Вот приходит осень, выкинув пинком под зад
коварное лето и поначалу гостит, как хороший приятель, без которого ты скучал. Устраивается она надолго - так старинный друг, примостившись в твоем любимом кресле, достал бы трубку, раскурил ее и заполнил послеобеденный час рассказами, где побывал и что делал со времени вашей последней встречи.
это С.Кинг "Салимов Удел"... Осень, остаётся на весь октябрь, а в редкие годы до ноября. Над головой изо дня в день видна ясная, строгая синева небес, по которой - всегда с запада на восток - плывут спокойные белые корабли облаков с серыми килями. Днем поднимается неуемный ветер, он подгоняет вас, когда вы шагаете по дороге и под ногами хрустят невообразимо пестрые холмики опавших листьев.
От этого ветра возникает ноющая боль, но не в костях, а где-то гораздо глубже.
Возможно, он затрагивает в человеческой душе что-то древнее, некую струнку памяти о кочевьях и переселениях, и та твердит: в путь - или погибнешь... в путь - или погибнешь....
Ветер бьется в дерево и стекло непроницаемых стен вашего дома, передавая по стрехам свое бесплотное волнение, так что рано или поздно приходится оставить дела и выйти посмотреть.
А после обеда, ближе к вечеру, можно выйти на крыльцо или спуститься во двор и смотреть, как через пастбище Гриффена вверх на Школьный холм мчатся тени от облаков - свет, тьма, свет, тьма, словно боги открывают и закрывают ставни. И, если нет ни машин, ни самолетов, если по лесам к западу от города не бродит какой-нибудь дядюшка Джо, который бабахает из ружья, стоит завопить фазану; если тишину нарушает лишь медленное биение вашего собственного сердца, вы можете услышать и другой звук - голос жизни, движущейся к финалу очередного витка и ожидающей первого снега, чтобы завершить ритуал. (с)
это С.Кинг "Салимов Удел"... Осень, остаётся на весь октябрь, а в редкие годы до ноября. Над головой изо дня в день видна ясная, строгая синева небес, по которой - всегда с запада на восток - плывут спокойные белые корабли облаков с серыми килями. Днем поднимается неуемный ветер, он подгоняет вас, когда вы шагаете по дороге и под ногами хрустят невообразимо пестрые холмики опавших листьев.
От этого ветра возникает ноющая боль, но не в костях, а где-то гораздо глубже.
Возможно, он затрагивает в человеческой душе что-то древнее, некую струнку памяти о кочевьях и переселениях, и та твердит: в путь - или погибнешь... в путь - или погибнешь....
Ветер бьется в дерево и стекло непроницаемых стен вашего дома, передавая по стрехам свое бесплотное волнение, так что рано или поздно приходится оставить дела и выйти посмотреть.
А после обеда, ближе к вечеру, можно выйти на крыльцо или спуститься во двор и смотреть, как через пастбище Гриффена вверх на Школьный холм мчатся тени от облаков - свет, тьма, свет, тьма, словно боги открывают и закрывают ставни. И, если нет ни машин, ни самолетов, если по лесам к западу от города не бродит какой-нибудь дядюшка Джо, который бабахает из ружья, стоит завопить фазану; если тишину нарушает лишь медленное биение вашего собственного сердца, вы можете услышать и другой звук - голос жизни, движущейся к финалу очередного витка и ожидающей первого снега, чтобы завершить ритуал. (с)