Почему мы теряем русский язык
Оригинал взят у wowavostok в Почему мы теряем русский язык
В отношении Русского языка предпринята скрытая диверсия: русские слова искусственно подменяются и вытесняются иноязычными неологизмами, сленгом, жаргон падонкафф. Нет языка - нет народа, нет государства
...
29 ноября ТАСС опубликовал информацию об исследовании Яндекса, согласно которому,
18%, или 40 тыс., слов из знаменитого толкового словаря русского языка В. И. Даля полностью вышли из употребления в России. А ведь это словарь именно живого, а не богемно-литературного или казённо-канцелярского русского языка.
Следовательно, в языковом отношении умершими. .. Языки вымирают двумя путями: либо вместе с тотальным уничтожением их носителей, либо постепенно, пословесно вытесняясь другими звуко-речевыми конструкциями аналогичного смыслового содержания. Конечно, в ходе эволюции и прогресса языки претерпевают своеобразную санацию, самоочищаясь от реликтовых слов, словосочетаний, и грамматических форм. Но сорок тысяч слов - это не санация. Это тихое вырождение и сдача позиций, проходящие под мощнейшим внешним воздействием. Что это значит?
А это значит, что мы постепенно перестаём не только говорить на языке наших отцов и дедов, но и перестаём мыслить как они. Мало того, как мы можем говорить о Русском мире, бороться за русский язык на Украине и в других государствах, где он преследуется и изживается, если не можем сберечь его у себя дома?!
Ведь язык - это больше чем просто звуки, наполненные смыслом.
Мы привыкли разговаривать, не замечая самого процесса, как не замечаем процесса дыхания. Но язык - это особая, уникальная способность человеческого мозга и речевого аппарата.
Ребёнок, постигая мир, обозначает всё вокруг словами. Далее в сознании складываются и закрепляются словесно-понятийные конструкции, на основе которых выстраивается определённый мыслительный процесс.
А уже на него, как на стержень детской пирамидки нанизываются культурно-ценностные, общественные, политические и прочие составляющие нашей жизни. Параллельно на этом мыслительно-логическом базисе вырастает чувственно-эмоциональная надстройка. Человек ведь переживает горе и радость тоже словами и языком. Его оттенками и тонкостями.
Язык это не только средство общения, но и инструмент сознания.
А язык народа - это то, что во многом определяет и формирует массовое сознание. Слушая и проговаривая что-то человек, заряжается психоэмоциональной энергией.
Не зря говорят: слово может исцелить, слово может и убить. Слово может позвать на подвиг, вдохновить, окрылить, наполнить силой и мудростью, а может поранить глубже и тяжелее любого оружия, сделать из человека закомплексованное, бездумное, бездушное и послушное орудие.
Кто захватил господствующие высоты в языке, «оседлал» его и перелицевал, наполнив выгодными для себя смыслами и качествами, тот, образно говоря, завладел подземным ходом в крепость народа как носителя языка. Обманом и коварством проник в его твердыню, чтобы разрушить её изнутри.
Именно поэтому вокруг языка сегодня идёт такая острая культурно-цивилизационная, политическая и даже военная борьба. Во многом через языковую составляющую и всё, что с ней связано, глобально конкурирующие между собой цивилизационные проекты борются за умы и сердца людей.
Сегодня русский язык переживает небывалые агрессивные трансформации. Доселе он трижды подвергался мощным потрясениям. После принятия христианства, петровского нашествия «иноязычия» и после Октябрьской революции. Но никогда прежде его так не деформировали, да еще сразу с трёх сторон.
Первая - уголовно-уличные жаргонизмы и лексика эпохи дикого капитализма, прочно вошедшие в наш язык, закрепившиеся в нём, мутировавшие и продолжающие своё тлетворное эволюционное развитие.
Вторая - цифровая деформация, основными носителями которой выступают компьютерный сленг и так называемый «олбанский язык» в русском интернете. Он же - «жаргон падонкафф». Третья - поток иностранных неологизмов.
Эти малопонятные заимствования повсюду:
«требуется мерчендайзер», «начал работу новый лоукостер», «воскресенье состоится дерби столичных команд».
