Someone's shoes
Оригинал взят у phenazepami в Размышления после прочтения третьего номера журнала "Большой город"
В детстве на меня постоянно орали. И били. Целенаправленное наказание ремнём имело место лишь раз, в основном доведённые до ярости родители пускали в ход что приходилось под руку: газету, полотенце, прутик. Но чаще всего не приходилось ничего, поэтому в ход пускали ту же самую руку. Мать перестала орать на меня лишь когда я в 18 лет переехала в отдельное жильё. Уверена, если бы я до сих пор жила с родителями, это бы продолжалось. Все женщины по материнской линии были не только педагогически неграмотны, но имели нервные расстройства. Бабушка точно так же орала на мою маму, уверена, что и её мать обходилась с ней так же. Теперь я понимаю, что это скорее преемственность, чем наследственность.
Из-за этого мне трудно представить, как обращаться с детьми. Просто никто не подал иного примера, у меня никогда не было его перед глазами. Когда я вижу, как мать, неважно, молодая или зрелая, орёт на ребёнка, особенно матом, грубо одёргивает его или лупит, моя нервная система будто сжимается в страхе. В первую очередь, просто потому что они шумят. Больше всего на свете я ненавижу шум. От пары минут любого шума у меня начинается мигрень, я выхожу из себя, начинаю рыдать, хочется бежать подальше от источника шума, побросав все дела. Но механические шумы, как звук мотора без глушителя или перфоратора, не несут унижение, власть, угрозу, желание сделать другому плохо.
Я изнурена шумом с детства, потому что на меня всегда орали. Не только родители. В школе на меня орали учителя. Они могли позволить себе встряхнуть меня за плечо, замахнуться на меня, они низко наклонялись и шипели мне в лицо, что я тупая, что я ничтожество, и ещё это постоянное "кто я, а кто ты". Они делали эти выводы на основании того, что мне не нравились их предметы, хотя предметы мне не нравились только из-за них самих.
Когда я стала старше, у меня возникла блестящая возможность сравнить методы высшего и средне специального образования. В училище на меня продолжали орать, несмотря на то, что мне было уже 20 лет. Могли схватить за руку или за волосы. Обращались со мной только на "ты". Я слышала от них те же слова, что и от школьных учителей, но понимала, что так было всегда: они привыкли орать и дёргать учеников, они продолжают делать это много лет, и им неважно, кто перед ними: пятнадцатилетний хулиган из села или выпускница вуза.
В университете, где люди образованнее, орать на студентов считается не комильфо. Но механизм действия остаётся абсолютно тот же: унижение, власть и запугивание. Политика антистимулов: за пять лет учебы я слышала угрозы отчисления миллион раз. Истеричные беспорядочные крики сменились на язвительный и властный тон. Всегда слишком низка для должного уровня. Со злорадством мне указывают на мои ошибки. "Вы просто зря занимаете чьё-то бюджетное место", - сказала мне декан из-за моей недостаточной посещаемости, в то время как сама отказалась оформить мне индивидуальный график в связи с совмещением учёбы в двух заведениях.
И это постоянное "кто я, а кто ты", в разных формах, но всегда сверху вниз.
Кто я? В итоге: больной человек. Моя психика изношена и слаба. Я молода, но уже чувствую себя вымотавшейся. Я страдаю от ужасных мигреней и депрессий. У меня нет ни капли доверия к миру. Меня воспитали так: видеть в нём угрозу, всегда настраиваться на то, что везде на меня могут накричать, нахамить, унизить, отовсюду выгнать. Как в школе: "Закрой дверь с той стороны". Оказавшись за границей, такие, как я, спрашивают у всех разрешения и извиняются за всё тысячу раз, вызывая у местных недоумение. Меня воспитали в недоверии и чувстве вины: быть виноватой просто так, по умолчанию, в любую минуту быть готовой ответить за всё, чаще всего за чьё-то плохое настроение. У меня плохо развита речь, потому что мне не давали говорить, никто меня не спрашивал. Зато с детских лет я пишу в дневник, потому что всегда была одинока.
