КЛЮЧНИЦА (Часть 4)
Начало: часть 1, часть 2, часть 3
1942
Когда я была маленькой, началась война. Самой войны я не помню, зато помню, как нас, деток, везли в полном вагоне, уж не знаю, откуда и куда. Должно быть, в эвакуацию. Сначала ехали, ехали, потом на станциях стояли подолгу, потом опять ехали. Помню, ночью было много шума, грома. Все кричали, куда-то бежали, женщины хватали детей и куда-то волокли.Я забилась в угол, гляжу: в окне огонь, пламя такое яркое, золотое и даже красивое. И вот это пламя бледнеет, бледнеет - и становится просто светом, таким тёплым, что хочется туда войти. Я и вошла. Иду - и ничего не вижу, кроме этого света. Он и впереди, и сзади, и сверху, и снизу, и вообще ни верха, ни низа уже нет, а есть один только этот свет. И навстречу мне идёт такой добрый, такой ласковый, такой… да и слов-то таких нет, наверное, чтобы описать, какой замечательный человек мне идёт навстречу. И не человек это вовсе, а Христос, Сын Божий.
Я сразу поняла, что это Христос, хотя мне про него никто никогда не рассказывал. Иду к нему, и знаю: это Христос. Как будто я раньше про Него знала, просто не было повода вспомнить. Так мне хорошо было с Ним, что сказать об этом невозможно: в жизни так не бывает. Иду я к Нему, а Он ко мне протягивает руки и говорит:
- Здравствуй, Света!
А я думаю про себя: откуда ж Он знает, что я Света? Он же не спрашивал, как меня зовут.
А Он продолжает:
- Я тебя знаю. Ты - свет мира. Потому ты и названа Светой.
И так Он мне улыбается светло и радостно, что я понимаю, что нет ничего а мире лучше этой улыбки. И ещё и понимала в тот же миг, что мы вот-вот расстанемся, и я буду долго к нему возвращаться. Просто так надо: вот сейчас Он мне даст задание, которое мне нужно будет исполнить. А как исполню - снова вернусь к Нему, и снова Он мне будет так улыбаться. И продолжает Христос говорить:
- Я тебе дам ключи от Царства Небесного, а ты будешь их раздавать людям. - И тут из Его рук ко мне посыпались ключи, много-много ключей самых разнообразных размеров и форм, и я ловлю их на лету и по карманам рассовываю, и многие пролетают мимо, потому что я не успеваю их подхватывать. Стала я переживать, что не все ключи успела взять. А Христос уже знает, о чём я думаю, и говорит мне:
- Не думай о том, что ты успела или не успела. Ты успела взять именно то, что нужно, и так всегда и будет. Если что-то проходит мимо тебя - значит, на то воля Божья. Ступай и ищи тех, кому эти ключи предназначены.
- Как же я узнаю их? - удивляюсь я.
А Христос в ответ только улыбается и кивает одобрительно: мол, узнаешь, когда надо будет. Этих слов Он не сказал, но я поняла Его улыбку именно так.
Положил Он руку мне на голову, и такая радость меня охватила, что вот сейчас взлечу, - так мне казалось. Но я не взлетела, а очнулась обратно в этом мире, и тоже вижу свет, только это лампа над столом, и врачи в белых халатах надо мной, и мне очень больно, так больно, и я плачу, по лицу слёзы текут, и кричать хочется, а голоса нет. Вот один врач смотрит на моё лицо и говорит:
- Очнулась, глядите-ка!
И тут же сестра подбежала, что-то стала делать мне, я даже не чувствовала, что именно, потому что мне больно было везде: от кончиков пальцев ног до макушки. Но все радовались и говорили:
- Теперь будет жить долго!
Потом меня отнесли в палату, где было много других деток, перевязанных с ног до головы. Первое слово, которое я произнесла после операции, было «ключи». Я искала в карманах ключи. А их не было. Я была в ужасе: мне же Христос дал ключи от Царства Небесного, а я их растеряла. И я стала везде ключи подбирать. Первый ключ я нашла ещё в больнице, на полу в коридоре. Я не знаю, кто его там обронил, но я подняла его и положила в карман. Спустя месяц у меня в кармане было уже около десятка ключей, отчего карманы оттягивались, и воспитательница Ольга Петровна всё пыталась лишить меня моих сокровищ. Потом махнула рукой, потому что количество ключей всё время возобновлялось.
- Что с неё взять? Она ж контуженная, кто ж знает, что у неё в голове? - говорила она. А я упорно молчала и произносила только одно слово: «Надо». И то только тогда, когда меня пытались лишить ключей.