И так далее. Что это всё значит и зачем оно нужно в несравненно более богатом и мощном русском языке? Чтобы не казаться «совком»?
Ведь куда круче звучит менеджер по клинингу, чем уборщица. Или фуд-корт, чем пищеблок.
В результате всего этого русский язык меняется не естественным путём, не за счёт объективного вытеснения слов более сильными и глубокими по значению синонимами, а за счёт их подмены новомодными словами-паразитами.
Под их воздействием исконный русский язык сжимается, а его смысловая основа размывается. Разрушается цельность и гармония языка. Внутри русской народности - как социальной группы со стойкими внутренними связями, как единого исторического феномена - формируются языковые противоречия и выстраиваются внутриязыковые барьеры. Наш язык как эмоционально-информационный инструмент принадлежащий феномену русской народности скудеет, делая нас всех беднее и эмоционально, и информационно. О чём красноречиво свидетельствует исследование Яндекса.
Самый большой оборотный словарь языка из известных нам русских людей - у Пушкина, примерно 25000 лексем. Сегодня, среднестатистическому россиянину хватает для общения от 1000 до 6000 слов. Некоторым хватает и двухсот цензурных.
Со связками и «специями» из мата этот лексикон вырастает до четырёхсот, а у отдельных мастеров бранной словесности до пятисот и более законченных буквенно-звуковых конструкций.
Такое скудоречие приводит к тому, что значение очень многих слов из пушкинских стихотворений и особенно поэм россияне не понимают уже сегодня. И размеры этого непонимания растут. Чем больше непонимание, тем тяжелее становится читать эти произведения. Эта растущая тяжесть отвращает от «нашего всего» - нашей классики. От того, что оставили нам в наследство столпы нашей культуры. Молодёжь активно переходит на комиксы, обрамлённые сленговым американизированным апгрейдом русского языка, который таковым в полном смысле этого слова уже не является.
Язык Пушкина, как и всей русской классики, очень образный, информационно и стилистически богатый, сочный и яркий. Как раз это мы и теряем. Образность, цветистость, витиеватую узорность русской речи наших предков.
«Разговоры разговаривать» на Руси всегда считалось делом важным, интересным, душевным и полезным. Причём как в среде знатных господ, так и среди простонародья.
Вот характерный пример такого трепетного отношения к разговору как к важнейшей части жизненного процесса. 28 января 1881 года умер Ф. М. Достоевский. 1 февраля обер-прокурор Святейшего Синода К. П. Победоносцев пишет цесаревичу:
«Похоронили сегодня Ф. М. Достоевского в Невской лавре. Грустно очень. Вечная ему память. Мне очень чувствительна потеря его: у меня для него был отведён тихий час, в субботу после всенощной, и он нередко ходил ко мне, и мы говорили долго и много за полночь...».
Знание иностранных языков и мода на них в среде русского просвещённого барства ни в коей мере не уродовали язык их предков.
Возьмите в руки «Войну и мир». Там всё чётко: целые огромные куски написаны по-французски с переводом в сносках и ярчайшее эпохальное повествование, представленное во всём богатстве и красоте русского языка. Одно не забивало и не вытесняло другого.
Салонный язык иностранного происхождения был своеобразным «платьем для коктейля», которое надевали, так сказать, по случаю, и не таскали его постоянно и куда не попадя. Иначе русское барство через 50 лет вообще не смогло бы общаться не только со своими крепостными, но и вообще с простонародьем. А этого у нас не было никогда.
Даже выброшенная революционной волной за границу русская эмиграция продолжала ревностно и рьяно хранить и защищать русскую речь. На последние деньги издавать русскоязычную прессу, говорить на русском языке дома с детьми и внуками, поддерживать языковую культуру через православные приходы и общинные кружки. Об этом особенно больно говорить в сегодняшней России, где мы, находясь не на враждебной русской культуре и языку чужбине, умудряемся так бездарно утрачивать языковое наследие предков.
Сегодня очень многие деятели литературы, искусства и публицистики западного толка стараются убедить русских в том, что их язык приобрёл свой неповторимый колорит и информативность исключительно благодаря воздействию языков романо-германской группы. Это не так.
