Окололитературное
Накропал когда-то давно, нашел в литературном мусоре, решил выложить, пусть полежит...
Лестница в небо
Любимая!
Я поведу тебя к краю вселенной!
Я подарю тебе эту звезду!
Светом нетленным будет она
Озарять нам путь в бесконечность
- Я тебя за язык не тянула! - Любимая Женщина отхлебнула из золотого кубка розовый нектар, откинулась на парчовую подушку низенького дивана и вытянула безупречной формы ноги в хрустальных туфельках, - И вообще, старая мне уже надоела и потускнела! Пора бы тебе снова доказать свою любовь, а то почти неделя уже прошла!
- Конечно, Любимая! - Пылкий Возлюбленный преклонил колено, заученно приложился губами к носочку туфельки и четко отработанным движением осыпал Любимую Женщину лепестками роз из огромной бриллиантовой чаши, так кстати стоявшей возле дивана.
«Блин, надо еще два центнера заказать, что-то быстро расходуются… Или загребать поменьше. Ага, щас, попробуй поменьше взять, тут же заметит. Ума не приложу, как она их в воздухе считать наблатыкалась?» - Пылкий Возлюбленный поправляя кокетливую шапочку с длинным пером и кутаясь в бархатный малиновый плащ несся по направлению к конюшне. Верный Белый Конь, уже оседланный, уныло переминался с ноги на ногу.
«И что папане стоило жениться на простой деревенской кобыле? И с меня спросу было бы меньше… Хотя… Льстит, льстит, конечно! Взгляды, прицокивание языком, завистливое качание головой! Еще бы, не у каждого в стойле стоит Белый Конь, запряженный по последней моде с небольшим пробегом! Эх, не надо о грустном… Пробег похоже скоро будет - ого-го! Подковы уже менять надо…» Белый Конь вздрогнул от удара захлопнувшейся за Пылким Возлюбленным двери стойла.
- Хозяин, сколько раз тебе говорить, купи себе погреб и научись дверь тихо закрывать! А то у меня от этого хлопанья, уже три бриллианта с упряжи отвалились. А они денег стоят! Конь опустил голову и зло прищурился.
- Ладно, ладно, заменим, не беспокойся! Поехали лучше!
Белый конь плавно тронулся и стал постепенно набирать ход.
- Куда изволите? - обратился он к седоку - За птичьим молоком, нектаром богов или что попроще?
- К Лестнице. - Пылкий Возлюбленный достал сумку с кусочками золоченого пергамента величиной с ладонь и принялся их перебирать и рассматривать
- Твою-то мать! - совсем не гламурно высказался Белый Конь, но его седок, похоже в этот раз не обратил на это внимания.
- Во-во… - только и сказал он, не прерывая своего занятия.
Обреченной рысью Белый Конь припустил по дороге. «Мать-мать, твою-мать…» выбивали золотые подковы по изумрудным кирпичам, коими эта дорога была замощена несчетное количество лет.
У Лестницы, как обычно, толчея стояла неописуемая. Транспортные средства всех мастей хаотично двигались в стремлении найти хоть какое-нибудь местечко, где можно было бы приткнуться. Ковры-самолеты застилали небо плотной тучей, Кони разных мастей стояли у километровых коновязей, кареты только что не были поставлены одна на другую.
Пылкий Возлюбленный благоразумно не полез в эту кашу. Не доезжая до Лестничной Площадки он остановился, воткнул в землю у обочины Большую Рыцарскую Пику и привязал своего скакуна. Подобравшись, он рванулся в толпу.
У подножия Лестницы стояла длинная очередь. Она тугой змеей оборачивались вокруг небольшого Пряничного Домика, к которому был пристроен огромный шестиэтажный амбар, тянущийся в длину на полчаса резвой ходьбы. Печальные Рыцари, Романтики, Трубадуры и Влюбленные толкались, трясли пергаментами и громко выясняли, кто за кем стоял, и кого тут не стояло, призывали в свидетели самые разнообразные Силы, ручались Честью, грозили Местью и как обычно, пытались правдами и неправдами добраться до заветного крыльца. У крыльца Домика два огромных дракона охраняли похожую на длинный прилавок стойку литого серебра, за которой суетились Маленькие-Девочки-В-Красных-Шапочках с усталыми лицами и зычными, хорошо поставленными голосами. Замученные драконы устало пофыркивали огнем поверх голов, но очень аккуратно, всерьез побаиваясь большого количества заостренного железа в руках очередников.
