Грязь
Зимой я перестала писать в жж, потому что всё было очень плохо и сил ни на что не хватало. У меня совсем сорвался Максим. Он так ужасающе себя вёл, что я вообще забыла, зачем мне нужен ребёнок. Вот опишу-ка я один случай.
Пошел Максимка во двор: вынести мусор, погулять с собакой. Я в окно за ним поглядывала, он возился около дома. Позвала его - он поднялся в квартиру. Я на него смотрю - и обалдеваю по экспоненте. Он весь грязный. Не так, как вы подумали - весь в глине! Руки, лицо, одежда - все в толстом слое грязной земли и глины. Я начинаю завывать: это что такое? Он молчит. Я бросила взгляд на лестницу и увидела, что стена напротив вся в глине. Завизжала ещё громче, выскочила на лестницу - до первого этажа все стены в размазанной грязи. От подъезда несутся вопли соседей.
Меня как взорвало, башка отключилась. Я бегом за тряпками, салфетками, ведром, стянула с Макса грязную верхнюю одежду, вымыла руки и тоже ему тряпку всучила, побежали вытирать, пока мы очередную жалобу в опеку не словили.
Надо сказать, что грязи на стенах и лестнице было намазано щедро, по ведру чистой воды на этаж, на первом этаже вообще кошмар. Я в истерике, тороплюсь, Макс ничего не вытирает, а в голове у меня вообще лесной пожар. Тут соседи подтянулись в входной двери, кричат снизу, что открыть не могут. Ну.... Максим зацементировал систему открывания дверей. Все кнопочки, табло, всю железную дверь - трёхсантиметровым слоем глины. И эта глина с газона у входа, и на газоне следы Максовых пальцев - он ногтями выковыривал оттуда глину, чтоб всё замазать. Я отослала Макса домой и лихорадочно оттирала дверь, соседи даже мне ничего не говорили - такое у меня, видимо, было лицо. Но сосед со второго этажа мне помогал, хотя я все время извинялась и просила его не пачкаться, что я сама всё вымою. Одновременно в башке пылал Чернобыль: почему, как, что теперь будет, не сошел ли Макс с ума и как бы его не убить. У него было не больше 10 минут на пачкотню, и чтобы изварзать такую большую площадь столь тщательно, он должен был очень, очень быстро и лихорадочно это делать.
Часа полтора я снимала слой за слоем грязи, потом дома отмывалась сама, потом отмывала Макса. Я трясла его, как грушу и орала: что это такое? А у него глаза были, как у Маугли, или безумца - запали и из глубины светились сумасшествием. Он молчал, потом вдруг взвыл: "Вы меня мучаете, мучаете! Отпустите!" и стал открывать двери, чтобы убежать голым на улицу.
Никогда за все 8 лет ничего подобного у нас не случалось, даже приблизительно. У нас были настолько нежные отношения, и Макс всегда был такой ангелочек, такой ласковый, такой послушный... У меня не было ни одной мысли в голове, полная растерянность и панический страх.
А ведь мы ходили к психологу уже полгода, и всё было так прекрасно, и психологиня такая милая, и Макс её обожал - и ни одного критического замечания, кроме намёка, что я слишком сильно привязана к Максу и надо бы помаленьку отвязываться, чисто для здоровья.
Пошел Максимка во двор: вынести мусор, погулять с собакой. Я в окно за ним поглядывала, он возился около дома. Позвала его - он поднялся в квартиру. Я на него смотрю - и обалдеваю по экспоненте. Он весь грязный. Не так, как вы подумали - весь в глине! Руки, лицо, одежда - все в толстом слое грязной земли и глины. Я начинаю завывать: это что такое? Он молчит. Я бросила взгляд на лестницу и увидела, что стена напротив вся в глине. Завизжала ещё громче, выскочила на лестницу - до первого этажа все стены в размазанной грязи. От подъезда несутся вопли соседей.
Меня как взорвало, башка отключилась. Я бегом за тряпками, салфетками, ведром, стянула с Макса грязную верхнюю одежду, вымыла руки и тоже ему тряпку всучила, побежали вытирать, пока мы очередную жалобу в опеку не словили.
Надо сказать, что грязи на стенах и лестнице было намазано щедро, по ведру чистой воды на этаж, на первом этаже вообще кошмар. Я в истерике, тороплюсь, Макс ничего не вытирает, а в голове у меня вообще лесной пожар. Тут соседи подтянулись в входной двери, кричат снизу, что открыть не могут. Ну.... Максим зацементировал систему открывания дверей. Все кнопочки, табло, всю железную дверь - трёхсантиметровым слоем глины. И эта глина с газона у входа, и на газоне следы Максовых пальцев - он ногтями выковыривал оттуда глину, чтоб всё замазать. Я отослала Макса домой и лихорадочно оттирала дверь, соседи даже мне ничего не говорили - такое у меня, видимо, было лицо. Но сосед со второго этажа мне помогал, хотя я все время извинялась и просила его не пачкаться, что я сама всё вымою. Одновременно в башке пылал Чернобыль: почему, как, что теперь будет, не сошел ли Макс с ума и как бы его не убить. У него было не больше 10 минут на пачкотню, и чтобы изварзать такую большую площадь столь тщательно, он должен был очень, очень быстро и лихорадочно это делать.
Часа полтора я снимала слой за слоем грязи, потом дома отмывалась сама, потом отмывала Макса. Я трясла его, как грушу и орала: что это такое? А у него глаза были, как у Маугли, или безумца - запали и из глубины светились сумасшествием. Он молчал, потом вдруг взвыл: "Вы меня мучаете, мучаете! Отпустите!" и стал открывать двери, чтобы убежать голым на улицу.
Никогда за все 8 лет ничего подобного у нас не случалось, даже приблизительно. У нас были настолько нежные отношения, и Макс всегда был такой ангелочек, такой ласковый, такой послушный... У меня не было ни одной мысли в голове, полная растерянность и панический страх.
А ведь мы ходили к психологу уже полгода, и всё было так прекрасно, и психологиня такая милая, и Макс её обожал - и ни одного критического замечания, кроме намёка, что я слишком сильно привязана к Максу и надо бы помаленьку отвязываться, чисто для здоровья.