Как у нас судят: доля оправдательных приговоров упала до 0,2%
Верховный суд обнародовал данные по обвинительным приговорам в России - 99,8%
Итак, 99,8% - с такой вероятностью любого «обычного» россиянина признают виновным, если дело дойдёт до суда. Цифра безусловно поражает воображение своей безальтернативной однозначностью. Фактически, в нашей текущей правовой реальности, освобождение из зала суда с «условным» сроком или «в рамках отсиженного» - это Победа, которая говорит либо о том, что доказательной базы у обвинения не было от слова совсем, либо о том, что уголовное дело изначально было высосано фактически из пальца (незначительное правонарушение), либо о том, что со связями и с деньгами у подсудимого всё в порядке…
Впрочем, давайте всё же обратимся к фактам и цифрам.
Общая статистика
Для начала имеет смысл договориться, что мы не будем сравнивать тёплое с зелёным. Потому что, когда доморощенные спецы начинают сравнивать современную российскую статистику оправдательных приговоров с тем же показателем в США, Японии или в Европе, получается чепуха. Ещё нелепее результат получается, когда сравнивают нынешний процент с оправданиями «при Сталине» или до революции. Сравнивать можно и нужно только сравнимое. То есть нас с нами.
Итак, Верховный суд в очередной раз обнародовал данные по уголовным приговорам и из опубликованного отчёта следует, что доля оправдательных продолжает падать и составляет по итогам 2017 года исторический минимум - 0,2%. В 2016-ом было 0,36%, в 2015 - 0,43%, а в 2014-ом - 0,54%. Можно заметить, что количество оправданий снизилось очень значительно, особенно если учесть, что в общую статистику попадают решения по делам «частного обвинения» (без предварительного следствия и без прокурора - здесь оправдательных приговоров в 3 раза больше), а также приговоры, впоследствии отменённые.
В этом месте некоторые не слишком вдумчивые публицисты любят приводить избитую цитату из старой книги М.В. Кожевникова «История Советского суда»: «В 1935 г. число оправдательных приговоров, вынесенных народными судами РСФСР, составляло 10,2% к общему количеству привлечённых к уголовной ответственности лиц, в 1936 г. - 10,9%, в 1937 г. - 10,3%, в 1938 г. - 13,4%, в 1939 г. - 11,1%, в 1941 г. - 11,6%, в 1942 г. - 9,4%, в 1943 г. - 9,5%, в 1944 г. - 9,7% и в 1945 г. - 8,9%». Эти цифры, в сравнении с современными, конечно, впечатляют, однако они не включают в себя приговоры, выносимые «тройками». Для понимания: так называемые «Особые совещания» («тройки») были де-юре выведены из судебной системы, и в 1937 году они вынесли 0,03% оправданий (полагаю, что в основном сексотам). Так что если всё усреднить, то получится тоже вовсе не радужная картина. И вообще, невозможно сравнивать юридические принципы и правовую реальность Советского Союза 30-40-х годов (когда арестовывали и обвиняли настолько легко и повально, что в некоторых случаях даже советскому суду в тех условиях это становилось совершенно очевидно) и то, что мы имеем сейчас (некий «либерализм») - это всё же радикально разные системы. …
Нельзя сравнивать нынешнюю систему и с дореволюционным гуманизмом: в начале XX века примерно 40% подсудимых оправдывались судом присяжных, ну так это суд присяжных - особый правовой институт, который был достаточно распространён в то время. У нас тоже процент оправданных присяжными доходил до 28% в новейшие времена (в среднем - 15-20%), но, во-первых, доля судебных процессов, где сейчас участвуют присяжные заседатели, составляет примерно 0,1-0,05% от их общего числа, а во-вторых, до половины этих оправдательных приговоров в последствии отменяются вышестоящим судом и дело отправляют на пересмотр (хотя они уже попали в соответствующую статистику в качестве «оправдательного» приговора).