Однажды я нашла ключ, про который я сразу поняла, что он нужен будет Ольге Петровне. И не только Ольге Петровне, а многим принесёт благо, в том числе и мне. Я должна была вручить его, причём так, чтобы воспитательница поняла его важность. Я решила привязать его на ленточку. Ленточку я сделала из куска бинта, завязала её бантиком и вечером перед ужином принесла и положила на стол перед Ольгой Петровной.
- Что это за ключ? - спросила она.
- Надо, - сказала я важно. И добавила, чтобы Ольга Петровна почувствовала важность момента:
- Подарок. На счастье.
Потом я поняла, что восторг Ольги Петровны была связан не с ключом, а с тем, что я произнесла другие слова, кроме «надо», произнесла осмысленно, что свидетельствовало о том, что я всё понимаю и могу говорить. Ольга Петровна так обрадовалась, бросилась меня обнимать, гладить по голове и говорить:
- Деточка моя, Светочка моя хорошая! Заговорила!
Тогда я ещё раз сказала:
- Надо!
На всякий случай, чтобы переключить внимание Ольги Петровны на ключ. Она продолжала меня обнимать, но ключик взяла и положила в свою сумочку, сказав:
- Ключик твой хранить буду, деточка, конечно буду!
А потом нас должны были увезти в другое место, потому что немцы наступали. Мы ждали, когда приедет директор, а она всё никак не ехала. За нами пришла машина, водитель кричал на Ольгу Петровну, что надо ехать, потому что где-то танки прорвались, а Ольга Петровна кричала, что не может ехать без документов, а документы все заперты, а ключ у директора.
- Вы понимаете, что такое документы?!! - кричала она. - Ведь дети эти родителей никогда не найдут потом!
- Кто искать родителей будет, если все погибнут?!! - кричал водитель.- Грузись в машину!
И тут Ольга Петровна достала из сумочки мой ключ с бантиком из бинта и подошла к запертому шкафу. Сердце моё забилось в волнении: наступил момент, когда исполняется моё задание. Ключ вошёл в замочную скважину, словно был для неё предназначен, и повернулся легко. Глаза нашей воспитательницы стали изумлённо большими, а через мгновение она уже выносила из кабинета чемодан с документами.
Так я начала выполнять задание, которое мне дал Христос.
Окончание следует.
1942
Когда я была маленькой, началась война. Самой войны я не помню, зато помню, как нас, деток, везли в полном вагоне, уж не знаю, откуда и куда. Должно быть, в эвакуацию. Сначала ехали, ехали, потом на станциях стояли подолгу, потом опять ехали. Помню, ночью было много шума, грома. Все кричали, куда-то бежали, женщины хватали детей и куда-то волокли.Я забилась в угол, гляжу: в окне огонь, пламя такое яркое, золотое и даже красивое. И вот это пламя бледнеет, бледнеет - и становится просто светом, таким тёплым, что хочется туда войти. Я и вошла. Иду - и ничего не вижу, кроме этого света. Он и впереди, и сзади, и сверху, и снизу, и вообще ни верха, ни низа уже нет, а есть один только этот свет. И навстречу мне идёт такой добрый, такой ласковый, такой… да и слов-то таких нет, наверное, чтобы описать, какой замечательный человек мне идёт навстречу. И не человек это вовсе, а Христос, Сын Божий.
Я сразу поняла, что это Христос, хотя мне про него никто никогда не рассказывал. Иду к нему, и знаю: это Христос. Как будто я раньше про Него знала, просто не было повода вспомнить. Так мне хорошо было с Ним, что сказать об этом невозможно: в жизни так не бывает. Иду я к Нему, а Он ко мне протягивает руки и говорит:
- Здравствуй, Света!
А я думаю про себя: откуда ж Он знает, что я Света? Он же не спрашивал, как меня зовут.
А Он продолжает:
- Я тебя знаю. Ты - свет мира. Потому ты и названа Светой.
И так Он мне улыбается светло и радостно, что я понимаю, что нет ничего а мире лучше этой улыбки. И ещё и понимала в тот же миг, что мы вот-вот расстанемся, и я буду долго к нему возвращаться. Просто так надо: вот сейчас Он мне даст задание, которое мне нужно будет исполнить. А как исполню - снова вернусь к Нему, и снова Он мне будет так улыбаться. И продолжает Христос говорить:
- Я тебе дам ключи от Царства Небесного, а ты будешь их раздавать людям. - И тут из Его рук ко мне посыпались ключи, много-много ключей самых разнообразных размеров и форм, и я ловлю их на лету и по карманам рассовываю, и многие пролетают мимо, потому что я не успеваю их подхватывать. Стала я переживать, что не все ключи успела взять. А Христос уже знает, о чём я думаю, и говорит мне:
- Не думай о том, что ты успела или не успела. Ты успела взять именно то, что нужно, и так всегда и будет. Если что-то проходит мимо тебя - значит, на то воля Божья. Ступай и ищи тех, кому эти ключи предназначены.
