Інтэрвію з гісторыкам К. Тарасавым
Беларусь через призму истории
На вопросы нашего корреспондента отвечает писатель и журналист Константин Тарасов, автор исторических романов и повестей «Погоня на Грюнвальд, «Три жизни княгиги Рогнеды», «Последняя любовь князя Миндовга», «Золотая Горка», «Обер-аудиторская проверка в Несвиже, или Клад князя Радзивилла», популярных исторических эссе «Память о легендах», «Беларусь. Путешествие для детей» и других
Была ли у белорусов в истории элита? Существует устойчивое мнение, что белорусы всегда были крестьянской нацией и у них никогда не было своих представителей образованного сословия.
Полнятие «нации» связана с консолидацией населения в рамках развитого государства. Крестьянство как сельхозработники сами по себе нацией быть не могут. Или они выделяют из своих рядов бюрократию (элиту), или подчиняются чужой бюрократии и навязанным законам.
Сегодня мы не «крестьянская нация», у нас есть собственное образованное сословие, но только из вежливости можно сказать, что у нас есть белорусская элита за пределами ограниченного круга лиц, связанных с литературным творчеством. Лица русскоязычной элиты в нашей стране имеют то отношение к белорусам, что так они обозначены в метрике.
Вообще, говорить о элитах стоит только тогда, когда существует государство, в противном случае, думаю, это не имеет смысла. В периоды существования белорусского государства все необходимые элиты были (политические, духовные, военные). Под разными названиями (Полоцкое княжество, ВКЛ) белорусское государство существовало с X до середины XVI века, затем практически исчезло (юридически - лежало в коме), но через некоторое время (400 лет) восстановилось (БНР, 1-я, 2-я БССР, ЛитБелССР, БССР, РБ). Само национальное определение «белорусы» - новое. Активно им пользуются немногим более ста лет. Таким образом мы определяем себя среди соседей. Но мы не можем вычленить белорусов из исторического контекста, из тех полиэтничных государств, в которые наши земли входили и в которых были центрообразующими (например, в Великом княжестве Литовском).
Поскольку в ВКЛ была государственная власть, то была и элита - великие князья, имели двор, канцелярию, армию, бюрократическую машину, церкви разных конфессий. Все - местные кадры. Все - «как у людей».
Но на каких основах сложилось тогда упомянутое и довольно популярное «устойчивое мнение»?
Белорусское государство (ВКЛ) в силу династической унии с Польшей , а затем Люблинской унии потеряло одну из главных особенностей, необходимых для политического соединения людей, - государственный язык. Так называемая элита, то есть те люди, которые были лучше обеспечены, имели в руках власть и возможность принимать решения, начинают от него отказываться. После потери языка и утраты трона для собственного монарха (в те времена сакрально олицетворяющего державные претензии данного народа) говорить о сохранении белорусского государства, в сущности, просто нелепо. Простой народ продолжал существование в прежних деревнях, пользовался прежним своим языком и культурой, кормил и обеспечивал прежних своих владельцев. От того, что менялись стоящие над народом элиты и их культурная ориентация - сначала на польские, впоследствии на русские, православные на протестантские, затем на католические - для народа ничего не менялось. Это - одновременная жизнь разных обществ на одной и той же земле. Неважно, что народ мог называться кривичским или литвинским, или нальшанским, или дрыговицким и так далее. Элита свой белорусский народ предала. Вольно или невольно - не суть важно.
Почему же не важно?
Потому что это не предательство конкретного человека, а долговременное предательство целым слоем людей интересов государства, страны, общих перспектив. В первом поколении предателей еще можно вычленить персонально главных персонажей, а потом действует масса, в которой каждым правит свой мелкий интерес.
До 1385 года, до Кревской унии, государство территориально увеличивалось, становилось полиэтническим, могло развиваться и дальше, устанавливая свой государственный (белорусский или, если угодно, литвинский, кривичский, дрыговицкий, нальшанский) язык на своих и присоединных землях (в те времена, как и в наши, такова государственная идеология). Ко времени Кревской унии Витовт и Ягайло стали непримиримыми соперниками. Эта личная психологическая установка повлияла на дальнейшее развитие государства. Братья начинают полосу междоусобных войн, затем Витовт совершил роковую ошибку: в 1399 г. он проигрывает татарам битву на Ворскле, скорее всего, из-за своих амбиций, хотя уже держал победу в руках. Это самая мрачная битва в нашей истории - было разбито все войско, погибли 70 князей…
А что было бы, если бы он выиграл?
У него сохранилось бы целое поколение войска, во-вторых, он получил бы новые территории и, видимо, материально укрепился. Самое главное, что эта победа не позволила бы тогда полякам настаивать на возрождении унии. Витовт закрепил бы за собой свои династические права на Великое княжество, что было весьма существенно. К 1430 году, когда он умер, он не смог получить королевскую корону, о которой мечтал, не смог обеспечить себя наследником - и поляки продиктовали свои условия. Через несколько лет они поставили на трон брата Витовта Жигимонта, слабую неяркую личность. Он был убит Александром Чарторыским, православным князем из Гедиминовичей, который якобы защищал ту православную элиту, которую давил Жигимонт. Сам Чарторыский убежал в Московию.
