Цитадель Каина
C.Карасев (с) 2007
Охраняется законом об авторском праве.
Воспроизведение всей работы или любой её части,
без письменного разрешения автора - запрещается.
Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.
Цитадель Каина
Глава третья
1
Некоторые люди действительно начинают ценить то, что чуть было не потеряли. Каждый удар сердца, каждый вздох после чудесного спасения из лона смерти, приводит таких людей в неописуемый восторг.
Главное уметь ценить то, что получил обратно.
Завтра никогда не наступает. Прошлое - уходит в никуда. Наша жизнь - одно лишь лишь вечное сегодня. Вечное "здесь".
Бесконечное "сейчас"...
Когда смерть касается тебя, ты перенимаешь у нее частичку вечности. Крохотную часть самой бесконечности. Поэтому, если ты еще и выжил, получив ее, ты вероятно испытываешь счастье. Ты получил то, чего в прежней жизни никогда не имел. Ты получил веру. Веру в то, что смерть такая же реальная и осязаемая, как земля по которой ты ходишь.
Смерть рядом с тобой.
Всегда. Так же, как и твоя жизнь...
Наверно так же чувствовал себя архиепископ Лазарь, когда Бог поднял его из могилы. Вдохнул в него новую жизнь, как маленький мальчик вдыхает воздух во вздувшийся воздушный шарик.
Наверное также, чувствовал бы себя человек, упавший в бездонную пропасть и обнаруживший, что за спиной у него есть крылья. Крылья раскрывшиеся в последний момент и подарившие ему новую жизнь.
Спасшись из лап смерти, единственное, что испытал Дмитрий, было разочарование и тяжелая печаль...
Сразу после укола прекрасной медсестры сознание покинуло его. Все, что было позже было одним бесконечным облегчением.
Тяжелый груз наконец-то свалился плеч. Казалось, что вот именно сейчас, он обретет свободу от всего, что когда-либо сковывало его душу.
Но когда Власов очнулся живым, иллюзия свободы рухнула. Дима осознал, что смерть казавшаяся ему сном, была сном вполне обычным.
Усталым взглядом красных глаз, Власов оглядел помещение в котором находился.
Камера была одиночной. Тесной, неуютной, но по-крайней мере она была чистой.
Ничего примечательного кругом не было. Обычный, серый и унылый тюремный антураж, от которого Диму неизбежно тянуло блевать.
Невыносимо болела голова.
Твердая, тесная и угрюмая койка лежала от стенки до стенки камеры, что весьма красноречиво говорило о габаритах последней.
Белая простыня. Белоснежные стены.
Дима приложил к стене ладонь.
. Пластик. Холодный и гладкий.
Большая лампа вмонтировання в потолок, уныло освещала это "белое царство"
Власов оглядел себя. Не трудно было догадатся, что его одежда также была ненавистного белого цвета. Кто-то спер у него родную тюремную робу, провонявшую невесть чем, и напялил на него мешковатые штаны и рубашку.
В таком наряде он выглядел как привидение.
Внезапно зачесалась грудь. Рука дернулась к зудящему месту и его грубые пальцы впились в костлявую плоть. Вместо приятного облегчения Дима почуствовал острую боль, пронзившуя его от груди до лопаток.
- Твою мать, - выругался он.
Сняв рубашку через голову, он обнаружил, что зудели красные точки на его груди.. Каждая размером чуть меньше циферблата наручных часов. Та, что он пытался расчесать, теперь сочилась кровью.
Только теперь он почувствовал, как же болит все тело. Ощущение было такое, будто все его кости переломали, а потом, наспех склеенные, были вставлены обратно. Но больше всего болела голова. Тупая, ноющая боль мешала даже думать. Ощущение, как после мощного удара по голове.
Дима торопливо снял штаны. Обе ноги, от бедер до голеней, истыканы такими же ранками, что и на груди. От притока крови они приветливо заалели, словно бы приветствуя его.
Власов сел на койку и попытался расслабится. Обычно, когда очищаешь свою голову от мыслей и расслабляешь тело, напряжение уходит.
Взгляд в потолок. Смиренное спокойствие. Вдох, затем выдох... Очищение от мыслей... Пустота...
Холодный свет от лампы на потолке неприятно бил поглазам. Дима закрыл их.
Паника и ярость наконец-то начали отпускать. Власов почувствовал себя лучше.