Кем я хочу стать? Вестимо, кем: как и все затравленные люди - тираном. За то, что всё время унижали меня, теперь я мечтаю унижать других: не орать, конечно же, а язвить и насмехаться. Старым обидчикам уже ничего не докажешь, поэтому остаётся тыкать других в свои недостатки и приводить в пример себя. Конечно же, начать с доверчивых, близких, слабых.
Когда тебе слишком долго внушают, что ты хуже других, перестаёшь этому верить. Начинаешь болезненно стремиться быть лучше других: вести благочестивую жизнь среди разврата, выучиться в хорошем вузе и получить учёную степень среди всеобщего бескультурья и невежества, много читать, ходить на выставки и концерты, путешествовать. Возродить понятия чести, верности, любви, добродетели, ведь меня пичкали ими в детстве, но мне так их не хватало во времена моей юности! Я готова изобрести их в своей голове, стать лицемерной святошей, монахиней, издевающейся над красивыми девочками из приюта.
Мне не остановить на себе механизм, который складывался много лет и подчинил сотни людей. Я знаю множество себе подобных и ощущаю себя частью сонма. Если поменять наши юзернеймы, нельзя будет отличить, кто из нас что пишет. У нас одинаковые мысли и взгляды на жизнь, потому что слишком долго нам вдалбливали в голову одно и то же. Все любительски музицируют, посещают музеи и могли бы быть тонко чувствующими, но из-за постоянного напряжения и усталости у всех психические и нервные заболевания, все пьют одни и те же таблетки. У нас есть рациональное зерно, критический взгляд и даже самобытное чувство юмора, но их недостаточно, чтобы выстоять, поэтому лучше бы просто витать в облаках в полном неведении.
Я знаю, что мне и через много лет не хватит сил сдерживать себя, чтобы не орать на своих детей. Тем более, когда все вокруг продолжают это делать.
Я молода и вступаю в жизнь. Как вступают в грязь.
Posted via LiveJournal app for iPhone.
Mine are different but the result of ty|irant and shouting on children is the same.
В детстве на меня постоянно орали. И били. Целенаправленное наказание ремнём имело место лишь раз, в основном доведённые до ярости родители пускали в ход что приходилось под руку: газету, полотенце, прутик. Но чаще всего не приходилось ничего, поэтому в ход пускали ту же самую руку. Мать перестала орать на меня лишь когда я в 18 лет переехала в отдельное жильё. Уверена, если бы я до сих пор жила с родителями, это бы продолжалось. Все женщины по материнской линии были не только педагогически неграмотны, но имели нервные расстройства. Бабушка точно так же орала на мою маму, уверена, что и её мать обходилась с ней так же. Теперь я понимаю, что это скорее преемственность, чем наследственность.
Из-за этого мне трудно представить, как обращаться с детьми. Просто никто не подал иного примера, у меня никогда не было его перед глазами. Когда я вижу, как мать, неважно, молодая или зрелая, орёт на ребёнка, особенно матом, грубо одёргивает его или лупит, моя нервная система будто сжимается в страхе. В первую очередь, просто потому что они шумят. Больше всего на свете я ненавижу шум. От пары минут любого шума у меня начинается мигрень, я выхожу из себя, начинаю рыдать, хочется бежать подальше от источника шума, побросав все дела. Но механические шумы, как звук мотора без глушителя или перфоратора, не несут унижение, власть, угрозу, желание сделать другому плохо.
Я изнурена шумом с детства, потому что на меня всегда орали. Не только родители. В школе на меня орали учителя. Они могли позволить себе встряхнуть меня за плечо, замахнуться на меня, они низко наклонялись и шипели мне в лицо, что я тупая, что я ничтожество, и ещё это постоянное "кто я, а кто ты". Они делали эти выводы на основании того, что мне не нравились их предметы, хотя предметы мне не нравились только из-за них самих.
