(no subject)
Тотальная предпразничность путает карты и планы, попробуй тут поработай, ну и что, что итоги года, попробуй взвесь и поразмышляй об уходящем, попробуй на полном серьезе обойди подарочные магазины, ну и что, что праздник на носах, такая вот закольцованная тавтология.
Сидели последними минутами ноль четвертого на полу питерской коммуналки, провожатые, между чоканьями пытались сказать что-нибудь определенное вслед, безуспешно и неудачно, уже хотелось облитого шампанским троицкого моста, фейерверков, развевающегося порывисто зеленого клоунского парика, итого - решительно не мое слово, что, конечно же, самонадеянно и неправильно.
Воскресные вечер и ночь добросовестно убиты на уборку, пыль коромыслом, пронзительный запах хлорки, которая называется почему-то комет-лимон, уличные минус десять категорически препятствуют проветриванию, бодрящая земфира из колонок, перекрикиваемся через две комнаты, не слышу, сюда, отвечаю, подойди, не могу, говорят, я там задыхаюсь, надеюсь, от нежности?
Не остается сил, чтобы потом, в безупречной чистоте, поставить придирчиво избранную лично мной елку, пахнет лежа, пока силы снова не появятся.
Собачий год, прекрасное убийство двух зайцев для владельцев ощенившихся беспородных друзей человечества, живые щены в качестве подарков все лучше китчевых керамических.
Стою, жду в среднем ярусе охотного ряда, джульетой на балконе, свисают блестящие цепи и гирлянды, навязчивое желание схватиться, как за тарзанку, и раскачиваться на глазах у изумленных милиционеров, от входа до фонтана, хэй-эйэй-эйэй, подожди немножко, будет веселей.
Сидели последними минутами ноль четвертого на полу питерской коммуналки, провожатые, между чоканьями пытались сказать что-нибудь определенное вслед, безуспешно и неудачно, уже хотелось облитого шампанским троицкого моста, фейерверков, развевающегося порывисто зеленого клоунского парика, итого - решительно не мое слово, что, конечно же, самонадеянно и неправильно.
Воскресные вечер и ночь добросовестно убиты на уборку, пыль коромыслом, пронзительный запах хлорки, которая называется почему-то комет-лимон, уличные минус десять категорически препятствуют проветриванию, бодрящая земфира из колонок, перекрикиваемся через две комнаты, не слышу, сюда, отвечаю, подойди, не могу, говорят, я там задыхаюсь, надеюсь, от нежности?
Не остается сил, чтобы потом, в безупречной чистоте, поставить придирчиво избранную лично мной елку, пахнет лежа, пока силы снова не появятся.
Собачий год, прекрасное убийство двух зайцев для владельцев ощенившихся беспородных друзей человечества, живые щены в качестве подарков все лучше китчевых керамических.
Стою, жду в среднем ярусе охотного ряда, джульетой на балконе, свисают блестящие цепи и гирлянды, навязчивое желание схватиться, как за тарзанку, и раскачиваться на глазах у изумленных милиционеров, от входа до фонтана, хэй-эйэй-эйэй, подожди немножко, будет веселей.