Ратуйте, люди добрые
Не хотела писать об этом. Неприятно было. Но надо.
Летом, лежа в больнице, я познакомилась с целой толпой интересного народа. Где ещё встретишь таких разных людей вне родных стен и в беззащитном состоянии.
Ну, вот. Моюсь я как-то вечером в больничном душе и слышу в коридоре малороссийские вопли типа: "ой, ой, ратуйте, люди добрые". В коридоре вечером вечно сидят бабки от 50 до 75, беседуют. Я подумала, что укросрач начался даже в отделении неврологических заболеваний. Возвращаюсь и вижу, что толстая чернявая бабка причитает, схватившись за голову, а интеллигентные местные бабки со смартфонами брезгливо на неё смотрят, поджав губы.
Я вникла в суть проблемы и впервые осознала безысходный ужас гражданской войны.
Ситуация такая. Тётка эта родом из Белой Церкви. После училища поехала на заработки на север, вышла замуж за москаля, родила двоих детей. Детям купила квартиры в Питере, развелась и уехала обратно в Белую Церковь ухаживать за лежачей мамой и тёткой. Не помню, 10 или 15 лет она за старушками ходила, а 22 февраля мама её умерла (успела!), через месяц и тётка. Она их похоронила и собралась бежать в Россию. Лежачих бросить не могла, взять с собой тоже, и пережить ей пришлось многое. Соседи строчили на неё доносы, в неё плевали, проклинали и порывались убить. Привязывание к столбу - вовсе не наша пропаганда, а обычная реальность для украины. Она причитала, рыдая: "Я ему говорю: мы ж с тобой в школе за одной партой восемь лет сидели, что ж ты меня убиваешь? А он говорит: не только что убью, а с живой шкуру сниму, путинская подстилка. О, как."
И вот убежала она из дому, захватив только документы и небольшую сумку. Но куда бежать? В Россию никак не прорваться, нет лазеек. Можно бежать только в Польшу. Вот она уехала в Польшу, рассчитывая оттуда проползти в Белоруссию. И, говорит, ей немыслимо повезло, некий "дядечка" на маленьком автобусе захватил её в Белоруссию. У тётки был русский паспорт, украинский вид на жительство (или что там у них) и два свидетельства о смерти на руках. Всё это сделалось за три дня, и во всё это время она не спала и не ела, потому что не могла никак, в голову даже не входило поспать и поесть - такой стресс. Приехала к детям, а сын развелся и квартиру жене оставил, у дочки однокомнатная. А тут мать - без вещей и денег. Тётка после всего пережитого сломалась - стала падать. Идёт-идёт - бац! - лежит. И так по нескольку раз в день. С тем и попала к нам в Александровскую.
Говорит, что днём у дочки помогает, а вечером уходит в хостел к добрым таджичкам на ночевку. И там хорошо - и душ, и стиральная машинка. И общество доброжелательное.
А в больнице она столкнулась с нашими местными фейсбучницами, которые всячески осуждали СВО, клеймили Путина и поддерживали "страдающую от агрессии" Украину. Тётка плакала, причитала, хватаясь за голову: "Да что вы такое говорите! Вы не знаете, какой на украине ад, какие там живут звери, что там делается! Там жить невозможно! Да вы молиться на Путина должны, вы же, дурочки, живете здесь, как у Христа за пазухой!" Но интеллигентные фейсбучницы поджимали губы и не верили ей. Тоже, видимо, считали жертвой российской пропаганды и путинской подстилкой. Да эти дуры с фоточками садовых роз в инстаграмме могут что-то понять только когда их посадят на тележки и повезут на гильотину. И то с недоумением: а нас-то за что? Мы же за вас!
Кстати, дети у тётки оказались поганые. Тётка лежала в больнице с одним халатом, одной парой трусов и в парусиновых тапочках. Ночью она раздевалась, стирала халат и трусы, вешала сушиться и голой ложилась спать. Утром надевала влажное. Без денег, хотя и с кнопочным телефоном. Её ни разу никто не навестил. И она очень горько говорила: "И вот теперь моя жизнь как-то и кончилась. Ни дома, ни имущества, ни денег. Здоровье кончилось. И дома я чужая - и здесь я чужая. Нигде мне места нету." Но всё же она мечтала, что война закончится, она сможет продать дом в Белой Церкви и купить хоть студию в Питере. Возвращаться на Украину она не хотела ни при каком раскладе и ни при какой власти, считая ту землю зачумленной, а людей скаженными.
