Решение национального вопроса.
- Но.. Мой фюрер, вы уверены?
- Уверен ли я? Не то слово. Так и только так мы одержим полную победу. Окончательную. Бесповоротную. Фактическую.
- На войне как на войне, я понимаю, однако же мне кажется истребление целой расы не..
- Нет, вы не понимаете. Вы ни черта не понимаете! Вы олух царя небесного. Вы интеллигент и не видите дальше своего носа. За белой костью вашего высокого лба полтора кило гуманизма и ничего более. Историческая перспектива! Ха, кому она нужна. Слезинка ребенка, прочая чушь. И это вы - ветеран трех северных кампаний, гениальный стратег.
Его оппонент потупился и стал разглядывать волнистые геодезические линии карты на стене. На ней, среди условных обозначений лесов, водоразделов и высот были разбросаны идеограммы отрядов, густо краснели стрелки направления ударов, предполагаемые очаги сопротивления заштрихованы темным. А в углу, рядом с легендой, предварительные подсчеты в две колонки: численность, вооружение, предполагаемые потери. И обведенная мелом дробь - продовольствие на время. Скупые цифры, безжалостная статистика.
Он перехватил этот взгляд, направленный на карту, и нахмурился. Если уж в штабе развелись такие мерихлюндии, можно представить, что творится в войсках.
- Вы все правильно поняли, только пришли к выводу не с той стороны. Мы со своим преимущественно белковым рационом не можем позволить себе выжидательную стратегию, стратегию обороны. Провианта хватит на месяц-два активных боевых действий. После этого мы будем вынуждены откатиться чтобы пополнить запасы. А кто их будет пополнять? Женщины? Дети? Калеки, вернувшиеся из боя?
Поэтому противник и не копошится. Поэтому, а не потому, что эти здоровые мудаки - мирные и добрые. Уж кому как не вам знать, что оружие в руках вегетарианца так же опасно, так же ранит, так же убивает. Но зачем им тратить на нас силы, если через какое-то время мы сожрем себя сами? Да-да, не надо делать удивленное лицо, мне докладывают о случаях на периферии.
Он откашлялся и подошел к военачальнику. Пронзительно посмотрел тому в глаза.
Семьдесят седьмое чувство, копчиковая перцепция, духи предков, божья сила, звериная чуйка - называйте как хотите - подсказали ему, что главная битва происходит здесь и сейчас. Есть Идея, высшая цель, смысл жизни, а остальное - ничто. Пешки, средства достижения этой цели. И он самое - тоже ничто. Точка, былинка, волею судеб оказавшаяся на вершине устремленного вперед и вверх вектора. Его силами устремленного. Именно вперед и именно вверх. Всепобеждающе. Неостановимо. А все остальное - средства и пешки.
Что-то почти ощутимо хрустнуло. Колесо истории накатилось на точку бифуркации, перетерла ее в пыль и продолжило свой ход, перемалывающий людей и судьбы. Что-то хрустнуло и в военачальнике, он отдал честь и замер, отныне не ведающий сомнений, беспрекословный механизм.
С бешено колотящимся сердцем отошел к окну. Не оглядываясь, начала диктовать инструкции.
- Первое. Мобилизовать всех дееспособных. Интендантов, тыловых крыс и прочую шваль. Всех. Библиотекарей и поваров тоже. Вооружить чем угодно, пусть воюют хоть половниками.
Второе. Не кормить. Некогда, да и злее будут. Провиант частям не выдавать до захвата района N, K и L. В бой вступать с марша. Резервы выполняют поддерживающую роль, прорабатывая второстепенные направления, замыкая окружение, зачищая территорию.
Нашей целью является плотное, яростное, молниеносное наступление по всему фронту. Без обходных маневров. Без осад. Один удар, который должен опрокинуть противника на спину и вспороть ему брюхо. В этом залог успеха. Не дать им организовать сопротивление. Не дать им уйти в пещеры и леса. Раз и навсегда решить неандертальский вопрос.
Львиная шкура, покрывающая его плечи, нестерпимо воняла. Но что делать - положение обязывало и, к тому же, она неплохо защищала от стрел. Ыыуарх Второй отошел от прорубленного в стене пещеры прямоугольника окна и стал водить пальцем, обмакнутым в охру, по карте. Пиктограммы отрядов, все эти "Бизоны", "Туры" и "Медведи" наваливались на жалкие силуэты человечков с копьями и опрокидывали их в пропасть.
Через несколько часов, уже при неверном свете костра, план был закончен и проработан в деталях. Изящный, смертоносный, опасный, как лезвие костяного ножа и такой же хрупкий на излом, план.
- … И еще раз подчеркиваю - пленных не брать. Полное уничтожение. Потому что второго шанса у нас не будет. Либо мы их, либо они нас. Третьего не дано. И я лично предпочитаю, чтобы мои дети и внуки смотрели на их кости в музеях, а не наоборот. Все понятно?
- Да, мой фюрер! Жаль конечно, столько дармовой рабочей силы пропадет.. И, кстати, как вы собираетесь объяснить это все детям и внукам?
- Родители этого пещерного медведя еще питаются молоком матери, а вы уже планируете фасон унтов из его шкуры. Но историю пишут победители, и в нашем варианте… ну, не знаю… Скажем, они будут огромными волосатыми людоедами. Страшно свирепыми и беспощадными. И мы просто обязаны были предотвратить!
Тут они оба гортанно засмеялись. На измазанные сажей и жиром лица падали отблески костра. Светало.
Действительно, это ведь со смеху сдохнуть можно - свирепый и беспощадный неандерталец.