Искренне уверяя, что он «только спросить», клянясь в этом чем только возможно, Пылкий Возлюбленный протолкался к стойке.
- Перерасход за декаду, я говорю, еще не нападало! Лимит уже исчерпан! На складах только экстренные запасы для королевских особ, особо приближенных к близким особам! Вон Отдельная Очередь! И не надо мне совать в нос ваши талоны, все равно звезд в ближайшее время не будет. Даже маленьких! Даже малюсеньких! Даже крошечных! А ваш талон вообще прошлым месяцем просрочен, так, что идите, меняйте его на птичье молоко, может, хоть оно достанется!
Красная Шапка подтянувшись на руках влезла на прилавок, всунула золоченый пергамент в зубы Огромному Черному Рыцарю, с треском захлопнула забрало на его шлеме и спрыгнула обратно.
- Кру-у-гом! Шагом, арш! Следующий! - скомандовала она, и шестеро оруженосцев с натугой повернув великана в сторону выхода, поволокли его прочь. Из под шлема раздалось перечисление чьей-то родословной по женской линии, и вся команда прибавила шагу. Пылкий Возлюбленный чудом успел отскочить с дороги. А кое-кто не успел, бедолаги…
Хмыкнув, Пылкий Возлюбленный стал проталкиваться к янтарному дворцу администрации. У него в сумке лежал заботливо упрятанный в алмазный футляр пергамент, удостоверяющий, что он имеет отношение к «Особам, особо приближенных к близким Особам». Грамота, правда, была просрочена, потому, что Пылкий Возлюбленный как раз совершал очередной плановый подвиг во имя Любимой Женщины и так и не успел его продлить. Вспомнив об этом, в голове у Пылкого Возлюбленного зазвучал ритм копыт его коня. Пылкий Возлюбленный с этим ритмом был согласен.
Добравшись до резного янтарного окошечка «Выдача, выписка и вручение пергаментов. Работаем до обеда без обеда, самовывоз, недорого» Пылкий Возлюбленный протянул сидевшей в нем Мегере алмазный футляр.
- Мне… Продлить бы, а, Мегги?! - еле слышно сказал он, глядя в пол - Очень надо, Мегги, а?!
Мегера подняла глаза, подперла фарфоровую щечку тонкой ухоженной рукой и проникла взглядом в душу Пылкого Возлюбленного. Хрустальный голос полился ангельским песнопением.
- Тебе, сволочь, звезды поганой не досталось? Хлебалом прощелкал, теперь в ножки кланяться пришел, Влюбовничек хренов? Ну, давай, кланяйся, двести раз, время пошло!
Под окошком отодвинулась панель, открыв прекрасные стройные ноги Мегеры.
- Ты с ума сошла, Мегги! Двести раз, да видано ли это? Ты же мне в прошлый раз за сто продлила! - Возмущению Пылкого Возлюбленного не было предела.
- Кризис и инфляция! Кланяйся, давай! - сказала, как отрезала Мегера и открыла футляр.
Взяв из угла изрядно потрепанный коврик и расстелив его на полу, Пылкий Возлюбленный привычно устроился на коленях. Как только его лоб первый раз коснулся пола, в углу застучал счетчик с золотым циферблатом. Сапфировые цифры в его окошечке стали быстро сменять одна другую. Мегера занялась пергаментом.
Откланявшись и получив обратно заветный футляр с продленным пергаментом, Пылкий Возлюбленный рассыпался в благодарностях «Прекрасной Мегги» и стрелой вылетел из приемной.
Вернувшись к Пряничному Домику Пылкий Возлюбленный пробрался к Отдельной Очереди, которая тянулась к двери чистого золота с короной посередине. Здесь не было ругани и толкотни, Графья, Пэрья и Сэрья стояли чинно, то и дело разворачивали свои пергаменты, глубокомысленно вчитывались в давно знакомые строки, словно пытаясь вычитать там что-то такое, чего там сроду не было. Отметку о приобретении дополнительных мозгов, например. Пылкий Возлюбленный пристроился в хвост, достал пергамент и глубокомысленно погрузился в чтение. Очередь двигалась хоть и неторопливо, но равномерно.