В фундаментальном труде известного советского и российского социолога Франца Шереги «Социология политики» читаем:
- «Этническую основу СССР преимущественно обеспечивала генетическая наследственность растворившегося в русском (и только в нём) «татаро-монгольского» этноса».
Растворившийся этнос принёс в старославянский язык огромный пласт своего словарно-понятийного запаса, под воздействием которого сформировался вначале древнерусский, а затем великорусский язык. Свидетельств, подтверждающих это утверждение, предостаточно.
Огромное количество привычных и кажущихся исконно русскими слов - тюркско-татарского происхождения. Амбар, алтын, аршин, боярин, барин, балалайка, богатырь, барахло, бочка, дорога, веник, деньги, кутерьма, лошадь, навоз, пельмень, стакан, сарафан, скатерть, шаль, ямщик и многие, многие другие слова пришли к нам вместе с растворившимся «татаро-монгольским» этносом.
Даже неповторимый и ни с чем несравнимый боевой русский клич «ура» - тоже оттуда.
Подобное наследие мы находим и в топонимике. Взять хотя бы Москву, в которой так много «для сердца русского слилось!». Ряд названий районов в ней татарского происхождения.
Так, дорогой и красиво звучащий ныне Балчуг по-тюркски означает «болото». Москва, как и Рим, строилась на семи холмах. Только возвышались они, в отличие от «вечного города», из лесистых болот. Также тюркское происхождение имеют: Кадаши, Полянка, Таганка, Ордынка, Хива и другие.
Река Ока по-тюркски означает «река с течением».
Похожую картину мы находим не только в Москве. Орёл - переводится как «дорога на подъём», Тула - «полный» и так далее. Шереги пишет: «Кстати, татары составляли большую часть населения Москвы даже в годы царствования Ивана Грозного».
Что касается Запада, то там тоже шел ассимиляционный процесс, правда несколько иного рода.
Франц Шереги в своей «Социологии политики» пишет о еврейском ассимиляционном генетическом потенциале, доминировавшем в Центральной и Восточной Европе:
«Они «поглощали» как готов, так и славян.
Классическими представителями последних являются украинцы и поляки. Ошибочно думать, что рост численности евреев в мире происходил в результате высокой рождаемости; главную роль здесь играла ассимиляция евреями других этносов.
В отношении, например, немцев ассимиляционный процесс приобрёл столь явный характер (даже немецкий язык евреи трансформировали в свой родной - идиш), что это в немалой степени способствовало геноциду евреев в годы фашизма».
Есть основания полагать, что и сам фюрер германского народа, при всём своём арийстве, был из числа этих самых ассимилированных. В советских архивах сохранился наградной лист на его однофамильца - Семёна Константиновича Гитлера, еврея, красноармейца 73-го отдельного пулемётного батальона, Тираспольского укрепрайона. Как бедняге воевалось с такой фамилией, можно только предполагать.
Всё это к вопросу, кто и кого на свой манер переделал, ассимилировал, и кто у кого что позаимствовал.
Русский язык в процессе своего естественного обогащения и совершенствования, безусловно, пополнялся иностранными словами, но доминировавшего направления, тем более страны, в этом пополнении чётко выделить нельзя.
Например, слово «чай» - китайского происхождения, «кастрюля» - французского, «гитара» - итальянского, «флаг» - голландского и так далее.
Эта, образно говоря, «лепнина» никоим образом не меняла общей архитектуры русского языка, его логической семантики, поскольку процесс восприятия и адаптации в устоявшиеся речевые конструкции иностранных слов шел естественно и гармонично, без чьего бы то ни было целенаправленного насильственного воздействия.
Совсем другое дело мы наблюдаем сегодня. Огромное количество «общественных организаций», НПО, грантоедов, культурологов -«обновленцев», проплачиваемых блогеров, агентов иностранного бизнеса и рекламно-маркетинговой сферы - все они в большей или меньшей степени работают на уничтожение исконного русского языка. Каждый из них преследует свои корыстные цели (кому-то надо подсадить россиян на иностранные бренды, термины и слова, чтобы успешнее продавать заморские товары, кому-то хочется предстать в образе эпатажного культурного новатора), но результат один, и называется он - языковая диверсия.