После Жигимонта князем был провозглашен воспитанный в Польше сын Ягайлы Казимир. Вместе с ним приходит и толпа сановников, обеспечивающих соответствующую идеологию. И поскольку столица ВКЛ фактически перемещается в Краков, местная элита теряет необходимую энергию для того, чтобы развивать свое государство. Теперь перед ними государственно никчемная задача - увеличить собственные владения. Представители так называемой элиты понимают, что для того, чтобы ехать в Краков, они должны соответствовать нормам польского двора - там учиться воспитываться, искать покровителей. В 1480 г. начинается наступление Московского княжества, которое пришло возвращать все территории, добытые нами кровью и войнами. Так называемая элита сопротивляется, потому что не хочет терять свои земли и власть, но нет своего государя, который заинтересован дать отпор агрессии. В итоге следуют потерм территории и ослабление страны, которое тянется до Люблинской Унии.
В 1569 г. Уния объединяет Польшу и ВКЛ в одно государство - Речь Посполитую. Через год оно называется уже Речь Посполитая Польская.
III Статут Льва Сапеги и сеймовой комиссии, который все сегодня толкуют как победу, на мой взгляд, не предусматривал самого главного - Собственного правителя ВКЛ (государства). Он у нас по совместительству великий князь, поскольку главный его интерес - королевский трон в Польше. Больше у нашей элиты не было задачи государственного строительства, она занималась тем, что, подобно барсукам, индивидуально накапливала богатства.
Закрепощенное крестьянское сословие обеспечивало материальную базу элиты, из него нужно было выжимать все соки, тем более, что на нашей земле не было ни полезных ископаемых, ни рек, ни моря, - то есть условий, какие, например, были в Англии, Голландии. И такое состояние продолжалось до трех разделов. Присоединение к России принесло другой государственный язык. Трудно назвать новое чиновничество белорусской элитой. По отношению к задачам общей территории, которая потеряла государственность и желала ее восстановить, это или польские или оккупационные чиновники. И таковыми становятся даже свои, те, кто происходил из Сапег, Радзивиллов, Огинских, Тышкевичей и т.д. Если они и восстают, то мечтают вернуть польскую государственность. Белорусская уже забыта напрочно.
То есть у них менялось мышление на польское или российское?
Они ополячились и работали на польское государство, все восстания для восстановления прежних границ имели польскую программу. Простому, то есть белорусскому, народу нужно было полностью ополячиться, тогда бы он знал, к кому он принадлежит, а если он не ополячился, было совсем непонятно, как его называть. Сегодня у нас такая же ситуация. Основной язык - русский. Поэтому человек либо вынужден сопротивляться этому со всеми вытекающими последствиями: становиться космополитом - ни белорусом, ни русским, ни поляком, а скажем так «гражданином РБ», при самоопределении же себя белорускоязычным белорусом - он человек гетто.
С чем был связан перенос столицы из Новогрудка в Вильно?
Существовало несколько причин. В Новогрудке правил Витень. Ему наследовал Гедимин, который сидел в Вильно и не хотел оттуда уезжать. Другая причина в том, что в Новогрудке нет реки, до Немана 25 верст, поэтому это очень неудобное место.
Но Вильня и Новогрудок - это активная зона балто-славянского контакта, та территория, где балты и славяне уже к этому времени примерно 300 лет как смешались. Это и есть, если пользоваться таким термином, центрообразующая зона белорусского народа. Именно этот регион дал первых князей для ВКЛ, начиная с Миндовга. Правильнее будет сказать, что Гедемин не перенес столицу, а ее передвинул, так как все было в одном государстве, на одной, самой главной его территории. Коренных изменений от этого не произошло.
Какой язык использовали эти князья?
Исторические князья, начиная с Миндовга, все были из этой зоны, в которой говорили на том языке, который теперь называется белорусским. Как точно - никто не знает. В становлении ВКЛ участвовали несколько регионов - Нальшча, Дайнова, Полоччина, Минщина, Литва, Полесье. Письменный язык пришел с церковью - русской (в данном случае - киевской, а не московской). А что такое - начальная русь - никто толком не определит и сегодня.
Существует историческая легенда о том, что здесь славяне и балты смешивались в мире и согласии, и никаких конфликтов у них не было.
Можно сказать, что это не легенда, а реальность. Но что такое мир и согласие по тем временам? Например, если славянская деревня из десяти семей и летувиская деревня из таких же десяти семей начинали воевать и половину семей перебивали - это был конфликт. Но он настолько неприметный на том пространстве, что о нем говорить не приходится. Скажем, поход немцев на пруссов был организованным нашествием, у них была своя государственная структура. А когда наши сюда пришли, у них государства не было, были племенные группки, которые искали место, где бы пристроиться. Если они могли кого-то обобрать, то, думаю, забирали все, что тогда можно было забрать - нож, косу, коня, корову.
В результате с переносом центра тяжести в Польшу Вильно стал городом провинциального плана. А, например, во время Витовта и расцвета ВКЛ, был ли Вильно значимым городом?
Был, начиная с Гедимина, затем при Кейстуте и Альгерде, а поначалу и при Ягайле. Это была столица большого государства. В Вильно велось строительство, было несколько замков, оборонные стены, река, хорошая связь, дороги. Но позже, когда функции столицы Княжества (то есть места главной администрациии принятия решений) перешли в Краков, а затем в Варшаву, появился целый набор моментов, которые не способствовали росту собственной столицы в столичном формате. Государственное строительство не велось, и город был обречен на провинциальный статус..
Какие сложности возникают с тем, что многие наши рукописи, исторические документы, архивы лежат в Польше и Москве и наверняка подправлены. И имеет ли место ситуация, при которой у нас на руки могут выдать только тот документ, который можно выдать.
Это невозможно, кроме, наверное, тех документов, которые проходили через КГБ и относятся к 30-м годам. Все документы, рукописи, которые есть в исторических архивах, доступны.