Подойдя к двери Пылкий Возлюбленный протиснулся внутрь. Небольшое помещение занимала крутая узкая каменная лестница, уходившая в синюю темноту, словно в потолок. Перил у лестницы не было. У подножия лестницы стояла опершись на швабру обычная старушка-уборщица. Рядом громоздились ведра, тряпки, веники и флаконы от моющих средств. Взяв драгоценный пергамент мокрыми руками, и едва взглянув на него, старушка отдала его назад.
- Еще один родственничек, так-так… За звездой?
Пылкий Возлюбленный покраснел и кивнул головой.
- Светить перестала? Потускнела? Чего головой-то трясешь?! От этого не засветится! Скоро все звезды перетаскаете, они уж нарождаться не успевают… - Старушка взяла из кучи ведро, кинула туда мокрую тряпку и сунула Пылкому Возлюбленному в руку. В другую руку сунула швабру.
- Сколько же вам говорить можно: ЛЮБИТЬ надо, а не влюбляться, тогда самая первая звезда всю жизнь светить будет и никогда не потускнеет. А вас все на подвиги тянет… Ладно, лезь, давай! Шестьсот звезд вымоешь, у трех комет хвосты подновишь, Луну протри от пыли, а то ее волки да собаки завыли всю. Тоже любви хотят… На Седьмом Небе тебе Падающих Звезд в ведро насыпят, принесешь сюда! Я уж тебе поярче выберу, понял?! Ну, а раз понял, то марш-марш, шагай уже, а то много вас тут… Месяца хватит?
Пылкий Возлюбленный кивнул головой и стал карабкаться по лестнице, мысленно высчитывая, когда он доберется до Первого Неба. Он страшно завидовал людям, у которых Звезды светили всегда и не тускнели, и которым совсем не надо было прилагать много усилий, чтобы оказаться на Седьмом Небе.
Лестница в небо
Любимая!
Я поведу тебя к краю вселенной!
Я подарю тебе эту звезду!
Светом нетленным будет она
Озарять нам путь в бесконечность
- Я тебя за язык не тянула! - Любимая Женщина отхлебнула из золотого кубка розовый нектар, откинулась на парчовую подушку низенького дивана и вытянула безупречной формы ноги в хрустальных туфельках, - И вообще, старая мне уже надоела и потускнела! Пора бы тебе снова доказать свою любовь, а то почти неделя уже прошла!
- Конечно, Любимая! - Пылкий Возлюбленный преклонил колено, заученно приложился губами к носочку туфельки и четко отработанным движением осыпал Любимую Женщину лепестками роз из огромной бриллиантовой чаши, так кстати стоявшей возле дивана.
«Блин, надо еще два центнера заказать, что-то быстро расходуются… Или загребать поменьше. Ага, щас, попробуй поменьше взять, тут же заметит. Ума не приложу, как она их в воздухе считать наблатыкалась?» - Пылкий Возлюбленный поправляя кокетливую шапочку с длинным пером и кутаясь в бархатный малиновый плащ несся по направлению к конюшне. Верный Белый Конь, уже оседланный, уныло переминался с ноги на ногу.
«И что папане стоило жениться на простой деревенской кобыле? И с меня спросу было бы меньше… Хотя… Льстит, льстит, конечно! Взгляды, прицокивание языком, завистливое качание головой! Еще бы, не у каждого в стойле стоит Белый Конь, запряженный по последней моде с небольшим пробегом! Эх, не надо о грустном… Пробег похоже скоро будет - ого-го! Подковы уже менять надо…» Белый Конь вздрогнул от удара захлопнувшейся за Пылким Возлюбленным двери стойла.
- Хозяин, сколько раз тебе говорить, купи себе погреб и научись дверь тихо закрывать! А то у меня от этого хлопанья, уже три бриллианта с упряжи отвалились. А они денег стоят! Конь опустил голову и зло прищурился.