Может быть, если ему удасться уснуть...
2
Погруженный в свои мысли Дмитрий не сразу заметил, как дверь его темницы открылась.
Краем глаза он заметил какое-то движение.
В дверном проеме он заметил человека. К своей радости Власов отметил, что его тюремщик был весьма хлипким малым. Его кровь пришлась бы кстати, чтобы испортить бьющую по мозгам белизну.
- Дмитрий Власов, день добрый. - попривествовал его незнакомый индивидуум, одетый в безукоризенно белый больничный халат. - Ах, что это, у вас кровь... - его глаза блеснули сатанинским огоньком, который спустя мгновение погас. - Вам разве не говорили, что зудящие раны и ссадины нельзя расчесывать? Ну да ладно. Кстати, вы наверняка заскучали. Я думаю, вы вряд ли будете против смены обстановки....
Власов резко встал с кровати, чем весьма испугал вошедшего мужчину. Его глаза, близоруко щурившиеся из под тонких стекол плексиглассовых очков, от испуга расширились. Только сейчас Дмитрий заметил, что помимо этой лабораторной крысы, в числе его гостей были еще двое солдат. Одетые по последней армейской моде они стояли со штурмовыми винтовками в руках.
Раздался звук наспех снимаемых предохранителей. Власов понял, что резкие движения, будут отнюдь не залогом его долголетия. Из-за спины очкарика, в его сторону, были направлены два ствола.
Дима выставил руки вперед, показывая свои мирные намерения.
- Спокойно, спокойно, - сказал он. - Я всего лишь с кровати встал. Неужели это смертный грех?
Очкарик расслабился и заискивающе улыбнулся.
- Вижу вы в неплохой форме, Власов, - немного дребезжащим от волнения голосом сказал мужичок. - Мы не ошиблись полагая, что эксперименты и обследования, не принесут вам ровным счетом никакого вреда. Я рад, что...
- Я тоже многому рад, уважаемый, - перебил его Власов. - Но увы только не тому, что сейчас со мной происходит. А если вы мне еще и кое-что объясните - я вообще буду счастлив.
Каменные лица военных смотрели на него. Наверняка им было решительно наплевать, как и на счастье, так и на дальнейшую судьбу "гражданина Власова".
- Я прошу вас немного поумерить ваш тон, гражданин Власов, - ответил парламентер, - В противном случае, ваше состояние в скором времени резко ухудшится. А что касается вопросов, то на них вам несомненно ответят. Но не сейчас.
На его черепе, макушка которого была лысой как коленка младенца, выступили прозрачные капельки пота.
"Почему незнакомые люди всегда на меня так реагируют," - подумал Власов. А вслух спросил:
- Но мне можно спрость, где я сейчас нахожусь? Или вы меня расстреляете?
Тон его был хладнокровен и жесток. Глаза очкарика взволнованно забегали, а вояки за его спиной угрюмо насупились.
- Я же кажется сказал вам не разговаривать со мной в таком тоне, - неуверенно пробормотал человечек в халате. - Хотя, черт с вами. Я уверен, что это наша с вами последняя встреча... Ладно, пройдемьте с нами. Я думаю вы обойдетесь без фокусов, гражданин, ведь вы уже можно сказать на свободе, поэтому внезапная смерть вам ни к чему. Я прав?
Молча подобрав с койки скомканную рубашку, Власов рассправил ее и неохотно напялил на себя.
3.
Мода на омерзительно белый цвет была здесь маниакальной. Все, практически все, чего ни касался взгляд, было белым. Глаза Дмитрия начинали слезится, когда он смотрел по сторонам
По всей длине коридора, белыми прямоугольниками сверкали пластиковые двери таких же камер-одиночек, подобных той откуда какое-то время назад, вывели Власова.
Изнутри это помещение напоминало огромное, полностью изолированное от окружающего мира, бомбоубежище, суетливые обитатели которого готовились к ядерной войне.
Туда сюда шныряли люди в больничных халатах, с электронными планшетками в руках. На лицах каждого было утомленно-озабоченное выражение.Все эти ученые были до того похожи друг на друга, что Власову пришла в голову мысль о том, что он попал на фабрику клонов. По всему выходило, что сейчас перед ним разгуливает вся ее готовая продукция.
Жизнь казалось бы кипела в этом научном городке. Белые человечки, как муравьи, не зная усталости, бегали туда-сюда. Иногда по невнимательности, они комично налетали друг на друга.