Примечание: от себя добавлю, что чаще всего присяжные заседатели оправдывают обвиняемых по одной простой причине - они помнят об одном из основных прав человека - о праве на справедливое судебное разбирательство, краеугольным камнем которого является «презумпция невиновности», в рамках которой «любые неустранимые сомнения в виновности обвиняемого толкуются в его пользу» (статья 49 Конституции РФ), при этом «обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность, бремя доказывания вины подсудимого лежит на стороне обвинения; обвинительный приговор не может быть основан на предположениях» (статья 14 УПК РФ). В отличие от обычных граждан, которые попадают в коллегии присяжных, профессиональные юристы (следователи, прокуроры и судьи), воспитанные в нашей правовой реальности, как правило напрочь забыли об этом…
Нельзя сравнивать нашу статистику ни с Японией (там 1% оправданий, но это совсем ничего не значит, их система запутана и требует отдельной диссертации для объяснения), ни с Нидерландами (в среднем 10% оправданий), ни с Великобританией (20%), ни с США (там вообще неясно, как считать: оправдывают 20% из тех, кто не стал сотрудничать со следствием, но сотрудничают со следствием 97%, и здесь оправданий столько же, сколько и у нас; а у нас на особый порядок идут 2/3 трети подсудимых).
Короче, предлагаю не вздыхать ни о прошлом, ни о заграничном, а посмотреть строго на то, что есть.
Кого оправдывают чаще?
Итак, доля оправдательных приговоров сократилась в последние несколько лет почти в 3 раза. При этом, оправдывают разные категории подсудимых по разным категориям дел по-разному, например: среди злоупотребляющих служебным положением - 2,1% оправданных, среди превышающих служебные полномочия - 1,6% (в 2015-м аж 2,9%), среди обвиняемых в служебном подлоге - больше 3%. И надо понимать, что доля всех прочих оправданий намного меньше 0,2%, чтобы в итоге получился бы искомый средний результат. Улавливаете?..
А вообще, 22% всех оправданных в прошлом году - это люди, обвинявшиеся в клевете (589 человек). При этом осуждённых по этой статье - всего 104. То есть вероятность оправдания обвиняемого в клевете феноменальная - 85%.
Для сравнения: вероятность оправдания обвиняемого в изнасиловании - 0,1%, то есть примерно 1 оправданный на 1 000 осуждённых. А из 109 070 осуждённых по делам о наркотиках оправданных всего 49 человек (0,04%). На 544 осуждённых за экстремизм по разным статьям оправданных не было ни одного. На 5 136 дел о коррупции - оправданных 27. В принципе, не так уж и много. По статьям о «побоях» и «причинении лёгкого вреда здоровью» на 21 000 осуждённых приходится 1 380 оправданных.
Таким образом, в совокупности примерно 70-75% всех оправданных в России проходят по одной из трёх статей - побои, лёгкий вред здоровью или клевета. Обратите внимание, эти составы преступления относятся к делам «частного обвинения» (статья 318 УПК РФ), где пострадавший сам обращается к мировому судье с заявлением против обидчика. Там нет следствия, нет прокурора. То есть «чистых» оправдательных приговоров, в которых судья не согласился бы с государственным обвинением и государственной правоохранительной системой, получается, в 3,5 раза меньше: на всех остальных 250 тысяч осуждённых приходится всего около 700 оправдательных приговоров за год. А это значит, что реальная доля оправдательных приговоров - 0,01%, или 1 на 10 тысяч.
1 оправданный на 10 000 приговоров
Павел Чиков, руководитель Международной правозащитной группы «Агора», кандидат юридических наук:
- Вообще, не нужно упрощённо воспринимать судебную статистику, концентрируя внимание только на цифрах и не замечая все те проблемы, о которых эти цифры говорят. Итак, в чём здесь суть?