- Ладно, ладно, заменим, не беспокойся! Поехали лучше!
Белый конь плавно тронулся и стал постепенно набирать ход.
- Куда изволите? - обратился он к седоку - За птичьим молоком, нектаром богов или что попроще?
- К Лестнице. - Пылкий Возлюбленный достал сумку с кусочками золоченого пергамента величиной с ладонь и принялся их перебирать и рассматривать
- Твою-то мать! - совсем не гламурно высказался Белый Конь, но его седок, похоже в этот раз не обратил на это внимания.
- Во-во… - только и сказал он, не прерывая своего занятия.
Обреченной рысью Белый Конь припустил по дороге. «Мать-мать, твою-мать…» выбивали золотые подковы по изумрудным кирпичам, коими эта дорога была замощена несчетное количество лет.
У Лестницы, как обычно, толчея стояла неописуемая. Транспортные средства всех мастей хаотично двигались в стремлении найти хоть какое-нибудь местечко, где можно было бы приткнуться. Ковры-самолеты застилали небо плотной тучей, Кони разных мастей стояли у километровых коновязей, кареты только что не были поставлены одна на другую.
Пылкий Возлюбленный благоразумно не полез в эту кашу. Не доезжая до Лестничной Площадки он остановился, воткнул в землю у обочины Большую Рыцарскую Пику и привязал своего скакуна. Подобравшись, он рванулся в толпу.
У подножия Лестницы стояла длинная очередь. Она тугой змеей оборачивались вокруг небольшого Пряничного Домика, к которому был пристроен огромный шестиэтажный амбар, тянущийся в длину на полчаса резвой ходьбы. Печальные Рыцари, Романтики, Трубадуры и Влюбленные толкались, трясли пергаментами и громко выясняли, кто за кем стоял, и кого тут не стояло, призывали в свидетели самые разнообразные Силы, ручались Честью, грозили Местью и как обычно, пытались правдами и неправдами добраться до заветного крыльца. У крыльца Домика два огромных дракона охраняли похожую на длинный прилавок стойку литого серебра, за которой суетились Маленькие-Девочки-В-Красных-Шапочках с усталыми лицами и зычными, хорошо поставленными голосами. Замученные драконы устало пофыркивали огнем поверх голов, но очень аккуратно, всерьез побаиваясь большого количества заостренного железа в руках очередников.
Искренне уверяя, что он «только спросить», клянясь в этом чем только возможно, Пылкий Возлюбленный протолкался к стойке.
- Перерасход за декаду, я говорю, еще не нападало! Лимит уже исчерпан! На складах только экстренные запасы для королевских особ, особо приближенных к близким особам! Вон Отдельная Очередь! И не надо мне совать в нос ваши талоны, все равно звезд в ближайшее время не будет. Даже маленьких! Даже малюсеньких! Даже крошечных! А ваш талон вообще прошлым месяцем просрочен, так, что идите, меняйте его на птичье молоко, может, хоть оно достанется!
Красная Шапка подтянувшись на руках влезла на прилавок, всунула золоченый пергамент в зубы Огромному Черному Рыцарю, с треском захлопнула забрало на его шлеме и спрыгнула обратно.
- Кру-у-гом! Шагом, арш! Следующий! - скомандовала она, и шестеро оруженосцев с натугой повернув великана в сторону выхода, поволокли его прочь. Из под шлема раздалось перечисление чьей-то родословной по женской линии, и вся команда прибавила шагу. Пылкий Возлюбленный чудом успел отскочить с дороги. А кое-кто не успел, бедолаги…
Хмыкнув, Пылкий Возлюбленный стал проталкиваться к янтарному дворцу администрации. У него в сумке лежал заботливо упрятанный в алмазный футляр пергамент, удостоверяющий, что он имеет отношение к «Особам, особо приближенных к близким Особам». Грамота, правда, была просрочена, потому, что Пылкий Возлюбленный как раз совершал очередной плановый подвиг во имя Любимой Женщины и так и не успел его продлить. Вспомнив об этом, в голове у Пылкого Возлюбленного зазвучал ритм копыт его коня. Пылкий Возлюбленный с этим ритмом был согласен.