Ключевую роль в этой диверсионно-подрывной работе, конечно, играют культурно-политические агенты влияния. Архитекторы Западного проекта и их подручные местного производства пытаются всеми способами:
во-первых, сделать из россиян языковых «иванов, не помнящих родства»;
во-вторых, путём разрушения языкового и культурного моста «отвязать» от Русского мира и его центра - России - бывших братьев по СССР и социалистическому лагерю.
Русский язык уже практически вычеркнут из обращения в Грузии, ряде среднеазиатских республик. Всячески дискриминируется в Прибалтике. Враждебное отношение к нему усиленно формируется на Украине. Нынешний президент Литвы, выпускница Ленинградского университета и диссертант Академии общественных наук при ЦК КПСС Даля Грибаускайте, канцлер Германии, бывший комсомольский функционер Ангела Меркель и многие другие русский прекрасно знают, но делают вид, что нет.
Увлекая свои народы подальше от русских, России и Русского мира.
Все эти проблемы требуют немедленной, стратегической реакции. Не пиаровско-одноразовой, а каждодневной, высокопрофессиональной, концептуальной, глубокой и сетевой. Как внутри России (и прежде всего в ней), так и за её пределами.
Ведь в тех же США - главном оплоте Западного проекта, в одном только штате Нью-Йорк проживает более 200 тысяч русскоязычных семей, а русский является одним из восьми официальных языков штата. Всего же русскоговорящих в мире, по самым скромным подсчётам, порядка 300 миллионов. И это мы не берём в расчёт китайцев, живущих в приграничных с нами районах, которых десятки миллионов и которые уже вполне сносно говорят по-русски.
Сегодня наш язык находится в восходящем тренде. Интерес и внимание к нему растут.
....
У нас в руках настоящая языковая Жар-птица, и нельзя допустить, чтобы она от нас улетела, оставив на память лишь одно светящееся перо.
Источник: kolokolrussia.ru
В отношении Русского языка предпринята скрытая диверсия: русские слова искусственно подменяются и вытесняются иноязычными неологизмами, сленгом, жаргон падонкафф. Нет языка - нет народа, нет государства
...
29 ноября ТАСС опубликовал информацию об исследовании Яндекса, согласно которому,
18%, или 40 тыс., слов из знаменитого толкового словаря русского языка В. И. Даля полностью вышли из употребления в России. А ведь это словарь именно живого, а не богемно-литературного или казённо-канцелярского русского языка.
Следовательно, в языковом отношении умершими. .. Языки вымирают двумя путями: либо вместе с тотальным уничтожением их носителей, либо постепенно, пословесно вытесняясь другими звуко-речевыми конструкциями аналогичного смыслового содержания. Конечно, в ходе эволюции и прогресса языки претерпевают своеобразную санацию, самоочищаясь от реликтовых слов, словосочетаний, и грамматических форм. Но сорок тысяч слов - это не санация. Это тихое вырождение и сдача позиций, проходящие под мощнейшим внешним воздействием. Что это значит?
А это значит, что мы постепенно перестаём не только говорить на языке наших отцов и дедов, но и перестаём мыслить как они. Мало того, как мы можем говорить о Русском мире, бороться за русский язык на Украине и в других государствах, где он преследуется и изживается, если не можем сберечь его у себя дома?!
Ведь язык - это больше чем просто звуки, наполненные смыслом.
Мы привыкли разговаривать, не замечая самого процесса, как не замечаем процесса дыхания. Но язык - это особая, уникальная способность человеческого мозга и речевого аппарата.
Ребёнок, постигая мир, обозначает всё вокруг словами. Далее в сознании складываются и закрепляются словесно-понятийные конструкции, на основе которых выстраивается определённый мыслительный процесс.
А уже на него, как на стержень детской пирамидки нанизываются культурно-ценностные, общественные, политические и прочие составляющие нашей жизни. Параллельно на этом мыслительно-логическом базисе вырастает чувственно-эмоциональная надстройка. Человек ведь переживает горе и радость тоже словами и языком. Его оттенками и тонкостями.
