Мы мчались по дороге вдоль сахарного тростника молодые и свободные.
Мы мчались по дороге вдоль сахарного тростника молодые и свободные.
Так мне казалось.
На самом деле мы ехали по хайвею на гольф-карте в сопровождении полицейских на мотоцикле, которым заплатили за это пятьсот песо. Моему спутнику было около семидесяти. Он сидел за рулем, а я отвечал за отвертки. В руках у меня была бутылка французской водки “Борис Ельцин”, в ногах - апельсиновый сок. Я как раз смешивал очередной коктейль:
- Возьми свою выпивку.
- Черт, тебе надо постричься, парень.
- Зачем? - спросил я отхлебнув водки прямо из бутылки.
- Ты похож на гребаного хиппи.
- Я и есть хиппи.
- Ненавижу хиппи… О, нам вот туда, там отличный пляж, хорошие девочки, тебе понравятся, а потом я отвезу тебя постричься.
Я видел пену. Мне казалось это энергия.
"Rosetta Stone. Spanish. $5". Так гласила надпись на cd-диске, который лежал на барной стойке рядом с моим стаканом. Я слышал об этом продавце пиратских курсов испанского. Местный, без образования, он шатался по городу и предлагал самоучители, привлекая туристов тем, что по их акценту угадывал откуда они приехали. У американцев определял штат, у англичан - город. Диск мне был ни к чему, я купил ему стакан рома:
- Откуда я?
- Учился в Англии, но родился...
- Из России, - прервал я его размышления.
- Сомневаюсь, - уверенно ответил он, сделав большой глоток рома. - Разве что уехал в детстве.
- Нет, я живу в России.
Он посмотрел на меня с недоверием.
- Я тебе скажу кое что про Россию. У вас был богатый бизнесмен, забыл его фамилию, у него было много нефти...
- Ходорковский?
- Да, Ходорковский, - с трудом выговорив его фамилию продолжил он. - И ваш диктатор Путин незаконно посадил его в тюрьму и отобрал его бизнес.
- Диктатор Путин? - удивленно переспросил я.
- Мы боролись за независимость с мачете. Мы в ы б и р а е м нашего президента.
Он забрал диск и пошел к следующему бару.
- Уно мас пор фавор.
Я чувствовал энергию. Я был уверен - она настоящая. Я знал, - как писал Хантер С. Томпсон, - что когда-нибудь эта волна разобьется о скалы и отхлынет. Но пока ты на гребне тебе наплевать. Ты опьянен энергией. Через раздраженные ноздри, через полопавшиеся капилляры пена проникает в мозг, расширяет зрачки.
Но волна так и не вышла на пик, не разбилась о скалы. Она пропала. Растворилась. Затерялась.
Я бросил ром, кокаин и променял теплый берег океана на холодную набережную Москвы-реки. Я хотел вместе с волной налететь на скалы, но оказался в пустоте с кальяном у тротуара, разбитым айфоном, незнакомыми людьми, русским рэпчиком из машины.
Я оказался в холодной чужой пустоте. Без кратома, кур и американцев трахающихся с индейками в бассейне на Кристмас. Впервые мне стало одиноко.
Так мне казалось.
На самом деле мы ехали по хайвею на гольф-карте в сопровождении полицейских на мотоцикле, которым заплатили за это пятьсот песо. Моему спутнику было около семидесяти. Он сидел за рулем, а я отвечал за отвертки. В руках у меня была бутылка французской водки “Борис Ельцин”, в ногах - апельсиновый сок. Я как раз смешивал очередной коктейль:
- Возьми свою выпивку.
- Черт, тебе надо постричься, парень.
- Зачем? - спросил я отхлебнув водки прямо из бутылки.
- Ты похож на гребаного хиппи.
- Я и есть хиппи.
- Ненавижу хиппи… О, нам вот туда, там отличный пляж, хорошие девочки, тебе понравятся, а потом я отвезу тебя постричься.
Я видел пену. Мне казалось это энергия.
"Rosetta Stone. Spanish. $5". Так гласила надпись на cd-диске, который лежал на барной стойке рядом с моим стаканом. Я слышал об этом продавце пиратских курсов испанского. Местный, без образования, он шатался по городу и предлагал самоучители, привлекая туристов тем, что по их акценту угадывал откуда они приехали. У американцев определял штат, у англичан - город. Диск мне был ни к чему, я купил ему стакан рома:
- Откуда я?
- Учился в Англии, но родился...
- Из России, - прервал я его размышления.
- Сомневаюсь, - уверенно ответил он, сделав большой глоток рома. - Разве что уехал в детстве.
- Нет, я живу в России.
Он посмотрел на меня с недоверием.
- Я тебе скажу кое что про Россию. У вас был богатый бизнесмен, забыл его фамилию, у него было много нефти...
- Ходорковский?
- Да, Ходорковский, - с трудом выговорив его фамилию продолжил он. - И ваш диктатор Путин незаконно посадил его в тюрьму и отобрал его бизнес.
- Диктатор Путин? - удивленно переспросил я.
- Мы боролись за независимость с мачете. Мы в ы б и р а е м нашего президента.
Он забрал диск и пошел к следующему бару.
- Уно мас пор фавор.
Я чувствовал энергию. Я был уверен - она настоящая. Я знал, - как писал Хантер С. Томпсон, - что когда-нибудь эта волна разобьется о скалы и отхлынет. Но пока ты на гребне тебе наплевать. Ты опьянен энергией. Через раздраженные ноздри, через полопавшиеся капилляры пена проникает в мозг, расширяет зрачки.
Но волна так и не вышла на пик, не разбилась о скалы. Она пропала. Растворилась. Затерялась.
Я бросил ром, кокаин и променял теплый берег океана на холодную набережную Москвы-реки. Я хотел вместе с волной налететь на скалы, но оказался в пустоте с кальяном у тротуара, разбитым айфоном, незнакомыми людьми, русским рэпчиком из машины.
Я оказался в холодной чужой пустоте. Без кратома, кур и американцев трахающихся с индейками в бассейне на Кристмас. Впервые мне стало одиноко.