Ни одной неисследованной летописи из тех, которые попали в руки к исследователям, на сегодняшний день нет. Причем, 32 и 35 тома летописей (Белорусско-литовские летописи, два тома) исследованы нашими учеными безупречно. Они изданы и прокомментированы. Комментаторы могут интерпретировать то или иное событие как угодно. Другое дело, что мы не научились правильно понимать свою историю.
Например?
На мой взгляд, мы еще подобны попугаям: услышали когда-то что-то и бездумно повторяем. Сложился набор определенных стереотипов, например, три раздзела Речи Посполитой, когда русские захватили Беларусь и Литву, национально-осводительные восстания Костюшки и 1831 года, вольнолюбивая Конституция 3 мая, Смоленщина - белорусский край. И так далее. Все это половина строк нашей истории. Ну да, Россия захватила силой Беларусь и Литву. Но кто отхватил себе намного раньше Украину - половину Великого княжества Литовского? Кто перевел на польский язык Третий Статут. Каким языком пользовались солдаты белорусских полков в армии Наполеона? Все знают лозунг профессора Виленского университета Лелевеля “За нашу и вашу свободу!” Так вот “ваша” к кому относится - к белорусам или к русским, или австрийцам? К кому угодно, кроме белорусов. Где же мы, белорусы, в своей истории? Какую нацию ставило целью освободить восстание 1831 года? Белорусов от русских властей? Крестьян от полонизированных помещиков? Программой восстания было возрождение Речи Посполитой Польской с польским языком и культурой! Мы тут с бока припека! Белорусам это восстание ничего не обещало. Крестьянство (то есть большинство народа, “крестьянской нации”) ни с русской, ни с польской стороны доброжелательности к себе не чувствовала, знало, что и те и другие обдурят.
Почему в наших краях в 1863 г. было восстание шляхты?
Шляхта поднялась, потому, что в Польше поднялись. Поляки попросили. Когда у поляков начинается восстание, территорию Беларуси - 600 км - надо пройти русской армии. Но если на Беларуси восстание, сразу возникает барьер на маршрутах следования артиллерии и пехоты. Тогда полякам на своей территории легче воевать. В трех восстаниях - это было главной целью. Это имеет смысл, если задачей ставится возрождение унитарной Речи Посполитой Польской в границах 1772 г. Если же не ставится задача возвращения самостоятельности Беларуси, то участие белорусов в этом восстании бессмысленно. А такая задача никогда не формулировалась.
Из этого следует, что велась борьба за чужие интересы?
Да, во всех трех восстаниях.
А что стало причиной восстания в 1831 году?
Если коротко, то потому что польское чувство гордости не позволяло терпеть российское правление. В 1815 г. на Венском конгрессе Александр I добился образования Царства Польского на польских этнических землях. Он считал, что его бабушка Екатерина поступила неправильно, уничтожив Речь Посполитую, и возродил польское государство под российской эгидой. Оно как автономная часть входило в Россию, это было одно из условий возрождения. Конституция Царства Польского сохраняла Сейм, Сенат, , разрешала иметь стотысячную армию. Это была совершенно новая институция под началом империи. Из-за стотысячной армии Александр поставил условие, что Царство Польское может существовать только на самоокупаемости. То есть из российского бюджета денег не дадут. Поляки сумели создать экономику, которая позволила государству развиваться, содержать армию. Если бы они не поспешили с восстанием, продержались бы еще одно поколение, хотя бы до 1848 года, то у них было бы, конечно, все крепче. Они начали восстание в Варшаве в 1830 года, у них победы на полях сражения, светит удача. И посему надо поднять восстание в бывшем Княжестве создать боевой кордон для русской армии. Оно и началось. Небольшое было восстание: не было причины литовской и белорусскрй шляхте восставать, она ничего не выигрывала.
Можно ли сказать что эти три восстания подрывали белорусский потенциал?
С одной стороны - да, но с другой - именно эти восстания и их неудачи послужили осознанию потенциала, который был у белорусов. Если бы победили польские восстание, восстановилась бы польская государственная власть, то нечего было бы осознавать, были бы убеждены, что вернули все свое святое.
О русских понятно, что это не наше. А вот о поляках привыкли думать, что это свое, давнее? После двух неудачных восстаний белорусы уже к половине столетия сформировали какой-то корпус литературный, политический, у Калиновского в публицистике он уже присутствует явно, есть группы людей, обсуждающих эти проблемы. Поэтому нельзя просто сказать, нужны были эти восстания или не нужны. Они были. Люди восстают - гибнут. Это не сведешь к тому, что не надо было. Значит, кто-то не мог терпеть и решился на крайнее действие, на риск своей жизнью: зря пролита их кровь или не зря? Людям, которые погибают в борьбе, всегда будут сочувствовать, считать героями, но это не значит, что есть основания говорить, мол, эти герои погибли за белорусские интересы. Поляки пишут и думают, что они принесли себя в жертву возрождению Польской державы. Вряд ли Людвик Нарбут, создавая повстанческий отряд, думал о белорусской независимости и тем более о белорусской государственности.
А как вы оцениваете Оршанскую битву и ее значение в нашей истории?