Язык это не только средство общения, но и инструмент сознания.
А язык народа - это то, что во многом определяет и формирует массовое сознание. Слушая и проговаривая что-то человек, заряжается психоэмоциональной энергией.
Не зря говорят: слово может исцелить, слово может и убить. Слово может позвать на подвиг, вдохновить, окрылить, наполнить силой и мудростью, а может поранить глубже и тяжелее любого оружия, сделать из человека закомплексованное, бездумное, бездушное и послушное орудие.
Кто захватил господствующие высоты в языке, «оседлал» его и перелицевал, наполнив выгодными для себя смыслами и качествами, тот, образно говоря, завладел подземным ходом в крепость народа как носителя языка. Обманом и коварством проник в его твердыню, чтобы разрушить её изнутри.
Именно поэтому вокруг языка сегодня идёт такая острая культурно-цивилизационная, политическая и даже военная борьба. Во многом через языковую составляющую и всё, что с ней связано, глобально конкурирующие между собой цивилизационные проекты борются за умы и сердца людей.
Сегодня русский язык переживает небывалые агрессивные трансформации. Доселе он трижды подвергался мощным потрясениям. После принятия христианства, петровского нашествия «иноязычия» и после Октябрьской революции. Но никогда прежде его так не деформировали, да еще сразу с трёх сторон.
Первая - уголовно-уличные жаргонизмы и лексика эпохи дикого капитализма, прочно вошедшие в наш язык, закрепившиеся в нём, мутировавшие и продолжающие своё тлетворное эволюционное развитие.
Вторая - цифровая деформация, основными носителями которой выступают компьютерный сленг и так называемый «олбанский язык» в русском интернете. Он же - «жаргон падонкафф». Третья - поток иностранных неологизмов.
Эти малопонятные заимствования повсюду:
«требуется мерчендайзер», «начал работу новый лоукостер», «воскресенье состоится дерби столичных команд».
И так далее. Что это всё значит и зачем оно нужно в несравненно более богатом и мощном русском языке? Чтобы не казаться «совком»?
Ведь куда круче звучит менеджер по клинингу, чем уборщица. Или фуд-корт, чем пищеблок.
В результате всего этого русский язык меняется не естественным путём, не за счёт объективного вытеснения слов более сильными и глубокими по значению синонимами, а за счёт их подмены новомодными словами-паразитами.
Под их воздействием исконный русский язык сжимается, а его смысловая основа размывается. Разрушается цельность и гармония языка. Внутри русской народности - как социальной группы со стойкими внутренними связями, как единого исторического феномена - формируются языковые противоречия и выстраиваются внутриязыковые барьеры. Наш язык как эмоционально-информационный инструмент принадлежащий феномену русской народности скудеет, делая нас всех беднее и эмоционально, и информационно. О чём красноречиво свидетельствует исследование Яндекса.
Самый большой оборотный словарь языка из известных нам русских людей - у Пушкина, примерно 25000 лексем. Сегодня, среднестатистическому россиянину хватает для общения от 1000 до 6000 слов. Некоторым хватает и двухсот цензурных.
Со связками и «специями» из мата этот лексикон вырастает до четырёхсот, а у отдельных мастеров бранной словесности до пятисот и более законченных буквенно-звуковых конструкций.
Такое скудоречие приводит к тому, что значение очень многих слов из пушкинских стихотворений и особенно поэм россияне не понимают уже сегодня. И размеры этого непонимания растут. Чем больше непонимание, тем тяжелее становится читать эти произведения. Эта растущая тяжесть отвращает от «нашего всего» - нашей классики. От того, что оставили нам в наследство столпы нашей культуры. Молодёжь активно переходит на комиксы, обрамлённые сленговым американизированным апгрейдом русского языка, который таковым в полном смысле этого слова уже не является.
Язык Пушкина, как и всей русской классики, очень образный, информационно и стилистически богатый, сочный и яркий. Как раз это мы и теряем. Образность, цветистость, витиеватую узорность русской речи наших предков.