Проходя по коридору Дмитрий заметил с полдюжины дверей на которых красовались голографические таблички. Названия на них были такими, что у Власова сводило судорогой живот.
"Отдел электропластической хирургия" "Нейроквантовая терапия". "Инплантационная поддержка внутренних органов". "Лазерная лоботомия". "Преобразование и анализ костно-мышечной конституции".
Одна из дверей была открыта.
Выворачивая шею, Дима разглядел кабинет средних размеров. В его центре находилась стойка из хромированного блестящего металла. На ней лежал обнаженный до пояса мужчина. Глаза его были закрыты, и он не подавал абсолютно никаких признаков жизни.
Над ним возвышались леаны кибернетических щупалец, которые выходили из блестящей металлической пластины на потолке. Механические руки монотонно копались у несчастного во внутренностях орудуя лазерным лучом, который выпускала одна из них. Справа от стальной "кровати" стоял комьютер. Перед компьютером стоял злобный карлик, одетый в белую больничную робу. Притоптывая ногами, он нажимал на какие-то мерцающие кнопки. На потолочной пластине, время от времени загорались красные лампочки.
Зрелище это длилось всего лишь жалкое мгновение, но в мозгу у Власова, оно отпечаталось навеки.
Два ствола уперлись ему в поясницу, толкая его дальше.
Мурашки пробежали по Диминой спине, когда он понял где очутился. Но все же наибольшее моральное беспокойство, ему принесло осознание того, для чего именно, он попал сюда. Если его запрут в каком-нибудь кабинете с табличкой типа "Психо-нейронная корректировка" на двери, его там вряд будут кормить мороженым и показывать мультики...
Размеренно шагая по этому царству безумной науки, Власова одолевали самые мрачные предчувствия.
Дыры от неизвестных трубок на его теле, несомненно были следствием нелицеприятных манипуляций с его телом. Подумать было страшно, что с ним делали, когда он находился без сознания.
Завернув за угол, они сели в лифт.
Больница кончилась.
Они вышли в длинный коридор. Конвоиры вели Власова по большому мягкому ковру, цвет которого можно было сравнить с цветом застиранной донельзя красной футболки.
Пройдя несколько шагов они свернули за угол. Взору Власова открылись офисные помещения.
Мимо них все чаще проходили люди одетые в военную форму. Иногда попадались и обычные смертные. В чистых костюмах, белоснежных рубашках , с уставшими и взволнованными лицами. Все куда-то торопились. Вокруг царила атмосфера напряженной и суетливой работы.
Вот один мужчина в форме. Он доказывал что-то другому, помоложе, одетому в темные брюки и пиджак. У сотрудника помоложе был виноватый вид. Он пристыженно избегал прямого взгляда своего разъяренного собеседника. Оба они рассматривали какие-то чертежи, графики. Едва завидев их процессию, они оба почтительно отошли в сторону. Военный, слегка покосившись на Власова вдруг изменился в лице. Странно, если учитывать, что этого человека, Дима видел впервый раз.
Власова ступал по ковру, еще наверное минут десять. Затем они поднялись по лестнице на один этаж, где его виду открылся новый коридор и офисы. Пройдя немного, их процессия остановилась перед дверью. Дверь открыли, и Дмитрия и затолкали внутрь.
Интерьер этого небольшого помещения был весьма небогат. Единственное за что цеплялся взгляд - это массивный прямоугольный стол и стулья к нему примыкавшие. Стены кабинета были окрашены в нежно-кремовый цвет.
Власов встретился глазами с тремя людьми, сидящими за этим столом. Трое были ему абсолютно незнакомы. Власову показалось, что даже если их знакомство и состоится, они вряд ли станут близкими друзьями.
Солдаты закрыли за ним дверь и вытянувшись по струнке, отдали присутствующим честь.
Пожилой крепко сложенный мужчина с седыми усами, кивнул им. Солдафоны, не говоря ни слова, удалились.
Шесть пар глаз напряженно уставились на Дмитрия.
Дима конечно не хотел их разочаровывать, но танцевать перед ними, он не собирался.
- Вот уважаемые, - раболепствуя изо всех сил наконец, вдруг произнес врач. - Позвольте представить. Дмитрий Сергеевич Власов.
Его голос дребезжал как лед в стеклянном стакане. Его поспешили заткнуть.