У нас некоторые любят похвалиться Оршанской победой. На мой взгляд, это идеологическая ошибка. Уже хвалились своими победами и умением воевать русские, поляки, немцы, а мы просто плетемся следом: раз все побеждали - так значит и нам нужны образцы побед! Но русские побеждали, у них Москва, Петербург, государство. То же самое у поляков. Разрушенную Варшаву возродили, а мы - наоборот по сегодняшний день всю старину разрушаем. Поэтому хвастаться нам нечем. Наоборот, мы больше бы выиграли, будь в нашем мышлении пацифистский уклон. Мы могли бы выставлять требования мирного характера, а не запугивать тем, что мы когда-то кого-то били, мол, можем это повторить. Мне мало интереса ехать на поле, на котором когда-то была битва. Там собираются люди, танцуют, поют под гитару, имитируют стук мечей и победу. И что! И где мы видим это отражение в своей действительности?
Помимо Оршанского поля таких полей, где побеждали или проигрывали, в Беларуси тысячи. И какая разница - 30 тысяч победили 80 тысяч, или 30 повстанцев Калиновского в бою разбили роту российских егерей. Недалеко будет место, где все было наоборот, где совершились трагические события, где повстанцы не выиграли.
Боевая слава предков - легенда, потому что тех предков уже давно нет. Что от этой славы нам сегодня? В чем она может выразиться? Когда выстраивается героическая концепция истории, то теряется чувство, что история всегда начинается с нас: мы живем сейчас, поэтому мы должны сами что-то сделать. Предки свое сделали насколько им удалось. Скажем, победили на Оршанском поле и сами там полегли немалым числом. А мы, приезжая туда, тренькаем на гитаре - «прославляем», то есть ничего не делаем. Не можем сохранить культуру, язык предков-победителей, культуру, добиться от властей уважения личности. Разве русские в этом виноваты, что у нас большинство народа равнодушно к своим языку и культуре. Литовцы тоже были в империи, но менее забывчивы и более национальны горды. А русские амбициозны во сто крат больше литовцев.
Какое значение имело образование БНР?
БНР - это явное, реальное возрождение белорусского государства. Была провозглашена государственная структура, которая могла бы работать и которая не сработала до конца, потому что была оккупирована немцами, а затем большевиками. Тем не менее, она осталась - правительство, конкретные люди, которые были назначены на должности. Это легитимная власть, которая была избрана путем делегирования голосов народом, у них были мандаты, и эти мандаты действуют сегодня. Их советское государство выкупило бы у того заграничного правительства БНР с огромным удовольствием. И только благодаря тому, что Белорусская государственная институция появилась, вокруг нее начинается создание идейного, политического и юридического пространства. Наконец Ленин создает БССР. Не было бы БНР, зачем большевикам нужно бы было создавать еще одну советскую республику, если они могли просто объявить Северо-западный край или округ. То, что что в наши дни предложил Путин - войти шестью областями в состав РФ.
Какой Вы хотели бы видеть нашу страну?
Наша страна может остаться в живых, то есть на политической карте мира, если наконец осмыслит, что должна быть белорусской - со своим языком и культурой, а не по названию территории. Без этого она обречена раствориться. Ее растворяла в себе Польша, потом - Россия. И теперь - опять Россия. Язык - главная особенность и ценность для государственного строительства. Политический строй может меняться, но утрата языка - и есть утрата государственности. Мы уже на грани исчезновения. И наши так называемые элиты с этим вполне согласились. Не только самое высокое начальство, но, что хуже, интеллигенция, главные носители культуры. Что означают наши демократические газеты и публицистические сайты, которые пользуются русским языком? То, что демократически настроенные журналисты уже согласились на сдачу Беларуси. Вот вы задаете свои вопросы по-русски, а я по-русски отвечаю. В эту минуту, мы - русские люди, работаем на русскую культуру, и служим на пользу российским интересам. Что мешает нам говорить на языке страны, о истории которой мы беседуем? То соображение, что посетители сайта предпочитают читать по-русски. Так они уже привыкли. Какое отношение наша беседа имеет к Беларуси? Внешнее. Так могут беседовать люди и в Свердловске, Днепропетровске, Екатеринбурге или в Новосибирске.
Нам следует осознать, что никогда ни Россия, ни Польша дружески к нам не относились. Отдельные люди - да, а государства - нет. Простые люди могут дружить сколь угодно тепло, а на государственном уровне все хотели и хотят притеснить. Это миф, что Беларусь сохранится дольше, потому что сейчас у нас союзное государство с Россией. Будут тут российские деньги - и нам конец. С другой стороны существует миф о Беларуси в ЕС. Там угроз нашей культуре и языку меньше. Но куда нам в ЕС с нашими деревнями, производством и самосознанием, которые остались на уровне середины XX столетия.
Действующий начальник страны надеется, что полный развал начнется не при нем, и мина замедленного действия, которой можно охарактеризовать опасность, в которой находится сейчас наша экономика, также ударит не при нем. И если экономика рухнет, то потом никто нас слушать не будет.
Экономика может рухнуть в любой стране, не только в нашей, и я убежден в том, что языковые проблемы с экономикой у нас не связаны. Нас не слушают, потому что мы не самостоятельны, мы говорим, поем, шепчем на языке соседа. Большинство людей не осознает, что мы были превращены в Трудовой Резерв России (не русских, а Российской империи, СССР, Российской Федерации). Можно, разумеется, и так жить, но тогда не надо болтать о Беларуси как государстве, которому нужна государственная бюрократия и прочие институты независимости. У нас подавляющее большинство в силу осознанной и жесткой правительственной политики сохраняет провинциальное мышление, а любая провинция в своих планах на жизнь нигде не идет дальше желания приспособиться к условиям текущего момента. Мы живем как приспособленцы, а это не созидательная позиция, тем более для исторической перспективы.