Когда я стала старше, у меня возникла блестящая возможность сравнить методы высшего и средне специального образования. В училище на меня продолжали орать, несмотря на то, что мне было уже 20 лет. Могли схватить за руку или за волосы. Обращались со мной только на "ты". Я слышала от них те же слова, что и от школьных учителей, но понимала, что так было всегда: они привыкли орать и дёргать учеников, они продолжают делать это много лет, и им неважно, кто перед ними: пятнадцатилетний хулиган из села или выпускница вуза.
В университете, где люди образованнее, орать на студентов считается не комильфо. Но механизм действия остаётся абсолютно тот же: унижение, власть и запугивание. Политика антистимулов: за пять лет учебы я слышала угрозы отчисления миллион раз. Истеричные беспорядочные крики сменились на язвительный и властный тон. Всегда слишком низка для должного уровня. Со злорадством мне указывают на мои ошибки. "Вы просто зря занимаете чьё-то бюджетное место", - сказала мне декан из-за моей недостаточной посещаемости, в то время как сама отказалась оформить мне индивидуальный график в связи с совмещением учёбы в двух заведениях.
И это постоянное "кто я, а кто ты", в разных формах, но всегда сверху вниз.
Кто я? В итоге: больной человек. Моя психика изношена и слаба. Я молода, но уже чувствую себя вымотавшейся. Я страдаю от ужасных мигреней и депрессий. У меня нет ни капли доверия к миру. Меня воспитали так: видеть в нём угрозу, всегда настраиваться на то, что везде на меня могут накричать, нахамить, унизить, отовсюду выгнать. Как в школе: "Закрой дверь с той стороны". Оказавшись за границей, такие, как я, спрашивают у всех разрешения и извиняются за всё тысячу раз, вызывая у местных недоумение. Меня воспитали в недоверии и чувстве вины: быть виноватой просто так, по умолчанию, в любую минуту быть готовой ответить за всё, чаще всего за чьё-то плохое настроение. У меня плохо развита речь, потому что мне не давали говорить, никто меня не спрашивал. Зато с детских лет я пишу в дневник, потому что всегда была одинока.
Кем я хочу стать? Вестимо, кем: как и все затравленные люди - тираном. За то, что всё время унижали меня, теперь я мечтаю унижать других: не орать, конечно же, а язвить и насмехаться. Старым обидчикам уже ничего не докажешь, поэтому остаётся тыкать других в свои недостатки и приводить в пример себя. Конечно же, начать с доверчивых, близких, слабых.
Когда тебе слишком долго внушают, что ты хуже других, перестаёшь этому верить. Начинаешь болезненно стремиться быть лучше других: вести благочестивую жизнь среди разврата, выучиться в хорошем вузе и получить учёную степень среди всеобщего бескультурья и невежества, много читать, ходить на выставки и концерты, путешествовать. Возродить понятия чести, верности, любви, добродетели, ведь меня пичкали ими в детстве, но мне так их не хватало во времена моей юности! Я готова изобрести их в своей голове, стать лицемерной святошей, монахиней, издевающейся над красивыми девочками из приюта.
Мне не остановить на себе механизм, который складывался много лет и подчинил сотни людей. Я знаю множество себе подобных и ощущаю себя частью сонма. Если поменять наши юзернеймы, нельзя будет отличить, кто из нас что пишет. У нас одинаковые мысли и взгляды на жизнь, потому что слишком долго нам вдалбливали в голову одно и то же. Все любительски музицируют, посещают музеи и могли бы быть тонко чувствующими, но из-за постоянного напряжения и усталости у всех психические и нервные заболевания, все пьют одни и те же таблетки. У нас есть рациональное зерно, критический взгляд и даже самобытное чувство юмора, но их недостаточно, чтобы выстоять, поэтому лучше бы просто витать в облаках в полном неведении.
Я знаю, что мне и через много лет не хватит сил сдерживать себя, чтобы не орать на своих детей. Тем более, когда все вокруг продолжают это делать.
Я молода и вступаю в жизнь. Как вступают в грязь.
Posted via LiveJournal app for iPhone.
Mine are different but the result of ty|irant and shouting on children is the same.