- Присаживайтесь, - обратился к Власову, седой мужчина.
Суля по его виду, подумалось Власову, этот человек наверняка привык, чтобы ему подчинялись. Голос незнакомца был властен, лицо - суровое и непроницаемое. На плечах были нашивки полковника.
Выбор у Власова был не богат. Он счел за лучшее подчинится.
По левую руку от седовласого ветерана сидел щуплого вида мужчина. В руках, мужичок держал папку с какими-то документами.
Власов положил руки на стол, ладонями вниз и посмотрел на своих новых собеседников. Темно-красное дерево стола, покрытое блестящим слоем лака, приятно холодило вспотевшую от волнения кожу. За каждым его действием присутствующие пристально следили. Наверное ждали фокусов, подумал Дмитрий.
- Все наши тесты и анализы, показали, что этот субъект абсолютно здоров, - промямлил лысеющий очкарик. - По-крайней мере, при осмотре, никаких отклонений наши приборы не выявили... - Его голос утонул в напряженной тишине, которая повисла в воздухе.
Третий мужчина в комнате. Рослый и крепкий, но заметно моложе сидящего рядом полковника, сказал:
- Профессор, если вы уверены, что этот человек абсолютно здоров, то ваши услуги нам больше не нужны. Вы свободны. Можете идти.
Лицо "профессора" приобрело несколько недоумевающее выражение. Он нервным движением поправил очки.
Он сказал:
- Да, лейтенант, как я уже говорил, к здоровью этого человека у нас нет никаних претензий. Смею вас заверить, он абсолютно годен для выполнения задания,.
При словах "годен для выполнения", Власов почувствовал слабость в коленках.
Он задумчиво почесал затылок и удивленно посмотрел на своих новых друзей.
- Задания? - спросил он. - Готов к выполнению задания. Может, вы меня хотя бы спросили, перед тем как...
- Господин Власов, я попрошу вас заткнутся, - сказал лейтенант. Его лицо стало еще суровей, чем прежде. - Вы будете говорить только тогда, когда вам дадут слово.
- Вы можете идти, - сказалполковник, обращаясь к профессору. - Мы вызовем вас, через несколько часов. Сколько еще осталось?
- Всего пятнадцать человек, - ответил профессор. Он снова поправил свои огромные очки, и продолжил: - Вместо семнадцати, разумеется... - Его взгляд стал виноватым и затравленным. Ученый вдруг напомнил Власову несчастную собаку, которая ждет от хозяина новых пинков.
- Что же случилось с теми двумя? - поинтересовался полковник.
- Понимаете, - оправдывался ученый, - лаборанты проводили пост-заключенным диагностику мозговых тканей, с последующей инплантацией "модуля контроля". В ходе операции, выяснилось, что двое, не смогли благополучно пережить последствия инъекции сделанной в день казни. - Ученый стыдливо поднял глаза. Увидев, что полковник смотрит прямо на него, он виновато уставился в пол. - Обследование показало большое количество тканей, которые начинали подвергатся некрозу. И поэтому... - профессор замялся, - нам пришлось их нейтрализовать...
- Нейтрализовать - кого?.. - спросил лейтенант.
- Заключенных, товарищ лейтенант, - ответил профессор. Его голос дрожал теперь как никогда. Человечек в очках и белом халатике, трясся как испуганый заяц.
- Профессор, ваши люди убили двух заключенных? - теряя терпение спросил лейтенант. - Кто дал вам право распоряжатся нашими людьми! И почему мы узнаем об этом в последнюю очередь.
Лицо Конрашова побагровело.
- Лейтенант, - спокойно перебил его полковник, - единственное, что я могу сказать вам сейчас, так это то, чтобы вы успокоились. Не стоит поднимать лишнего шума. Мы найдем им замену. Для нас это не проблема. Перед нами сейчас другая проблема, которая ждет, чтобы ее решили. - Он с прищуром посмотрел на Власова: - Я прав молодой человек?
Этот риторический вопрос был сейчас явно не к месту. Власова начинало раздражать такое отношение к себе. Сначала его лишили законной смерти, потом вытворяли с ним бог весть что. Теперь с ним разговаривают с сопливым школьником.
- Абсолютно, - с каменным выражением лица ответил Дмитрий. Свои эмоции он чудом держал под контролем.
- Отлично, - проговорил полковник. - Не будем терять времени. Начнем.
