сотворившее ТАКОЙ мир?
Она чувствует, как его лоб покрывается холодным липким потом. Он напуган,хотя с тех пор прошла не одна вечность. Воспоминания так и не покинули его,ведь он не может решится забыть.
Она убирает руку и наклоняется, чтобы коснуться губами его лба. Оначувствует себя немного виноватой - это она заставляет его вспоминать. Онаготова просить его прекратить, но знает, что этого не будет.
- И потом я увидел Спарду...
Первый лорд-рыцарь стоит на носу, шароко раскинув руки. Его кризалисваляется в ногах, рассыпавшись на сотню металлических осколков. Егоклинок плавится, стекет по его руке, сжигет белоснежную плоть. Он кричит, ноТ’ор не может понять - это не крик боли. Так кричат не умирающие, но те, ктоувидел нечто гораздо ужаснее смерти. Т’ор пытается подойти к Спарде, опираетсяна борт корабля и свой меч, с трудом передвигает ноги. Но идет.
На палубу падает свет. Яркий, насыщенный, он заливает всю палубу. Т’орподнимает глаза в надежде понять, что это...
Ее губы касаются его плоти, заставляя прервать рассказ. Он благодарен ей -ее язык заставляет его забыть обо всем. Даже ужасы света больше не тревожатего, пока ее голова размеренно покачивается. Его заполняют чувства к ней,вытесняя боль и страх воспоминаний.
Когда его страсть выплескиется из него, ее голова еще сильнее прижимается кнему, впитывает все его эмоции. Он расслабляет сведенные экстазом мышцы,позволяя телу опуститься на прохладные протыни. Она уже просто обнимает его,положив голову ему на грудь. Ее рыжие волосы шекочут его, стоит ей лишь слегкапошевелиться.
Приблизившись, Т’ор видит глаза Спарды. Ужасные, пустые глаза, устремленныетуда, откуда льется свет. Лорд-маршал все еще кричит. Т’ор поднимаетглаза...
Сияющая сфера нависает над побитым кораблем. Две фигурки на носу совсемнезаметны по сравнению с гигантской сияющей звездой. Она приближается к ним,все ближе и ближе, как будто ей интересно, кто пожаловал в ее мир. Ее лучиощупывают мелкое судно, касаются двух чужаков, стараются понять, кто они изачем пришли.
Спарда перестает кричать, опускает голову и поворачивается к Т’ору. Онплачет, но молодой рыцарь не понимает причины...
Она приподнимается над ним и заглядывает в его глаза. Он видит в нихинтерес, и от этого по коже пробегают мурашки. Он сам привел ее к этому, самразрушил ее жизнь. И все благодаря любви к ней. И именно из-за этой любви онуже не может остановиться.
- Тогда, стоя на корабле под Звездой, мы осознали, кто мы есть на самомделе. Вечность мы считали себя высшей расой, идеальными созданиями. Но мыобманывали сами себя. В тщетной попытке унять боль разлуки Детус сделал нас пообразу своей возлюбленной. Мы - всего лишь копия того, чего он был лишен, ноалчно жаждал.
Хуже всего, та звезда породила мир, который лежит теперь за барьером. К немули рвался Детус? И если сейчас Детус предается любви с Хорус, что за звездавстретила нас? Ведь не могут двое править одним миром, а значит Детус обманут,как и все мы. Не в любви он, а в заточении, и не оберегаем мы покой его детей,а всего лишь играем по правилам светлых, стараясь выжить еще хоть чуть-чуть.
- Значит, это и есть Ересь?
- Да. Вернувшись, Спарда напал на Балтазара, потому что понял, что не сможетубедить его измениться. Не должны мы больше оберегать, мы должны идти черезБарьер. Мы должны спасти своего Бога.
Она прижалась к его груди, обхватила руками его шею и тихо прошептала:
- Мы спасем...