На выходных со мной случилась хорошая штука.
Я, кажется, нашла своего парикмахера.
До сих пор я думала, что хороший парикмахер - это тот, который из трех волосин, словно выданных в отместку за длинные ноги, может сотворить и хвост, и гриву.
Мне даже показалось сначала, что Марина именно так и поступила - выстригла из небогатого ассортимента то ли легкомысленный боб, то ли задорное каре - в общем, одну из тех бесхитростных рамочек, которые придают неуловимую породистость обычным в обычной жизни лицам. Но ни муж, ни друзья, ни коллеги на мою стрижку не среагировали. Дальше уточняющего «подстриглась?» комплименты не зашли.
Но хорошая штука в том, что мне это теперь безразлично. Марина, оказавшись с острыми ножницами в моей интимной зоне, навела порядок не только на голове, но и внутри нее. Похоже, я наконец приняла свои волосы. Я поверила Марине, когда она сказала:
- У тебя хорошие волосы, шелковистые и послушные. Тебе просто надо понять, что они прямые и никогда не будут кудрявыми. Завивая, ты их ломаешь, причем на молекулярном уровне…
Я ломаю свои волосы, да еще и на молекулярном уровне! насильно меняю их характер!!
И вот это - у моих волос есть характер - заставило меня уважать их.
За всю историю наших отношений я могу вспомнить только два или три случая, когда мне удалось добиться от них покладистости и получить один дохлый комплимент на двоих.
Не могу сказать, что теперь у меня началась совсем другая жизнь. Но если я научусь укладывать волосы, как это сделала Марина - чтобы они со свойственной им прямотой обнимали мое лицо - мы сможем жить вместе долго и счастливо.
И может быть даже умрем в один день.
До сих пор я думала, что хороший парикмахер - это тот, который из трех волосин, словно выданных в отместку за длинные ноги, может сотворить и хвост, и гриву.
Мне даже показалось сначала, что Марина именно так и поступила - выстригла из небогатого ассортимента то ли легкомысленный боб, то ли задорное каре - в общем, одну из тех бесхитростных рамочек, которые придают неуловимую породистость обычным в обычной жизни лицам. Но ни муж, ни друзья, ни коллеги на мою стрижку не среагировали. Дальше уточняющего «подстриглась?» комплименты не зашли.
Но хорошая штука в том, что мне это теперь безразлично. Марина, оказавшись с острыми ножницами в моей интимной зоне, навела порядок не только на голове, но и внутри нее. Похоже, я наконец приняла свои волосы. Я поверила Марине, когда она сказала:
- У тебя хорошие волосы, шелковистые и послушные. Тебе просто надо понять, что они прямые и никогда не будут кудрявыми. Завивая, ты их ломаешь, причем на молекулярном уровне…
Я ломаю свои волосы, да еще и на молекулярном уровне! насильно меняю их характер!!
И вот это - у моих волос есть характер - заставило меня уважать их.
За всю историю наших отношений я могу вспомнить только два или три случая, когда мне удалось добиться от них покладистости и получить один дохлый комплимент на двоих.
Не могу сказать, что теперь у меня началась совсем другая жизнь. Но если я научусь укладывать волосы, как это сделала Марина - чтобы они со свойственной им прямотой обнимали мое лицо - мы сможем жить вместе долго и счастливо.
И может быть даже умрем в один день.