«Разговоры разговаривать» на Руси всегда считалось делом важным, интересным, душевным и полезным. Причём как в среде знатных господ, так и среди простонародья.
Вот характерный пример такого трепетного отношения к разговору как к важнейшей части жизненного процесса. 28 января 1881 года умер Ф. М. Достоевский. 1 февраля обер-прокурор Святейшего Синода К. П. Победоносцев пишет цесаревичу:
«Похоронили сегодня Ф. М. Достоевского в Невской лавре. Грустно очень. Вечная ему память. Мне очень чувствительна потеря его: у меня для него был отведён тихий час, в субботу после всенощной, и он нередко ходил ко мне, и мы говорили долго и много за полночь...».
Знание иностранных языков и мода на них в среде русского просвещённого барства ни в коей мере не уродовали язык их предков.
Возьмите в руки «Войну и мир». Там всё чётко: целые огромные куски написаны по-французски с переводом в сносках и ярчайшее эпохальное повествование, представленное во всём богатстве и красоте русского языка. Одно не забивало и не вытесняло другого.
Салонный язык иностранного происхождения был своеобразным «платьем для коктейля», которое надевали, так сказать, по случаю, и не таскали его постоянно и куда не попадя. Иначе русское барство через 50 лет вообще не смогло бы общаться не только со своими крепостными, но и вообще с простонародьем. А этого у нас не было никогда.
Даже выброшенная революционной волной за границу русская эмиграция продолжала ревностно и рьяно хранить и защищать русскую речь. На последние деньги издавать русскоязычную прессу, говорить на русском языке дома с детьми и внуками, поддерживать языковую культуру через православные приходы и общинные кружки. Об этом особенно больно говорить в сегодняшней России, где мы, находясь не на враждебной русской культуре и языку чужбине, умудряемся так бездарно утрачивать языковое наследие предков.
Сегодня очень многие деятели литературы, искусства и публицистики западного толка стараются убедить русских в том, что их язык приобрёл свой неповторимый колорит и информативность исключительно благодаря воздействию языков романо-германской группы. Это не так.
В фундаментальном труде известного советского и российского социолога Франца Шереги «Социология политики» читаем:
- «Этническую основу СССР преимущественно обеспечивала генетическая наследственность растворившегося в русском (и только в нём) «татаро-монгольского» этноса».
Растворившийся этнос принёс в старославянский язык огромный пласт своего словарно-понятийного запаса, под воздействием которого сформировался вначале древнерусский, а затем великорусский язык. Свидетельств, подтверждающих это утверждение, предостаточно.
Огромное количество привычных и кажущихся исконно русскими слов - тюркско-татарского происхождения. Амбар, алтын, аршин, боярин, барин, балалайка, богатырь, барахло, бочка, дорога, веник, деньги, кутерьма, лошадь, навоз, пельмень, стакан, сарафан, скатерть, шаль, ямщик и многие, многие другие слова пришли к нам вместе с растворившимся «татаро-монгольским» этносом.
Даже неповторимый и ни с чем несравнимый боевой русский клич «ура» - тоже оттуда.
Подобное наследие мы находим и в топонимике. Взять хотя бы Москву, в которой так много «для сердца русского слилось!». Ряд названий районов в ней татарского происхождения.
Так, дорогой и красиво звучащий ныне Балчуг по-тюркски означает «болото». Москва, как и Рим, строилась на семи холмах. Только возвышались они, в отличие от «вечного города», из лесистых болот. Также тюркское происхождение имеют: Кадаши, Полянка, Таганка, Ордынка, Хива и другие.
Река Ока по-тюркски означает «река с течением».
Похожую картину мы находим не только в Москве. Орёл - переводится как «дорога на подъём», Тула - «полный» и так далее. Шереги пишет: «Кстати, татары составляли большую часть населения Москвы даже в годы царствования Ивана Грозного».
Что касается Запада, то там тоже шел ассимиляционный процесс, правда несколько иного рода.
Франц Шереги в своей «Социологии политики» пишет о еврейском ассимиляционном генетическом потенциале, доминировавшем в Центральной и Восточной Европе:
«Они «поглощали» как готов, так и славян.