Главная проблема современной российской уголовной правовой системы - это отсутствия состязательности, равноправия сторон в суде. По сути, судья действительно ничего, как правило, не решает в уголовных делах. Судьба обвиняемого вершится либо до суда на стадии следствия, либо после - на стадии исполнения приговора. Судьи категорически не готовы брать на себя ответственность за решение по уголовному делу, и цифра в 97-99% согласия с прочими правоохранителями кочует из одной категории дел в другую. Так, например, в 98% случаев суды удовлетворяют ходатайства о прослушке, о проведении обыска, о заключении под стражу, о продлении ареста. Фактически свобода усмотрения конкретного судьи при рассмотрении дела остаётся только в выборе вида и размера уголовного наказания. Он не может, не хочет, не готов и не умеет принципиально оппонировать оперативникам, следователю и прокурору, потому что считает себя частью правоохранительной системы.
Тамара Морщакова, судья КС в отставке, член СПЧ, профессор, заслуженный юрист РФ:
- Главная проблема нашей современной судебной системы лежит на поверхности - судья не выступает как критик по отношению к тому, что предъявляют органы расследования, потому что суд уже косвенно поучаствовал в расследовании ранее. Например, судья, который рассматривает уголовное дело, перед этим уже санкционировал арест или другие меры пресечения этому же человеку, которого он сейчас судит, или давал разрешение на следственные действия, такие как обыск, выемка и так далее. И когда судья всё это разрешил (или его коллега), то он уже чувствует себя в общей упряжке со следствием. И это главная опасность. Это явление советского образца - такого застарелого, когда все вместе (в том числе и адвокаты) отвечали за состояние борьбы с преступностью (и в том числе тогда адвокаты говорили нечто подобное: «Обвиняемый, конечно же, виновен, но прошу суд обратить внимание на некоторые нюансы, благодаря которым есть основания несколько смягчить ему наказание…»). В связи с чем понятно, что ничего иного, кроме обвинения в любом случае и при любом раскладе, не может получиться в таком составе суда, который не является объективным по отношению не только к следствию, но к тем действиям, которые он, судья, сам в ходе расследования разрешил провести.
Исторические, социологические и юридические исследователи много лет говорят одно и то же: независимый суд нужен власти только тогда, когда она реально сменяема. Потому что когда ты ушел, тебя кто-то должен защищать - закон и суд. А если у власти одни те же люди находятся десятилетиями, то им требуется послушные судьи, встроенные в «вертикаль».
Юрий Скуратов, бывший генеральный прокурор России:
- Обвинительный уклон - «хроническая болезнь» нашей судебной системы. Система больше верит следствию, оперативным службам, ФСБ, сотрудники которой сопровождают дела до их судебного рассмотрения. Это обусловлено слабостью позиции адвокатуры, то есть адвоката в суде практически не слушают. Чаще всего, содержание обвинительного заключения буквально переписывается в приговор. При этом более половины дел рассматривается в особом порядке, условием которого является полное признание вины со стороны подсудимого - тогда суд не исследует доказательства и весь процесс может занять один-два дня. Таким образом, мы наблюдаем фактически возврат к временам, когда признание являлось царицей доказательств.
Тамара Морщакова, советник председателя Конституционного суда:
- Правоохранительные органы связаны системой показателей, которые влияют в том числе и на суды. Если дело до суда не дошло, то это показатель отрицательного качества следствия. А если суд, получив дело, не сумел вынести обвинительный приговор, который устоял бы в апелляционной инстанции, то это значит, что суд плохо работает. В итоге, под необходимостью соответствовать этим показателям, формируются ситуации, когда даже «низкое качество» следствия не вызывает прекращения необоснованных бездоказательных уголовных дел, которые в таком состоянии передаются в суд, и суд вынужден работать с такими неудовлетворительными результатами следствия.
Андрей Гривцов, адвокат по уголовным делам, в прошлом - следователь, дважды оправданный по делу о взятке:
- Каждый год я думаю, что дно уже достигнуто, но почему-то оказывается, что оно ещё ниже. Поэтому сейчас я бы поостерегся говорить о том, что дно наступило. Думаю, определённый ресурс в плане достижения этого дна у нашей судебно-следственной системы всё же есть. Что касается низкого процента оправдательных приговоров, то я бы отталкивался прежде всего не от этого процента как математической цифры (хотя она, безусловно, показательна), но и от того, что этот процент сочетается с в целом обвинительным уклоном системы предварительного и судебного следствия, крайне низким качеством проводимого на досудебной стадии расследования, постоянным снижением базовых принципов оценки доказательств, тотальным игнорированием постулата о «презумпции невиновности» большинством наших юристов, работающих на стороне обвинения, и лозунгом «дыма без огня не бывает», которым они объясняют самые чудовищные по своей бездоказательности случаи привлечения к уголовной ответственности.