Константин Тарасов
http://www.3dway.org/articles/2/13/2548
На вопросы нашего корреспондента отвечает писатель и журналист Константин Тарасов, автор исторических романов и повестей «Погоня на Грюнвальд, «Три жизни княгиги Рогнеды», «Последняя любовь князя Миндовга», «Золотая Горка», «Обер-аудиторская проверка в Несвиже, или Клад князя Радзивилла», популярных исторических эссе «Память о легендах», «Беларусь. Путешествие для детей» и других
Была ли у белорусов в истории элита? Существует устойчивое мнение, что белорусы всегда были крестьянской нацией и у них никогда не было своих представителей образованного сословия.
Полнятие «нации» связана с консолидацией населения в рамках развитого государства. Крестьянство как сельхозработники сами по себе нацией быть не могут. Или они выделяют из своих рядов бюрократию (элиту), или подчиняются чужой бюрократии и навязанным законам.
Сегодня мы не «крестьянская нация», у нас есть собственное образованное сословие, но только из вежливости можно сказать, что у нас есть белорусская элита за пределами ограниченного круга лиц, связанных с литературным творчеством. Лица русскоязычной элиты в нашей стране имеют то отношение к белорусам, что так они обозначены в метрике.
Вообще, говорить о элитах стоит только тогда, когда существует государство, в противном случае, думаю, это не имеет смысла. В периоды существования белорусского государства все необходимые элиты были (политические, духовные, военные). Под разными названиями (Полоцкое княжество, ВКЛ) белорусское государство существовало с X до середины XVI века, затем практически исчезло (юридически - лежало в коме), но через некоторое время (400 лет) восстановилось (БНР, 1-я, 2-я БССР, ЛитБелССР, БССР, РБ). Само национальное определение «белорусы» - новое. Активно им пользуются немногим более ста лет. Таким образом мы определяем себя среди соседей. Но мы не можем вычленить белорусов из исторического контекста, из тех полиэтничных государств, в которые наши земли входили и в которых были центрообразующими (например, в Великом княжестве Литовском).
Поскольку в ВКЛ была государственная власть, то была и элита - великие князья, имели двор, канцелярию, армию, бюрократическую машину, церкви разных конфессий. Все - местные кадры. Все - «как у людей».
Но на каких основах сложилось тогда упомянутое и довольно популярное «устойчивое мнение»?
Белорусское государство (ВКЛ) в силу династической унии с Польшей , а затем Люблинской унии потеряло одну из главных особенностей, необходимых для политического соединения людей, - государственный язык. Так называемая элита, то есть те люди, которые были лучше обеспечены, имели в руках власть и возможность принимать решения, начинают от него отказываться. После потери языка и утраты трона для собственного монарха (в те времена сакрально олицетворяющего державные претензии данного народа) говорить о сохранении белорусского государства, в сущности, просто нелепо. Простой народ продолжал существование в прежних деревнях, пользовался прежним своим языком и культурой, кормил и обеспечивал прежних своих владельцев. От того, что менялись стоящие над народом элиты и их культурная ориентация - сначала на польские, впоследствии на русские, православные на протестантские, затем на католические - для народа ничего не менялось. Это - одновременная жизнь разных обществ на одной и той же земле. Неважно, что народ мог называться кривичским или литвинским, или нальшанским, или дрыговицким и так далее. Элита свой белорусский народ предала. Вольно или невольно - не суть важно.
Почему же не важно?
Потому что это не предательство конкретного человека, а долговременное предательство целым слоем людей интересов государства, страны, общих перспектив. В первом поколении предателей еще можно вычленить персонально главных персонажей, а потом действует масса, в которой каждым правит свой мелкий интерес.
До 1385 года, до Кревской унии, государство территориально увеличивалось, становилось полиэтническим, могло развиваться и дальше, устанавливая свой государственный (белорусский или, если угодно, литвинский, кривичский, дрыговицкий, нальшанский) язык на своих и присоединных землях (в те времена, как и в наши, такова государственная идеология). Ко времени Кревской унии Витовт и Ягайло стали непримиримыми соперниками. Эта личная психологическая установка повлияла на дальнейшее развитие государства. Братья начинают полосу междоусобных войн, затем Витовт совершил роковую ошибку: в 1399 г. он проигрывает татарам битву на Ворскле, скорее всего, из-за своих амбиций, хотя уже держал победу в руках. Это самая мрачная битва в нашей истории - было разбито все войско, погибли 70 князей…
А что было бы, если бы он выиграл?
У него сохранилось бы целое поколение войска, во-вторых, он получил бы новые территории и, видимо, материально укрепился. Самое главное, что эта победа не позволила бы тогда полякам настаивать на возрождении унии. Витовт закрепил бы за собой свои династические права на Великое княжество, что было весьма существенно. К 1430 году, когда он умер, он не смог получить королевскую корону, о которой мечтал, не смог обеспечить себя наследником - и поляки продиктовали свои условия. Через несколько лет они поставили на трон брата Витовта Жигимонта, слабую неяркую личность. Он был убит Александром Чарторыским, православным князем из Гедиминовичей, который якобы защищал ту православную элиту, которую давил Жигимонт. Сам Чарторыский убежал в Московию.