Классическими представителями последних являются украинцы и поляки. Ошибочно думать, что рост численности евреев в мире происходил в результате высокой рождаемости; главную роль здесь играла ассимиляция евреями других этносов.
В отношении, например, немцев ассимиляционный процесс приобрёл столь явный характер (даже немецкий язык евреи трансформировали в свой родной - идиш), что это в немалой степени способствовало геноциду евреев в годы фашизма».
Есть основания полагать, что и сам фюрер германского народа, при всём своём арийстве, был из числа этих самых ассимилированных. В советских архивах сохранился наградной лист на его однофамильца - Семёна Константиновича Гитлера, еврея, красноармейца 73-го отдельного пулемётного батальона, Тираспольского укрепрайона. Как бедняге воевалось с такой фамилией, можно только предполагать.
Всё это к вопросу, кто и кого на свой манер переделал, ассимилировал, и кто у кого что позаимствовал.
Русский язык в процессе своего естественного обогащения и совершенствования, безусловно, пополнялся иностранными словами, но доминировавшего направления, тем более страны, в этом пополнении чётко выделить нельзя.
Например, слово «чай» - китайского происхождения, «кастрюля» - французского, «гитара» - итальянского, «флаг» - голландского и так далее.
Эта, образно говоря, «лепнина» никоим образом не меняла общей архитектуры русского языка, его логической семантики, поскольку процесс восприятия и адаптации в устоявшиеся речевые конструкции иностранных слов шел естественно и гармонично, без чьего бы то ни было целенаправленного насильственного воздействия.
Совсем другое дело мы наблюдаем сегодня. Огромное количество «общественных организаций», НПО, грантоедов, культурологов -«обновленцев», проплачиваемых блогеров, агентов иностранного бизнеса и рекламно-маркетинговой сферы - все они в большей или меньшей степени работают на уничтожение исконного русского языка. Каждый из них преследует свои корыстные цели (кому-то надо подсадить россиян на иностранные бренды, термины и слова, чтобы успешнее продавать заморские товары, кому-то хочется предстать в образе эпатажного культурного новатора), но результат один, и называется он - языковая диверсия.
Ключевую роль в этой диверсионно-подрывной работе, конечно, играют культурно-политические агенты влияния. Архитекторы Западного проекта и их подручные местного производства пытаются всеми способами:
во-первых, сделать из россиян языковых «иванов, не помнящих родства»;
во-вторых, путём разрушения языкового и культурного моста «отвязать» от Русского мира и его центра - России - бывших братьев по СССР и социалистическому лагерю.
Русский язык уже практически вычеркнут из обращения в Грузии, ряде среднеазиатских республик. Всячески дискриминируется в Прибалтике. Враждебное отношение к нему усиленно формируется на Украине. Нынешний президент Литвы, выпускница Ленинградского университета и диссертант Академии общественных наук при ЦК КПСС Даля Грибаускайте, канцлер Германии, бывший комсомольский функционер Ангела Меркель и многие другие русский прекрасно знают, но делают вид, что нет.
Увлекая свои народы подальше от русских, России и Русского мира.
Все эти проблемы требуют немедленной, стратегической реакции. Не пиаровско-одноразовой, а каждодневной, высокопрофессиональной, концептуальной, глубокой и сетевой. Как внутри России (и прежде всего в ней), так и за её пределами.
Ведь в тех же США - главном оплоте Западного проекта, в одном только штате Нью-Йорк проживает более 200 тысяч русскоязычных семей, а русский является одним из восьми официальных языков штата. Всего же русскоговорящих в мире, по самым скромным подсчётам, порядка 300 миллионов. И это мы не берём в расчёт китайцев, живущих в приграничных с нами районах, которых десятки миллионов и которые уже вполне сносно говорят по-русски.
Сегодня наш язык находится в восходящем тренде. Интерес и внимание к нему растут.
....
У нас в руках настоящая языковая Жар-птица, и нельзя допустить, чтобы она от нас улетела, оставив на память лишь одно светящееся перо.
Источник: kolokolrussia.ru