Игорь И., бывший судья, который около десяти лет назад ушёл в адвокатуру:
- Когда мы работаем с нашими доверителями, самые большие шансы избежать обвинительного приговора - на стадии доследственной проверки. Следующий шанс - когда дело уже возбуждено, вывести доверителя из обвиняемых в свидетели. Когда дело поступает в суд, всё уже совсем плохо. Шансы на оправдательный приговор в судах стремятся к нулю. Правосудие, которое было 10-15 лет назад и которое есть сейчас, - это два разных мира.
Все процессуальные нарушения, которые могут быть выявлены в ходе судебного разбирательства и раньше имели существенное значение и служили основанием для того, чтобы отправить дело обратно прокурору, сейчас просто игнорируются судьями. Суды не обращают внимания на наши ходатайства о признании доказательств ненадлежащими, на наши заявления о нарушениях в ходе оперативно-розыскных мероприятий или предварительного следствия.
В чём причины падения числа оправдательных приговоров? Сейчас формирование судейского корпуса происходит либо из числа тех, кого суд сам породил, то есть из помощников судей, либо из следователей и прокуроров. В регионах судьи, следователи и прокуроры все друг друга знают, в кабинет к судье гособвинитель вхож запросто.
А судей из бывших адвокатов почти нет. Не берут: либо экзамены они не могут сдать, либо квалифколлегия валит.
Как бывший судья могу сказать: обвинительный приговор - выгоднее, потому что оправдательные приговоры отменяют в 100 раз чаще, чем обвинительные, поэтому нет смысла рисковать и портить себе статистику. А статистика, в свою очередь, влияет на присвоение следующих классов, зарплату и продвижение по службе.
Ещё лет 15 назад судебный департамент раздал судьям книжку, отпечатанную на ксероксе, с образцами обвинительных и оправдательных приговоров. Сказали, что нужно ими руководствоваться. Я по этому образцу вынес как-то раз оправдательный приговор - его отменили, и больше я не импровизировал.
Оправдательного приговора удаётся добиться, когда совсем неправильно квалифицировано деяние, абсолютно не по той статье, либо у человека есть уж совсем безусловное алиби. Несколько раз мне удавалось доказать, что следствие действительно погорячилось и выдаёт желаемое за действительное. Хотя, если вы заметили, в последние 10 лет совсем вышла из употребления фраза «удалось доказать суду» - адвокаты уже давно ничего суду не могут доказать - там просто конвейер.
Правоохранители в России - это каста, и судьи - всего лишь часть этой системы. Ворон ворону глаз не выклюет…
Нам обычно говорят, оправдывая низкий процент оправдательных приговоров, что это якобы свидетельствует о качестве работы следствия и прокуратуры. Дескать, дела, которые рассыпаются в судах, до них просто не доходят. И вот это самое главное враньё.
Качество работы для системы - не важно. Всё, что она делает, - воспроизводит саму себя, оправдывая свою необходимость и своё финансирование.
Вот скажите, когда вы платите штраф за превышение скорости, например, с которым вы согласны, - вы обращаетесь в суд? Нет, не обращаетесь, - только если хотите оспорить. Это административное правонарушение, и вы согласны понести наказание. А вот выход на митинг (административное нарушение) - это суд, вызов свидетелей, просмотр видео, адвокаты, заседания, апелляция, кассация… И тот же самый штраф. Что бы ни говорили свидетели, что бы ни показывали видео- и фотоматериалы, какие бы доводы ни приводили свидетели - судья доверяет только показаниям сотрудников полиции. Не проще ли сразу прислать вам квитанцию? Это сделает ровно та же полиция. Но нет.