После Жигимонта князем был провозглашен воспитанный в Польше сын Ягайлы Казимир. Вместе с ним приходит и толпа сановников, обеспечивающих соответствующую идеологию. И поскольку столица ВКЛ фактически перемещается в Краков, местная элита теряет необходимую энергию для того, чтобы развивать свое государство. Теперь перед ними государственно никчемная задача - увеличить собственные владения. Представители так называемой элиты понимают, что для того, чтобы ехать в Краков, они должны соответствовать нормам польского двора - там учиться воспитываться, искать покровителей. В 1480 г. начинается наступление Московского княжества, которое пришло возвращать все территории, добытые нами кровью и войнами. Так называемая элита сопротивляется, потому что не хочет терять свои земли и власть, но нет своего государя, который заинтересован дать отпор агрессии. В итоге следуют потерм территории и ослабление страны, которое тянется до Люблинской Унии.
В 1569 г. Уния объединяет Польшу и ВКЛ в одно государство - Речь Посполитую. Через год оно называется уже Речь Посполитая Польская.
III Статут Льва Сапеги и сеймовой комиссии, который все сегодня толкуют как победу, на мой взгляд, не предусматривал самого главного - Собственного правителя ВКЛ (государства). Он у нас по совместительству великий князь, поскольку главный его интерес - королевский трон в Польше. Больше у нашей элиты не было задачи государственного строительства, она занималась тем, что, подобно барсукам, индивидуально накапливала богатства.
Закрепощенное крестьянское сословие обеспечивало материальную базу элиты, из него нужно было выжимать все соки, тем более, что на нашей земле не было ни полезных ископаемых, ни рек, ни моря, - то есть условий, какие, например, были в Англии, Голландии. И такое состояние продолжалось до трех разделов. Присоединение к России принесло другой государственный язык. Трудно назвать новое чиновничество белорусской элитой. По отношению к задачам общей территории, которая потеряла государственность и желала ее восстановить, это или польские или оккупационные чиновники. И таковыми становятся даже свои, те, кто происходил из Сапег, Радзивиллов, Огинских, Тышкевичей и т.д. Если они и восстают, то мечтают вернуть польскую государственность. Белорусская уже забыта напрочно.
То есть у них менялось мышление на польское или российское?
Они ополячились и работали на польское государство, все восстания для восстановления прежних границ имели польскую программу. Простому, то есть белорусскому, народу нужно было полностью ополячиться, тогда бы он знал, к кому он принадлежит, а если он не ополячился, было совсем непонятно, как его называть. Сегодня у нас такая же ситуация. Основной язык - русский. Поэтому человек либо вынужден сопротивляться этому со всеми вытекающими последствиями: становиться космополитом - ни белорусом, ни русским, ни поляком, а скажем так «гражданином РБ», при самоопределении же себя белорускоязычным белорусом - он человек гетто.
С чем был связан перенос столицы из Новогрудка в Вильно?
Существовало несколько причин. В Новогрудке правил Витень. Ему наследовал Гедимин, который сидел в Вильно и не хотел оттуда уезжать. Другая причина в том, что в Новогрудке нет реки, до Немана 25 верст, поэтому это очень неудобное место.
Но Вильня и Новогрудок - это активная зона балто-славянского контакта, та территория, где балты и славяне уже к этому времени примерно 300 лет как смешались. Это и есть, если пользоваться таким термином, центрообразующая зона белорусского народа. Именно этот регион дал первых князей для ВКЛ, начиная с Миндовга. Правильнее будет сказать, что Гедемин не перенес столицу, а ее передвинул, так как все было в одном государстве, на одной, самой главной его территории. Коренных изменений от этого не произошло.
Какой язык использовали эти князья?
Исторические князья, начиная с Миндовга, все были из этой зоны, в которой говорили на том языке, который теперь называется белорусским. Как точно - никто не знает. В становлении ВКЛ участвовали несколько регионов - Нальшча, Дайнова, Полоччина, Минщина, Литва, Полесье. Письменный язык пришел с церковью - русской (в данном случае - киевской, а не московской). А что такое - начальная русь - никто толком не определит и сегодня.
Существует историческая легенда о том, что здесь славяне и балты смешивались в мире и согласии, и никаких конфликтов у них не было.
Можно сказать, что это не легенда, а реальность. Но что такое мир и согласие по тем временам? Например, если славянская деревня из десяти семей и летувиская деревня из таких же десяти семей начинали воевать и половину семей перебивали - это был конфликт. Но он настолько неприметный на том пространстве, что о нем говорить не приходится. Скажем, поход немцев на пруссов был организованным нашествием, у них была своя государственная структура. А когда наши сюда пришли, у них государства не было, были племенные группки, которые искали место, где бы пристроиться. Если они могли кого-то обобрать, то, думаю, забирали все, что тогда можно было забрать - нож, косу, коня, корову.
В результате с переносом центра тяжести в Польшу Вильно стал городом провинциального плана. А, например, во время Витовта и расцвета ВКЛ, был ли Вильно значимым городом?
Был, начиная с Гедимина, затем при Кейстуте и Альгерде, а поначалу и при Ягайле. Это была столица большого государства. В Вильно велось строительство, было несколько замков, оборонные стены, река, хорошая связь, дороги. Но позже, когда функции столицы Княжества (то есть места главной администрациии принятия решений) перешли в Краков, а затем в Варшаву, появился целый набор моментов, которые не способствовали росту собственной столицы в столичном формате. Государственное строительство не велось, и город был обречен на провинциальный статус..
Какие сложности возникают с тем, что многие наши рукописи, исторические документы, архивы лежат в Польше и Москве и наверняка подправлены. И имеет ли место ситуация, при которой у нас на руки могут выдать только тот документ, который можно выдать.
Это невозможно, кроме, наверное, тех документов, которые проходили через КГБ и относятся к 30-м годам. Все документы, рукописи, которые есть в исторических архивах, доступны.