- Как же я узнаю их? - удивляюсь я.
А Христос в ответ только улыбается и кивает одобрительно: мол, узнаешь, когда надо будет. Этих слов Он не сказал, но я поняла Его улыбку именно так.
Положил Он руку мне на голову, и такая радость меня охватила, что вот сейчас взлечу, - так мне казалось. Но я не взлетела, а очнулась обратно в этом мире, и тоже вижу свет, только это лампа над столом, и врачи в белых халатах надо мной, и мне очень больно, так больно, и я плачу, по лицу слёзы текут, и кричать хочется, а голоса нет. Вот один врач смотрит на моё лицо и говорит:
- Очнулась, глядите-ка!
И тут же сестра подбежала, что-то стала делать мне, я даже не чувствовала, что именно, потому что мне больно было везде: от кончиков пальцев ног до макушки. Но все радовались и говорили:
- Теперь будет жить долго!
Потом меня отнесли в палату, где было много других деток, перевязанных с ног до головы. Первое слово, которое я произнесла после операции, было «ключи». Я искала в карманах ключи. А их не было. Я была в ужасе: мне же Христос дал ключи от Царства Небесного, а я их растеряла. И я стала везде ключи подбирать. Первый ключ я нашла ещё в больнице, на полу в коридоре. Я не знаю, кто его там обронил, но я подняла его и положила в карман. Спустя месяц у меня в кармане было уже около десятка ключей, отчего карманы оттягивались, и воспитательница Ольга Петровна всё пыталась лишить меня моих сокровищ. Потом махнула рукой, потому что количество ключей всё время возобновлялось.
- Что с неё взять? Она ж контуженная, кто ж знает, что у неё в голове? - говорила она. А я упорно молчала и произносила только одно слово: «Надо». И то только тогда, когда меня пытались лишить ключей.
Однажды я нашла ключ, про который я сразу поняла, что он нужен будет Ольге Петровне. И не только Ольге Петровне, а многим принесёт благо, в том числе и мне. Я должна была вручить его, причём так, чтобы воспитательница поняла его важность. Я решила привязать его на ленточку. Ленточку я сделала из куска бинта, завязала её бантиком и вечером перед ужином принесла и положила на стол перед Ольгой Петровной.
- Что это за ключ? - спросила она.
- Надо, - сказала я важно. И добавила, чтобы Ольга Петровна почувствовала важность момента:
- Подарок. На счастье.
Потом я поняла, что восторг Ольги Петровны была связан не с ключом, а с тем, что я произнесла другие слова, кроме «надо», произнесла осмысленно, что свидетельствовало о том, что я всё понимаю и могу говорить. Ольга Петровна так обрадовалась, бросилась меня обнимать, гладить по голове и говорить:
- Деточка моя, Светочка моя хорошая! Заговорила!
Тогда я ещё раз сказала:
- Надо!
На всякий случай, чтобы переключить внимание Ольги Петровны на ключ. Она продолжала меня обнимать, но ключик взяла и положила в свою сумочку, сказав:
- Ключик твой хранить буду, деточка, конечно буду!
А потом нас должны были увезти в другое место, потому что немцы наступали. Мы ждали, когда приедет директор, а она всё никак не ехала. За нами пришла машина, водитель кричал на Ольгу Петровну, что надо ехать, потому что где-то танки прорвались, а Ольга Петровна кричала, что не может ехать без документов, а документы все заперты, а ключ у директора.
- Вы понимаете, что такое документы?!! - кричала она. - Ведь дети эти родителей никогда не найдут потом!
- Кто искать родителей будет, если все погибнут?!! - кричал водитель.- Грузись в машину!
И тут Ольга Петровна достала из сумочки мой ключ с бантиком из бинта и подошла к запертому шкафу. Сердце моё забилось в волнении: наступил момент, когда исполняется моё задание. Ключ вошёл в замочную скважину, словно был для неё предназначен, и повернулся легко. Глаза нашей воспитательницы стали изумлённо большими, а через мгновение она уже выносила из кабинета чемодан с документами.
Так я начала выполнять задание, которое мне дал Христос.
Окончание следует.