Мужичок в белом халате, извлек из кармана безукоризненно белый платок и судорожно протер им свой вспотевший лоб. Спустя мгновение он открыл дверь и отправился к себе домой - в царство безумной медицины и обреченных пациентов.
А Власов, остался в небольшом кабинете, с тремя совершенно незнакомыми ему людьми.
Когда дверь со скрипом закрылась, лейтенант кивнул мужчине с чемоданчиком в руках. Спустя несколько мгновений, тот извлек оттуда какие-то бумаги и вручил их полковнику.
- Так, - сказал полковник, с задумчивым видом раскрывая небольшой файл. В левом углу файла была с ярко-синяя пометка. Совершенно секретно. - Сейчас мы будет задавать вам вопросы. Вы будете отвечать на них. Все просто.
Власову было все равно. Главное, что он еще дышал. Остальное - второстепенно.
- Задавайте ваши вопросы, - глядя на свои ладони сказал Дмитрий. Он сжал их в кулаки, затем снова разжал.
Худощавый мужчина с дипломатом, достал лазерную ручку и большую тетрадь.
Лейтенант Кондрашов сплел пальцы и положил их перед собой.
- Вопрос первый, - сказал полковник. - Дмитрий Сергеевич Власов - ваше настоящее имя?
4
Вопросы не отличались оригинальностью. Почти все сводились к идентификации его личности. Где вы родились, как звали ваших родителей, за что были казнены...
Власов отвечал на все эти вопросы с усталым безразличием.
Ему не хотелось, чтобы допрашивающие его люди, видели в его глазах, хотя бы смутный намек на благодарность. Не хотелось, чтобы они были уверены в том, что оказали ему неоценимую услугу.
Спрашивали, служил ли он в БЧВ. Попросили не отпиратся, так как про него им уже все известно. Дмитрий поинтересовался, зачем же они спрашивают, если все знают? Ему не ответили, но попросили не уклонятся от заданного вопроса.
Дима сказал, что был членом БЧВ без малого три года. Силовики потребовали рассказать поподробней, уверяя в том, что это не принесет ему вреда.
Они сказали, что все равно, почти все знают о нем. Им необходимо лишь подтверждение некоторых фактов...
Правда ли, что пять лет назад он самовольно покинул пограничную заставу? Правда ли, что его тренировали как особого бойца в застенках БЧВ? Правда ли, что эта организация действительно была такой могущественной и сильной, как о ней говорят?
Отвечайте, не бойтесь...
"Вы нужны нам не как источник информации, - заявляли они. - Когда вы ответите на все наши вопросы, вас отправят к остальным. Там узнаете о грядущем задании. Сейчас, нам нужны ответы."
Дмитрию был задан вопрос, был ли он лично знаком с главой БЧВ, Михаилом Дытриным. Прежде, чем ответить Власов выдержал долгую паузу.
Щуплый мужчина с усталым, где-то даже грустным лицом, заменил батарейки на лазерной ручке. Пока Власова допрашивали, он исписал уже десять листов. Скорость письма у этого человека была феноменальной.
Дмитрий ответил, что знаком с главой БЧВ не был. Это было чистой правдом. Лидер "зеленого" движения был невидимкой, почти легендой. У Власова за время служения БЧВ были учителя, начальника, и даже подчиненные. Главного распорядителя, Дмитрий никогда не видел. Ни живьем, ни как-либо еще.
" Нам известно, что именно от Главного Распорядителя поступил приказ, зачислить вас в ряды БЧВ. Вас тренировали для партизанской войны по его личному настоянию?"
"Верно."
" С какой целью? Вы были особенным?"
" Откуда мне знать..."
"Вы всегда подчинялись приказам?"
"Да."
"Были ли у начальства БЧВ, какие-либо рычаги воздействия на вас?"
"Нет, не было."
"Хотите сказать, что могли уйти в любой момент?"
"Вполне возможно."
"Вы разделяли их идеалы и политические устремления?"
"Целиком и полностью."
"Вы были на особом счету у Распорядителя, не так ли?"
"Не знаю."
"Известно ли вам что-нибудь о проекте " Новая Атлантида"?"
"Нет."
"Вам известно теперешнее местонахождение Михаила Дытрина?"
"Да. Говорят, вам удалось поймать его..."
"И вы этому верите."
"Может быть..."