Летом, лежа в больнице, я познакомилась с целой толпой интересного народа. Где ещё встретишь таких разных людей вне родных стен и в беззащитном состоянии.
Ну, вот. Моюсь я как-то вечером в больничном душе и слышу в коридоре малороссийские вопли типа: "ой, ой, ратуйте, люди добрые". В коридоре вечером вечно сидят бабки от 50 до 75, беседуют. Я подумала, что укросрач начался даже в отделении неврологических заболеваний. Возвращаюсь и вижу, что толстая чернявая бабка причитает, схватившись за голову, а интеллигентные местные бабки со смартфонами брезгливо на неё смотрят, поджав губы.
Я вникла в суть проблемы и впервые осознала безысходный ужас гражданской войны.
Ситуация такая. Тётка эта родом из Белой Церкви. После училища поехала на заработки на север, вышла замуж за москаля, родила двоих детей. Детям купила квартиры в Питере, развелась и уехала обратно в Белую Церковь ухаживать за лежачей мамой и тёткой. Не помню, 10 или 15 лет она за старушками ходила, а 22 февраля мама её умерла (успела!), через месяц и тётка. Она их похоронила и собралась бежать в Россию. Лежачих бросить не могла, взять с собой тоже, и пережить ей пришлось многое. Соседи строчили на неё доносы, в неё плевали, проклинали и порывались убить. Привязывание к столбу - вовсе не наша пропаганда, а обычная реальность для украины. Она причитала, рыдая: "Я ему говорю: мы ж с тобой в школе за одной партой восемь лет сидели, что ж ты меня убиваешь? А он говорит: не только что убью, а с живой шкуру сниму, путинская подстилка. О, как."
И вот убежала она из дому, захватив только документы и небольшую сумку. Но куда бежать? В Россию никак не прорваться, нет лазеек. Можно бежать только в Польшу. Вот она уехала в Польшу, рассчитывая оттуда проползти в Белоруссию. И, говорит, ей немыслимо повезло, некий "дядечка" на маленьком автобусе захватил её в Белоруссию. У тётки был русский паспорт, украинский вид на жительство (или что там у них) и два свидетельства о смерти на руках. Всё это сделалось за три дня, и во всё это время она не спала и не ела, потому что не могла никак, в голову даже не входило поспать и поесть - такой стресс. Приехала к детям, а сын развелся и квартиру жене оставил, у дочки однокомнатная. А тут мать - без вещей и денег. Тётка после всего пережитого сломалась - стала падать. Идёт-идёт - бац! - лежит. И так по нескольку раз в день. С тем и попала к нам в Александровскую.
Говорит, что днём у дочки помогает, а вечером уходит в хостел к добрым таджичкам на ночевку. И там хорошо - и душ, и стиральная машинка. И общество доброжелательное.
А в больнице она столкнулась с нашими местными фейсбучницами, которые всячески осуждали СВО, клеймили Путина и поддерживали "страдающую от агрессии" Украину. Тётка плакала, причитала, хватаясь за голову: "Да что вы такое говорите! Вы не знаете, какой на украине ад, какие там живут звери, что там делается! Там жить невозможно! Да вы молиться на Путина должны, вы же, дурочки, живете здесь, как у Христа за пазухой!" Но интеллигентные фейсбучницы поджимали губы и не верили ей. Тоже, видимо, считали жертвой российской пропаганды и путинской подстилкой. Да эти дуры с фоточками садовых роз в инстаграмме могут что-то понять только когда их посадят на тележки и повезут на гильотину. И то с недоумением: а нас-то за что? Мы же за вас!
Кстати, дети у тётки оказались поганые. Тётка лежала в больнице с одним халатом, одной парой трусов и в парусиновых тапочках. Ночью она раздевалась, стирала халат и трусы, вешала сушиться и голой ложилась спать. Утром надевала влажное. Без денег, хотя и с кнопочным телефоном. Её ни разу никто не навестил. И она очень горько говорила: "И вот теперь моя жизнь как-то и кончилась. Ни дома, ни имущества, ни денег. Здоровье кончилось. И дома я чужая - и здесь я чужая. Нигде мне места нету." Но всё же она мечтала, что война закончится, она сможет продать дом в Белой Церкви и купить хоть студию в Питере. Возвращаться на Украину она не хотела ни при каком раскладе и ни при какой власти, считая ту землю зачумленной, а людей скаженными.