- Уверен ли я? Не то слово. Так и только так мы одержим полную победу. Окончательную. Бесповоротную. Фактическую.
- На войне как на войне, я понимаю, однако же мне кажется истребление целой расы не..
- Нет, вы не понимаете. Вы ни черта не понимаете! Вы олух царя небесного. Вы интеллигент и не видите дальше своего носа. За белой костью вашего высокого лба полтора кило гуманизма и ничего более. Историческая перспектива! Ха, кому она нужна. Слезинка ребенка, прочая чушь. И это вы - ветеран трех северных кампаний, гениальный стратег.
Его оппонент потупился и стал разглядывать волнистые геодезические линии карты на стене. На ней, среди условных обозначений лесов, водоразделов и высот были разбросаны идеограммы отрядов, густо краснели стрелки направления ударов, предполагаемые очаги сопротивления заштрихованы темным. А в углу, рядом с легендой, предварительные подсчеты в две колонки: численность, вооружение, предполагаемые потери. И обведенная мелом дробь - продовольствие на время. Скупые цифры, безжалостная статистика.
Он перехватил этот взгляд, направленный на карту, и нахмурился. Если уж в штабе развелись такие мерихлюндии, можно представить, что творится в войсках.
- Вы все правильно поняли, только пришли к выводу не с той стороны. Мы со своим преимущественно белковым рационом не можем позволить себе выжидательную стратегию, стратегию обороны. Провианта хватит на месяц-два активных боевых действий. После этого мы будем вынуждены откатиться чтобы пополнить запасы. А кто их будет пополнять? Женщины? Дети? Калеки, вернувшиеся из боя?
Поэтому противник и не копошится. Поэтому, а не потому, что эти здоровые мудаки - мирные и добрые. Уж кому как не вам знать, что оружие в руках вегетарианца так же опасно, так же ранит, так же убивает. Но зачем им тратить на нас силы, если через какое-то время мы сожрем себя сами? Да-да, не надо делать удивленное лицо, мне докладывают о случаях на периферии.
Он откашлялся и подошел к военачальнику. Пронзительно посмотрел тому в глаза.
Семьдесят седьмое чувство, копчиковая перцепция, духи предков, божья сила, звериная чуйка - называйте как хотите - подсказали ему, что главная битва происходит здесь и сейчас. Есть Идея, высшая цель, смысл жизни, а остальное - ничто. Пешки, средства достижения этой цели. И он самое - тоже ничто. Точка, былинка, волею судеб оказавшаяся на вершине устремленного вперед и вверх вектора. Его силами устремленного. Именно вперед и именно вверх. Всепобеждающе. Неостановимо. А все остальное - средства и пешки.
Что-то почти ощутимо хрустнуло. Колесо истории накатилось на точку бифуркации, перетерла ее в пыль и продолжило свой ход, перемалывающий людей и судьбы. Что-то хрустнуло и в военачальнике, он отдал честь и замер, отныне не ведающий сомнений, беспрекословный механизм.
С бешено колотящимся сердцем отошел к окну. Не оглядываясь, начала диктовать инструкции.
- Первое. Мобилизовать всех дееспособных. Интендантов, тыловых крыс и прочую шваль. Всех. Библиотекарей и поваров тоже. Вооружить чем угодно, пусть воюют хоть половниками.
Второе. Не кормить. Некогда, да и злее будут. Провиант частям не выдавать до захвата района N, K и L. В бой вступать с марша. Резервы выполняют поддерживающую роль, прорабатывая второстепенные направления, замыкая окружение, зачищая территорию.
Нашей целью является плотное, яростное, молниеносное наступление по всему фронту. Без обходных маневров. Без осад. Один удар, который должен опрокинуть противника на спину и вспороть ему брюхо. В этом залог успеха. Не дать им организовать сопротивление. Не дать им уйти в пещеры и леса. Раз и навсегда решить неандертальский вопрос.
Львиная шкура, покрывающая его плечи, нестерпимо воняла. Но что делать - положение обязывало и, к тому же, она неплохо защищала от стрел. Ыыуарх Второй отошел от прорубленного в стене пещеры прямоугольника окна и стал водить пальцем, обмакнутым в охру, по карте. Пиктограммы отрядов, все эти "Бизоны", "Туры" и "Медведи" наваливались на жалкие силуэты человечков с копьями и опрокидывали их в пропасть.
Через несколько часов, уже при неверном свете костра, план был закончен и проработан в деталях. Изящный, смертоносный, опасный, как лезвие костяного ножа и такой же хрупкий на излом, план.
- … И еще раз подчеркиваю - пленных не брать. Полное уничтожение. Потому что второго шанса у нас не будет. Либо мы их, либо они нас. Третьего не дано. И я лично предпочитаю, чтобы мои дети и внуки смотрели на их кости в музеях, а не наоборот. Все понятно?
- Да, мой фюрер! Жаль конечно, столько дармовой рабочей силы пропадет.. И, кстати, как вы собираетесь объяснить это все детям и внукам?
- Родители этого пещерного медведя еще питаются молоком матери, а вы уже планируете фасон унтов из его шкуры. Но историю пишут победители, и в нашем варианте… ну, не знаю… Скажем, они будут огромными волосатыми людоедами. Страшно свирепыми и беспощадными. И мы просто обязаны были предотвратить!
Тут они оба гортанно засмеялись. На измазанные сажей и жиром лица падали отблески костра. Светало.
Действительно, это ведь со смеху сдохнуть можно - свирепый и беспощадный неандерталец.