Ну почему я не Михайла Василич?
Накопилось раздражение что-то у меня. И ладно, если бы по поводу материальной жизни: цены там взлетающие, соседи дикие, погода скачущая. Все было бы просто и понятно, у всех такие проблемы. Ну только вот орущий кот на балконе есть сейчас только у меня.
Но мне ведь приспичило пораздражаться в глобальном плане, и очень хочется притянуть исторические личности. Им тоже пришлось несладко.
Я о покровительстве.
Когда я только почувствовала в себе эмбриончик писательской страсти, судьбинушка преподнесла мне подарок - совершенно случайно я познакомилась с редактором нашей городской газеты.
Некоторое время я давала ее дочери уроки фортепиано. Дочь бряцала по клавишам, а я волновалась - в соседней комнате редакторша читала мои рассказики, накорябанные от руки в тетрадке в клеточку.
Творения приглянулись и стали иногда печататься в газете. Я сияла и летала без метлы. Увидеть свое имя на газетном листе - как получить Оскара.
Меня, конечно, правили. Я терпела. Понимала - так, видимо, надо, ей лучше знать. Ну и что, что мой ежистый, ироничный стиль превращался в сахарную вату ( так я ощущала манеру редакторши). Человек ежедневно восхвалял передовиков нашего комбината, вот и набил руку в сладости. Но у меня-то иронические юморески!
В конце-концов я взбесилась, написала пародию на ее стихи, которую она прочла и не напечатала, и мы расстались. Я потеряла и преподавательскую подработку и платформу для авторского самолюбия.
Ломоносов ( вот я и притянула историческую личность) был умнее. Он хоть и бился с немцами в университете, но Елизавете оду написал. Ее ведь не побьешь, а дамочке восхвалений поэтических очень хотелось. Ей - восхвалений, а Михайле Василичу - денежек и поддержки опытов.
Так и вижу - сидит Михайло вечером за столом, перышком поскрипывает, париком потное чело утирает и шипит сквозь зубы: “ Великая Петрова дщерь… Сколько денег на бабские тряпки, да на танцульки… Бабье на троне - урон государству!” Потом злобно пнет кота, раздраженно снимет нагар со свечи и опять - восхвалять.
А наш Пушкин? Николай взял его под свое крылышко: “Я буду твоим личным цензором”. Вот радость-то для самолюбивого Пушкина! Кинул подачку - чин камер-юнкера, да еще и над вдохновением решил подовлеть.Ты кто такой? Ну, царь, и что? Над человеком длань божья, а ты просто удачно родился! В общем, и “наше все” побарахтался в липких сетях покровительства.
Какие умные, дальновидные корифеи! Хотя что меня ожидало, смирись я? Думаю, совершенно потеряла бы себя, превратившись в подобострастный сгусток сладкого сиропчика.