Фиг вам.
Чернокожий вождь бледнолицых, решившийся еще неделю назад на тропу воины, по прежнему сидел в своем вигваме и нервно курил трубку Мира. Расчехленный томагавк лежал на коленях как пилка для ногтей.
Вокруг вигвама сторожевые псы, громко и непрерывно гавкая, подгоняли вождя поскорее выйти на тропу. Но решительный вождь не решался выйти из вигвама. Его мучило лишь одно: злобное молчание Кровавого Вована, как никак уже неделя прошла, а Вован молчал, молчал даже его мальчик на побегушках Димон и что удивительно: даже его цепной пeс Жиря и тот не гавкал.
-"Ох, не спроста это молчание!", подозревал эбонитовый вождь.
-"Вован, зараза, сдалась тебе эта Сирия", в сердцах негодовал черныи Голубь Мира.
Но сказка о русском топоре ни как не выходила из головы, поэтому затянувшись в очередной раз трубкой Мира, эбонитовый вождь снова ушел в себя. Первая скво не успевала подбрасывать шины в очаг - которыи день вигвам чадил черным дымом. В ожидания белого дыма, воинствующая публика устроила цирк с конями.
Наконец-то в шаббат, как раз в канун годовщины начала последнего мирового шабаша, чернокожий вождь бледнолицых получил долгожданное послание от Кровавого Вована. Вован послал в своём репертуаре - бля-бля-бля тополя.
Эбонитовый вождь не понимал этого собачьего языка, а потому ему было неважно, что говорил Вован, он лишь обратил внимание на то, как этот, воистину кровавый мужлан, давил комаров во время послания. Голубь Мира не мог оторвать глаз от этого бросающего в холодный пот зрелища. Он глубоко встревожился и позвал своих шаманов. Но звук шаманских бубнов не развеял мистические страхи вождя - зловещий дух Кровавого Вована по прежнему витал в вигваме. Почесав поседевший за последние дни скальп, решительный вождь наконец решился - "да что я негр в самом деле, делать всю черную работу за вас, вам бледнолицым надо, вы и решайте, а я устал и ухожу". И с этими словами эбонитовый вождь с достоинством Нобеля умыл ноги в сторону поля для гольфа, на то он и шаббат чтоб ничего не делать!
Вокруг вигвама сторожевые псы, громко и непрерывно гавкая, подгоняли вождя поскорее выйти на тропу. Но решительный вождь не решался выйти из вигвама. Его мучило лишь одно: злобное молчание Кровавого Вована, как никак уже неделя прошла, а Вован молчал, молчал даже его мальчик на побегушках Димон и что удивительно: даже его цепной пeс Жиря и тот не гавкал.
-"Ох, не спроста это молчание!", подозревал эбонитовый вождь.
-"Вован, зараза, сдалась тебе эта Сирия", в сердцах негодовал черныи Голубь Мира.
Но сказка о русском топоре ни как не выходила из головы, поэтому затянувшись в очередной раз трубкой Мира, эбонитовый вождь снова ушел в себя. Первая скво не успевала подбрасывать шины в очаг - которыи день вигвам чадил черным дымом. В ожидания белого дыма, воинствующая публика устроила цирк с конями.
Наконец-то в шаббат, как раз в канун годовщины начала последнего мирового шабаша, чернокожий вождь бледнолицых получил долгожданное послание от Кровавого Вована. Вован послал в своём репертуаре - бля-бля-бля тополя.
Эбонитовый вождь не понимал этого собачьего языка, а потому ему было неважно, что говорил Вован, он лишь обратил внимание на то, как этот, воистину кровавый мужлан, давил комаров во время послания. Голубь Мира не мог оторвать глаз от этого бросающего в холодный пот зрелища. Он глубоко встревожился и позвал своих шаманов. Но звук шаманских бубнов не развеял мистические страхи вождя - зловещий дух Кровавого Вована по прежнему витал в вигваме. Почесав поседевший за последние дни скальп, решительный вождь наконец решился - "да что я негр в самом деле, делать всю черную работу за вас, вам бледнолицым надо, вы и решайте, а я устал и ухожу". И с этими словами эбонитовый вождь с достоинством Нобеля умыл ноги в сторону поля для гольфа, на то он и шаббат чтоб ничего не делать!