"Поехали дальше. Вы страдайте какой-нибудь разновидностью фобий, навязчивых видений, образов, галлюцинаций."
"Нет."
" Очень важный вопрос: вы умеете плавать?
"Да."
5
Допрос кончился. Ящик Пандоры, из которого вылетали бесконечные "почему?", "когда?", "как?", "а правда ли что?", истощился. Теперь Власову и его новым начальникам было не о чем говорить.
Потом пришли охранники. По просьбе полковник и лейтенанта, они отвели Дмитрия в небольшую комнатушку. Она была битком набита тюками с одеждой, обувью и нижним бельем. Власову приказали подобрать себе одежду и обувь.
Целых полчаса Дима подбирал себе обновку. Он делал это под строгим контролем двух охранников, которые казалось, могли ждать его целую вечность.
На просьбу оставить его одного, они оба ответили грозным молчанием. Это должно было расцениваться как категоричный отказ.
Власов подумал, что эти ребята слишком буквально поняли пословицу "молчание золото".
Осмтривая тюки с одеждой Дима осознал, что выбор у него был весьма невелик. Точнее сказать, выбора не было никакого.
Выбирать он мог только размеры. Их было двенадцать, что не могло не радовать.
Хлопчатобумажная футболка цвета хаки. Такого же цвета трусы. Черные как смоль носки, чистые, ни разу не ношеные. Роскошь в армии.
Остальной гардероб, заставил бы среднестатистического щеголя прийти в праведный ужас. Что касалось Власова - к армейской моде он в заимел стойкий иммунитет. Последние годы он редко носил что-нибудь иное.
Вскоре он был готов. Высокие тяжелые ботинки из черной кожи. Брюки из неопределенной, но очень крепкой на вид ткани. Ткани, которая не мялась, и, судя по гладкой поверхности очень хорошо отстирывалась от грязи.
Дмитрий пожалел о том, что в комнате не было зеркала. Он был бы не прочь, снова увидеть себя в привычной одежде.
Зашнуровав ботинки он потоптался не месте.
Отлично, подумал Дмитрий. Новая одежда была легкой, просторной, не стесняющей движений. Солидные ботинки приятно скрипели начищенной до блеска кожей. Во все времена, этот звук внушал Диме сверхъественную и непоколебимую уверенность в себе. Впервые за очень долгое время, он испытал окрыляющий и легкий, как дыхание ветра, трепет предвкушения чего-то хорошего. Дмитрий никогда не был оптимистом, но сейчас он чувствовал себя на высоте.
Охранники заметили, что Власов готов. Разродясь парой-тройкой невнятных слов, они выпроводили его.
6
Жизнь текла мимо него, как горная река. Власов просто созерцал, зная, что судьба его уже высечена на камне. Фатализм всегда был самой сильной его чертой.
Сейчас ему двадцать семь. Возраст, когда человек уже достаточно много повидал на своем коротком веку. Возраст, который плавно перетекает в срок. После двадцати начинается период зрелости. Многие ограничения ложатся на плечи человека, когда он пересекает этот барьер.
Эти ограничения и пугали Власова больше всего. Дима никогда не боялся неизвестности. Не питал ровным счетом никакого страха перед опасностями угрожающими его жизни. Дмитрий Власов как огня боялся той "обычной", серой жизни, что всегда маячила не его личном горизонте. Он никогда не хотел мирится с какими-либо правилами, которые сковывали рост его сознания.
Он пошел в армию, чтобы разрушить оковы бытовой жизни. Той самой "бытовухи" которая уже потихоньку начала опутывать с тех пор, как он закончил школу.. Кем он стал бы в нормальной жизни? Очередным винтиком в Системе, обреченным жить по общему шаблону.
Когда Дима был маленьким, он всегда мечтал о жизни полной приключений. Мечтал о жизни которая радовала бы его, дарила счастье... Но о каком счастье может идти речь, когда ты каждый день на протяжении всей своей жизни делаешь одно и то же. Как можно говорить о ярких событиях и приключениях, когда ты живешь от зарплаты до зарплаты, хоронишь все свои мечты, только лишь ради того, чтобы просто не умереть с голоду.
Грезы и мечты обречены на смерть, когда суровая правда потребительского общества ставит на них свой железный башмак.