Добравшись до резного янтарного окошечка «Выдача, выписка и вручение пергаментов. Работаем до обеда без обеда, самовывоз, недорого» Пылкий Возлюбленный протянул сидевшей в нем Мегере алмазный футляр.
- Мне… Продлить бы, а, Мегги?! - еле слышно сказал он, глядя в пол - Очень надо, Мегги, а?!
Мегера подняла глаза, подперла фарфоровую щечку тонкой ухоженной рукой и проникла взглядом в душу Пылкого Возлюбленного. Хрустальный голос полился ангельским песнопением.
- Тебе, сволочь, звезды поганой не досталось? Хлебалом прощелкал, теперь в ножки кланяться пришел, Влюбовничек хренов? Ну, давай, кланяйся, двести раз, время пошло!
Под окошком отодвинулась панель, открыв прекрасные стройные ноги Мегеры.
- Ты с ума сошла, Мегги! Двести раз, да видано ли это? Ты же мне в прошлый раз за сто продлила! - Возмущению Пылкого Возлюбленного не было предела.
- Кризис и инфляция! Кланяйся, давай! - сказала, как отрезала Мегера и открыла футляр.
Взяв из угла изрядно потрепанный коврик и расстелив его на полу, Пылкий Возлюбленный привычно устроился на коленях. Как только его лоб первый раз коснулся пола, в углу застучал счетчик с золотым циферблатом. Сапфировые цифры в его окошечке стали быстро сменять одна другую. Мегера занялась пергаментом.
Откланявшись и получив обратно заветный футляр с продленным пергаментом, Пылкий Возлюбленный рассыпался в благодарностях «Прекрасной Мегги» и стрелой вылетел из приемной.
Вернувшись к Пряничному Домику Пылкий Возлюбленный пробрался к Отдельной Очереди, которая тянулась к двери чистого золота с короной посередине. Здесь не было ругани и толкотни, Графья, Пэрья и Сэрья стояли чинно, то и дело разворачивали свои пергаменты, глубокомысленно вчитывались в давно знакомые строки, словно пытаясь вычитать там что-то такое, чего там сроду не было. Отметку о приобретении дополнительных мозгов, например. Пылкий Возлюбленный пристроился в хвост, достал пергамент и глубокомысленно погрузился в чтение. Очередь двигалась хоть и неторопливо, но равномерно.
Подойдя к двери Пылкий Возлюбленный протиснулся внутрь. Небольшое помещение занимала крутая узкая каменная лестница, уходившая в синюю темноту, словно в потолок. Перил у лестницы не было. У подножия лестницы стояла опершись на швабру обычная старушка-уборщица. Рядом громоздились ведра, тряпки, веники и флаконы от моющих средств. Взяв драгоценный пергамент мокрыми руками, и едва взглянув на него, старушка отдала его назад.
- Еще один родственничек, так-так… За звездой?
Пылкий Возлюбленный покраснел и кивнул головой.
- Светить перестала? Потускнела? Чего головой-то трясешь?! От этого не засветится! Скоро все звезды перетаскаете, они уж нарождаться не успевают… - Старушка взяла из кучи ведро, кинула туда мокрую тряпку и сунула Пылкому Возлюбленному в руку. В другую руку сунула швабру.
- Сколько же вам говорить можно: ЛЮБИТЬ надо, а не влюбляться, тогда самая первая звезда всю жизнь светить будет и никогда не потускнеет. А вас все на подвиги тянет… Ладно, лезь, давай! Шестьсот звезд вымоешь, у трех комет хвосты подновишь, Луну протри от пыли, а то ее волки да собаки завыли всю. Тоже любви хотят… На Седьмом Небе тебе Падающих Звезд в ведро насыпят, принесешь сюда! Я уж тебе поярче выберу, понял?! Ну, а раз понял, то марш-марш, шагай уже, а то много вас тут… Месяца хватит?
Пылкий Возлюбленный кивнул головой и стал карабкаться по лестнице, мысленно высчитывая, когда он доберется до Первого Неба. Он страшно завидовал людям, у которых Звезды светили всегда и не тускнели, и которым совсем не надо было прилагать много усилий, чтобы оказаться на Седьмом Небе.