Имеет ли такой процесс отношение к установлению истины, торжеству закона и справедливости? Ни в малейшей степени. А как проходят другие процессы, по уголовным делам? Да точно так же. Установлением истины здесь интересуются меньше всего. Интересуются процессом как таковым. И вот почему.
Давайте, покажу на примере Республики Чувашия. Сегодня население Чувашии - 1 235 000 человек, 15 лет назад было - 1 300 000 человек. При этом, 15 лет назад вся юстиция республики помещалась в «Доме юстиции» в Чебоксарах - в здании, построенном на излёте СССР. Там умещались: суды Московского, Ленинского и Калининского района города Чебоксары, Верховный суд республики и Минюст. Сбоку в этом же здании была пристройка, где умещалась вся республиканская прокуратура в полном объёме, со всеми ответвлениями. А как сейчас? А сейчас у Минюста - новое здание. Ещё одно новое здание - у выделенной из Минюста Службы судебных приставов. Отдельно стоит здание Московского районного суда. Отдельно, конечно же, Верховный суд Чувашии. В «Доме юстиции» остались только 2 райсуда - Ленинский и Калининский, и места им не хватает катастрофически. Прокуратура республики тоже переехала в новое здание (как у всех прочих - специально построенное), и там тоже ей уже не хватает места. В этом году штат прокуратуры увеличили с 51 до 54 тысяч человек, и это только прокуратура. Напомню, что в 2007 году из прокуратуры выделили Следственный комитет, и у него теперь тоже своё отдельное здание, свой отдел кадров, бухгалтерия, водители и уборщицы…
Вдумчивый наблюдатель, при наличии пропуска, мог бы погулять по коридорам прокуратуры, следственных отделов и управлений и, конечно, судов. Почитать таблички на дверях. Не только в Чувашии, конечно, - где угодно. Что увидит такой вдумчивый наблюдатель? Правильно - чередующиеся фамилии. Одни и те же. Папа - прокурор, мама - в департаменте Верховного суда, сын - в прокуратуре, дочка - помощник судьи, замуж за следователя собирается.
Каста. Понимаете? Это - каста.
Вы что, хотите, чтобы мама завалила работу зятя и ему не дали бы очередную звёздочку и премию? Или чтобы папа не утвердил обвинение? Или чтобы дочка доросла до судьи и не прислушалась к мнению папиного коллеги-обвинителя, на руках которого она играла в куклы и теребила его пшеничные усы?
Сердца у вас нет, вот что. А статистика - ну что статистика? Ну было 0,5% оправданий, теперь 0,2%. Стремящаяся к нулю величина. Вы хотите, чтобы вас оправдали? А не надо было до суда доводить. Вот есть папа, вот есть зять. Всё в семью. А к маме не лезьте. Мама карает по всей строгости закона тех, кто не понимает всей гармонии нашего мироустройства.
P.S. Отдельно можно добавить, что ради того, чтобы не нарушать стройную статистку следствия примерно 20% уголовных дел прекращаются непосредственно в суде. Это, как правило, обвинения в преступлениях лёгкой и средней тяжести. В подавляющем большинстве случаев это происходит по нереабилитирующим обстоятельствам - то есть либо в связи с истечением срока давности привлечения к ответственности, либо по акту амнистии. Чаще всего таким образом завершаются дела, где совершенно нет никаких доказательств, но следствие упорно отказывается самостоятельно прекращать такое уголовное дело, чтобы не портить себе статистку, либо таким способом уходят от ответственности «непростые» обвиняемые. Совершенно безвинно привлечённые к суду, обычно, безумно рады и такому исходу, поэтому не настаивают на пересмотре дела и реабилитации. Вот как-то так и функционирует наша система…
Пост написан по материалам «Новая газета» и «rbc.ru»
#оправданиевРоссии #статистикаоправдательныхприговороввРоссии #оправдательныйприговор #обвинение #прокуратура #следствие