Дима осознал это где-то на грани семнадцати и восемнадцати лет. Все знакомые называли это юношеским максимализмом. И почему-то всегда, когда они говорили это, Диму начинало коробить. Они говорили, что с возрастом, это пройдет. По всему вышло, что они либо соглали, либо ошиблись.
Когда началась экологическая война и привычный мировой порядок пошатнулся, Дима испытал странное ощущение. Это ощущение было странным синтезом возбужденности, радости и щемящего предвкушения великих перемен в его жизни.
Сейчас, когда конвой все вел и вел его по бессчисленным коридорам, лестницам и поворотам, на его лице играла радостная улыбка. Судьба дала ему второй шанс. Дмитрий был бесконечно рад использовать его без остатка. На всю катушку. Ведь жизнь продолжается...
7
Комплекс был огромен. Единственное, чему уступала, так его многофункциональности.
Здесь юыди криптографические лаборатории, стрельбища, тренажерные залы, ангары с боевой техникой.
Власов не имел ни малейшего представления куда его вели. Он знал, только что ведут его к себе подобным.
Задание...
Единственная причина почему его оставили в живых. Им нужно пушечное мясо для очередной заварушки. Значит недолго ему радоватся жизни....
Дмитрия вели по стеклянному коридору. Снаружи был погожий весенний день. Неопределенного вида растительность была так низко, что Власову вдруг стало не по себе, при мысли о том, что случится, если пластиковый пол его не выдержит.
Прозрачные стены открыли Диме панораму, которая на фоне увиденного за день, казалась просто сказочной.
Экосистема земли стонала от испражнений человеческой промышленности. Не смотря на это, некоторые деревья, не спешили погибать. Некоторые росли, как ни в чем не бывало. Особенно хорошо было растительности далекой от городов.
Птиц или животных Дима не заметил. Вид зеленой чащи пробудил в нем смутное ощущение ностальгии.
Тоска по спокойным и размеренным дням его старой жизни, а может быть, он слишком долго просидел в заперти...
Светлое, неожиданно яркое воспоминание детства озарило его голову мягким и приятным светом.
Детство.
Тогда он был по-настоящему счастлив. Веселое, чистое. Искрящееся как родниковый поток в лучах полуденного солнца. Счастье. Оно наполняло каждую частичку его души, заставляя смеятся, замирать в ожидании чуда.
Сердце Димы наполнилось густой теплотой.
. Он вспоминил день затерявшийся где-то в памяти. День, когда он, его брат Костя и отец, углублялись в точно такие же зеленые дебри.
Бывало, они выбирали солнечный, приятный день и уходили в лес. Удить рыбу, на берег чистой и прохладной реки, чей ласковый и нежный шепот убаюкивал и усыплял. Помогал на время забыть о тошнотворной мирской суете....
Твердый, уверенный голос отца, его сильные руки, показывающие ему, несмышленному пацану, азы рыбной ловли. Дима помнил, что он хотя и старался изо всех сил, но все же допускал серьезные промахи. Своей несмышленностью, граничащей с тупостью, он порой доводил отца до белого каления. Иногда дело доходило до крика, или до слез... и тогда маленький Дима проклинал его. Он ненавидел своего отца, так сильно, как только мог ненавидеть. Но потом ненависть проходила, и он снова любил отца таким, каким он был.
Старший брат, Костя, случалось подтрунивал над ним, за что иногда получал от отца.
Маленький Дима дулся на них обоих, но потом, радостная улыбка появлялась на его лице. Он знал, что любит их. Знал, что они любят его.
Вместе, в троем, они были отличной командой. Тогда казалось, что их не сможет разлучить сама вечность. Так им было хорошо. Так уютно...
Уже в те времена, города начинали расползатся по земле, отбирая у природы ее законные владения. Метр за метром человеческая цивилизация, подчиняла себе то, что по идее, никогда не должно быть ее собственностью. Машина прогресса вгрызалась лоно природы, как обезумевший от голода червь, грызет последнее в мире яблоко.
Но тогда, им троим, было плевать на все. Для них троих не существовало тех огромных корпораций, который заботились только о полноте своих карманов. Мировая политика, цены на золото, нефть. Их это не волновало.
У них была своя вселенная. Крошечная, уютная и недолговечная.
Время беспощадно ко всему живому. Теперь Дима вырос и остался один. Отец умер, когда ему было семнадцать. Брат ушел из дома полгода спустя. С тех пор, Костя бесследно исчез из его жизни.