Ни одной неисследованной летописи из тех, которые попали в руки к исследователям, на сегодняшний день нет. Причем, 32 и 35 тома летописей (Белорусско-литовские летописи, два тома) исследованы нашими учеными безупречно. Они изданы и прокомментированы. Комментаторы могут интерпретировать то или иное событие как угодно. Другое дело, что мы не научились правильно понимать свою историю.
Например?
На мой взгляд, мы еще подобны попугаям: услышали когда-то что-то и бездумно повторяем. Сложился набор определенных стереотипов, например, три раздзела Речи Посполитой, когда русские захватили Беларусь и Литву, национально-осводительные восстания Костюшки и 1831 года, вольнолюбивая Конституция 3 мая, Смоленщина - белорусский край. И так далее. Все это половина строк нашей истории. Ну да, Россия захватила силой Беларусь и Литву. Но кто отхватил себе намного раньше Украину - половину Великого княжества Литовского? Кто перевел на польский язык Третий Статут. Каким языком пользовались солдаты белорусских полков в армии Наполеона? Все знают лозунг профессора Виленского университета Лелевеля “За нашу и вашу свободу!” Так вот “ваша” к кому относится - к белорусам или к русским, или австрийцам? К кому угодно, кроме белорусов. Где же мы, белорусы, в своей истории? Какую нацию ставило целью освободить восстание 1831 года? Белорусов от русских властей? Крестьян от полонизированных помещиков? Программой восстания было возрождение Речи Посполитой Польской с польским языком и культурой! Мы тут с бока припека! Белорусам это восстание ничего не обещало. Крестьянство (то есть большинство народа, “крестьянской нации”) ни с русской, ни с польской стороны доброжелательности к себе не чувствовала, знало, что и те и другие обдурят.
Почему в наших краях в 1863 г. было восстание шляхты?
Шляхта поднялась, потому, что в Польше поднялись. Поляки попросили. Когда у поляков начинается восстание, территорию Беларуси - 600 км - надо пройти русской армии. Но если на Беларуси восстание, сразу возникает барьер на маршрутах следования артиллерии и пехоты. Тогда полякам на своей территории легче воевать. В трех восстаниях - это было главной целью. Это имеет смысл, если задачей ставится возрождение унитарной Речи Посполитой Польской в границах 1772 г. Если же не ставится задача возвращения самостоятельности Беларуси, то участие белорусов в этом восстании бессмысленно. А такая задача никогда не формулировалась.
Из этого следует, что велась борьба за чужие интересы?
Да, во всех трех восстаниях.
А что стало причиной восстания в 1831 году?
Если коротко, то потому что польское чувство гордости не позволяло терпеть российское правление. В 1815 г. на Венском конгрессе Александр I добился образования Царства Польского на польских этнических землях. Он считал, что его бабушка Екатерина поступила неправильно, уничтожив Речь Посполитую, и возродил польское государство под российской эгидой. Оно как автономная часть входило в Россию, это было одно из условий возрождения. Конституция Царства Польского сохраняла Сейм, Сенат, , разрешала иметь стотысячную армию. Это была совершенно новая институция под началом империи. Из-за стотысячной армии Александр поставил условие, что Царство Польское может существовать только на самоокупаемости. То есть из российского бюджета денег не дадут. Поляки сумели создать экономику, которая позволила государству развиваться, содержать армию. Если бы они не поспешили с восстанием, продержались бы еще одно поколение, хотя бы до 1848 года, то у них было бы, конечно, все крепче. Они начали восстание в Варшаве в 1830 года, у них победы на полях сражения, светит удача. И посему надо поднять восстание в бывшем Княжестве создать боевой кордон для русской армии. Оно и началось. Небольшое было восстание: не было причины литовской и белорусскрй шляхте восставать, она ничего не выигрывала.
Можно ли сказать что эти три восстания подрывали белорусский потенциал?
С одной стороны - да, но с другой - именно эти восстания и их неудачи послужили осознанию потенциала, который был у белорусов. Если бы победили польские восстание, восстановилась бы польская государственная власть, то нечего было бы осознавать, были бы убеждены, что вернули все свое святое.
О русских понятно, что это не наше. А вот о поляках привыкли думать, что это свое, давнее? После двух неудачных восстаний белорусы уже к половине столетия сформировали какой-то корпус литературный, политический, у Калиновского в публицистике он уже присутствует явно, есть группы людей, обсуждающих эти проблемы. Поэтому нельзя просто сказать, нужны были эти восстания или не нужны. Они были. Люди восстают - гибнут. Это не сведешь к тому, что не надо было. Значит, кто-то не мог терпеть и решился на крайнее действие, на риск своей жизнью: зря пролита их кровь или не зря? Людям, которые погибают в борьбе, всегда будут сочувствовать, считать героями, но это не значит, что есть основания говорить, мол, эти герои погибли за белорусские интересы. Поляки пишут и думают, что они принесли себя в жертву возрождению Польской державы. Вряд ли Людвик Нарбут, создавая повстанческий отряд, думал о белорусской независимости и тем более о белорусской государственности.
А как вы оцениваете Оршанскую битву и ее значение в нашей истории?
