(no subject)
За одно только затянувшееся сегодня мне пять раз сказали, ага, ты наверняка тоже там видела этот ужасный питер-фм, тебе он наверняка, ага, понравился, нет ни капли смысла обсуждать художественную ценность, при чем тут, выйти после на грибоедовский канал, под солнцем-солнцем, внутри, продолжением, этот город останется так же загадочно любим, в нем пропадают..
Этот город ни разу не оправдал моих надежд, всегда грандиозных и самых последних, никогда не исполнил даже захудаленького желаньица, он бьет меня по голове надувным сердцем у петропавловской крепости, он порывисто срывает завязочки с новых брюк и фонтанкой куда-то уносит, он выше и легче моих мыслей, сильнее меня. Так много знает, но никого не выдаст, разве что намеком, неуверенным вдохом, выдохом, в пустом полуночном фогги-дью, он под завязку забит случайными переплетениями траекторий, но распоряжается ими неисповедимо, со своей высоты.
Всегда потом плацкартная тоска, прячу глаза в заоконье, куда, как странно, делся беспричинный хохот, под изнеможенное передвигание ног на одиннадцатом часу прогулки, встречаю новое солнце в ожидании открытия станции метро комсомольская, на фоне немытых аборигенов, и точно помню, как оно, холодное и круглое, медленно ложилось в кудрявый финский залив.
Этот город ни разу не оправдал моих надежд, всегда грандиозных и самых последних, никогда не исполнил даже захудаленького желаньица, он бьет меня по голове надувным сердцем у петропавловской крепости, он порывисто срывает завязочки с новых брюк и фонтанкой куда-то уносит, он выше и легче моих мыслей, сильнее меня. Так много знает, но никого не выдаст, разве что намеком, неуверенным вдохом, выдохом, в пустом полуночном фогги-дью, он под завязку забит случайными переплетениями траекторий, но распоряжается ими неисповедимо, со своей высоты.
Всегда потом плацкартная тоска, прячу глаза в заоконье, куда, как странно, делся беспричинный хохот, под изнеможенное передвигание ног на одиннадцатом часу прогулки, встречаю новое солнце в ожидании открытия станции метро комсомольская, на фоне немытых аборигенов, и точно помню, как оно, холодное и круглое, медленно ложилось в кудрявый финский залив.