У нас некоторые любят похвалиться Оршанской победой. На мой взгляд, это идеологическая ошибка. Уже хвалились своими победами и умением воевать русские, поляки, немцы, а мы просто плетемся следом: раз все побеждали - так значит и нам нужны образцы побед! Но русские побеждали, у них Москва, Петербург, государство. То же самое у поляков. Разрушенную Варшаву возродили, а мы - наоборот по сегодняшний день всю старину разрушаем. Поэтому хвастаться нам нечем. Наоборот, мы больше бы выиграли, будь в нашем мышлении пацифистский уклон. Мы могли бы выставлять требования мирного характера, а не запугивать тем, что мы когда-то кого-то били, мол, можем это повторить. Мне мало интереса ехать на поле, на котором когда-то была битва. Там собираются люди, танцуют, поют под гитару, имитируют стук мечей и победу. И что! И где мы видим это отражение в своей действительности?
Помимо Оршанского поля таких полей, где побеждали или проигрывали, в Беларуси тысячи. И какая разница - 30 тысяч победили 80 тысяч, или 30 повстанцев Калиновского в бою разбили роту российских егерей. Недалеко будет место, где все было наоборот, где совершились трагические события, где повстанцы не выиграли.
Боевая слава предков - легенда, потому что тех предков уже давно нет. Что от этой славы нам сегодня? В чем она может выразиться? Когда выстраивается героическая концепция истории, то теряется чувство, что история всегда начинается с нас: мы живем сейчас, поэтому мы должны сами что-то сделать. Предки свое сделали насколько им удалось. Скажем, победили на Оршанском поле и сами там полегли немалым числом. А мы, приезжая туда, тренькаем на гитаре - «прославляем», то есть ничего не делаем. Не можем сохранить культуру, язык предков-победителей, культуру, добиться от властей уважения личности. Разве русские в этом виноваты, что у нас большинство народа равнодушно к своим языку и культуре. Литовцы тоже были в империи, но менее забывчивы и более национальны горды. А русские амбициозны во сто крат больше литовцев.
Какое значение имело образование БНР?
БНР - это явное, реальное возрождение белорусского государства. Была провозглашена государственная структура, которая могла бы работать и которая не сработала до конца, потому что была оккупирована немцами, а затем большевиками. Тем не менее, она осталась - правительство, конкретные люди, которые были назначены на должности. Это легитимная власть, которая была избрана путем делегирования голосов народом, у них были мандаты, и эти мандаты действуют сегодня. Их советское государство выкупило бы у того заграничного правительства БНР с огромным удовольствием. И только благодаря тому, что Белорусская государственная институция появилась, вокруг нее начинается создание идейного, политического и юридического пространства. Наконец Ленин создает БССР. Не было бы БНР, зачем большевикам нужно бы было создавать еще одну советскую республику, если они могли просто объявить Северо-западный край или округ. То, что что в наши дни предложил Путин - войти шестью областями в состав РФ.
Какой Вы хотели бы видеть нашу страну?
Наша страна может остаться в живых, то есть на политической карте мира, если наконец осмыслит, что должна быть белорусской - со своим языком и культурой, а не по названию территории. Без этого она обречена раствориться. Ее растворяла в себе Польша, потом - Россия. И теперь - опять Россия. Язык - главная особенность и ценность для государственного строительства. Политический строй может меняться, но утрата языка - и есть утрата государственности. Мы уже на грани исчезновения. И наши так называемые элиты с этим вполне согласились. Не только самое высокое начальство, но, что хуже, интеллигенция, главные носители культуры. Что означают наши демократические газеты и публицистические сайты, которые пользуются русским языком? То, что демократически настроенные журналисты уже согласились на сдачу Беларуси. Вот вы задаете свои вопросы по-русски, а я по-русски отвечаю. В эту минуту, мы - русские люди, работаем на русскую культуру, и служим на пользу российским интересам. Что мешает нам говорить на языке страны, о истории которой мы беседуем? То соображение, что посетители сайта предпочитают читать по-русски. Так они уже привыкли. Какое отношение наша беседа имеет к Беларуси? Внешнее. Так могут беседовать люди и в Свердловске, Днепропетровске, Екатеринбурге или в Новосибирске.
Нам следует осознать, что никогда ни Россия, ни Польша дружески к нам не относились. Отдельные люди - да, а государства - нет. Простые люди могут дружить сколь угодно тепло, а на государственном уровне все хотели и хотят притеснить. Это миф, что Беларусь сохранится дольше, потому что сейчас у нас союзное государство с Россией. Будут тут российские деньги - и нам конец. С другой стороны существует миф о Беларуси в ЕС. Там угроз нашей культуре и языку меньше. Но куда нам в ЕС с нашими деревнями, производством и самосознанием, которые остались на уровне середины XX столетия.
Действующий начальник страны надеется, что полный развал начнется не при нем, и мина замедленного действия, которой можно охарактеризовать опасность, в которой находится сейчас наша экономика, также ударит не при нем. И если экономика рухнет, то потом никто нас слушать не будет.
Экономика может рухнуть в любой стране, не только в нашей, и я убежден в том, что языковые проблемы с экономикой у нас не связаны. Нас не слушают, потому что мы не самостоятельны, мы говорим, поем, шепчем на языке соседа. Большинство людей не осознает, что мы были превращены в Трудовой Резерв России (не русских, а Российской империи, СССР, Российской Федерации). Можно, разумеется, и так жить, но тогда не надо болтать о Беларуси как государстве, которому нужна государственная бюрократия и прочие институты независимости. У нас подавляющее большинство в силу осознанной и жесткой правительственной политики сохраняет провинциальное мышление, а любая провинция в своих планах на жизнь нигде не идет дальше желания приспособиться к условиям текущего момента. Мы живем как приспособленцы, а это не созидательная позиция, тем более для исторической перспективы.
Константин Тарасов
http://www.3dway.org/articles/2/13/2548