(no subject)
***
У меня есть друг, его зовут Костя. Я его давно и очень хорошо знаю. Иногда он оказывается в ситуациях, когда казалось бы пора изменить что-то в своем мировосприятии или на худой конец просто в поведении. Может быть даже быть поумнее.
Однажды летом Косте позвонила Катя и сказала, что привезла из Марокко колбаску клевого гашиша. Сам-то я, конечно, против наркотиков, но друзей-то не выбирают, и Костя держится немного другого мнения на этот счет.
Ну и вот значит, встретились они и еще один мой приятель Тёма. Долго искали по переулкам за Солянкой тихий дворик, где им никто не будет мешать, но все дворы в районе Солянки в тот день просто кишели народом и ребятам раскладываться там было бы просто неуютно. Они в раздумьях они спустились в метро и вдруг увидели полуоткрытую дверцу куда-то в темноту. Притворив за собой дверь, они прошли в комнатку с вентиляционными агрегатами и воздуховодами и расположились там.
- Что-то не вставляет, - ознабоченно тянули Катя с Тёмкой, - давайте еще подложим.
Костя флегматично соглашался:
- Поджигайте.
Время от времени поджигая все новые и новые кусочки марокканской колбасы, ребята как бы с недоумением и легким разочарованием косились на тающий на глазах запас гашиша.
Прошло какое-то время и вдруг за дверцей послышались какие-то звуки - кто-то пришел. Друзья затаились.
Внезапно Катя приподнялась и сказала: "Я ничего не вижу" и стала грудой сползать вниз, утяжелившись в три раза уж точно.
Тёма обреченно стал тихо что-то шептать, эти слова как будто в образах проплывали перед Костей:
- ... менты... наркологичка... примут... пиздец...
Шум за дверью не утих, но у Кости затекли ноги из-за лежащей на них Катьки, и он встал, чтобы сменить позу. И зацепился за луч света, протянутый между дверными щелями и углом помещения. Вокруг все потемнело, стало кромешно темно, и Костя остался один. Один? Косте показалось, что есть кто-то, к кому он может обратиться в этом пустом мире:
- Бог, если ты есть и ты меня слышишь - сделай так, чтобы все закончилось хорошо. Пожалуйста! Очень прошу! Боже? Ты меня слышишь? А?
Ответа не последовало, зато мрак прорезал слабый свет лампочки в коридоре.
Так они и сидели на воздуховоде: Тёма обреченно читал свою мантру "менты, наркологичка, пиздец", Костя держал Катю, а Катя говорила, что у нее болит живот.
А потом все кончилось. Разом. Снаружи все ушли, утих Тёма, к Кате вернулось зрение, а Костя вышел из глубоких и тяжелых раздумий. Они вышли на станцию. Все было так светло, почти солнечно и хорошо.
***
Меня самого редко било током. У меня была железная дорога с клёвыми немецкими электровозиками, у них были даже настоящие пантографы, но почему-то протянуть провода над железной дорогой мне никогда не приходило в голову. Питалась эта железная дорога через полуразвалившийся трансформатор, на котором было очень удобно регулировать скорость движения локомотива и даже давать задний ход. Как я уже сказал, трансформатор был полуразвалившийся, но я соблюдал технику безопасности и все было нормально. Так что, меня бил током только телевизор. И еще три раза холодильник.
Другое дело Костя.
На бегу поскользнувшись на солидоле, его полет немного подкорректировала бетонная шпала, а окончательно остановил неуправляемый полет лишь затрещавший кожух контактного рельса.
Как впоследствии рассказывал Костя, он почувствовал всю зыбкость пребывания на этом свете:
- Я пришел в себя и понял, что держусь рукой за трещащий кожух, - сообщил Костя, делая большие паузы между словами, - я чувствовал каждое волокно, его фактуру и как оно было вплетено в другие. А кожух был теплый и угрожающе пах смертью. Сотни вольт и ампер текли в миллиметрах от моей потной руки.
Позже он уже допускал, что вместе с вольтами и амперами там тек еще и косинус фи, но когда он был одной рукой на том свете, мысль была лишь одна:
- Я живой! - подумал Костя про себя и быстро отдернул руку. - И еще я почувствовал, как пахнет теплый солидол и что-то высоко звенит в тишине.
***
Где ж это было? За Вологдой или Вяткой? Пожалуй, где-то между ними.
- Ты не устал? - Тёма вопросительно взглянул на Костю. - Давай я поведу!
- Ну давай.
Дорога из асфальтовой давно перешла в накатанную грунтовку, видимо с улучшенным покрытием, но теперь по всей ширине дороги валялся щебень, а еще виднелись выбоины, поэтому им приходилось лавировать между ними. Иногда машина колесами попадала прямиком в эти ямки и подвеска издавала алобные звуки. Через пару километров Тёма сдался, и за руль снова сел Костя. Машина была его, поэтому когда он сам попадал в ямы, не было так неприятно, как если бы кто-то другой проделывал тоже самое. Через десять километров дорога вновь стала асфальтовой и Костя прибавил газу.
Наверно уже повороте на третьем или четвертом он поздно заметил поворот под прямым углом, но все же инстинктивно попытался в него повернуть. Машину стремительно стало заносить и когда ее уже несло боком она вознамерилась сделать боковой кувырок.
- В тот момент скорость была девяносто, - виновато разводит руками Костя, - и нас упрямо боком тащило на бетонный столб, невесть откуда вдруг взявшийся на обочине. Машина не выравнивалась капотом по ходу движения, да того гляди перевернулась бы, так что я поддался физическим силам, действовавшим в тот момент сразу с несколькими векторами. Машину развернуло задом, как в замедленной съемке пронесло мимо столба и мягко-мягко положило в снег в кювете.
- Бля! - закричал Тёма.
- Что такое?! - испуганно спросил Костя.
- Я пиво разлил!
Конечно, если бы не летняя резина и минус три Костиных диоптрии, все могло сложиться совершенно иначе, но я об этом бы уже не писал.
Господи, да что вообще может изменить этих людей? И вообще людей) На этом свете - да наверно ничего.
У меня есть друг, его зовут Костя. Я его давно и очень хорошо знаю. Иногда он оказывается в ситуациях, когда казалось бы пора изменить что-то в своем мировосприятии или на худой конец просто в поведении. Может быть даже быть поумнее.
Однажды летом Косте позвонила Катя и сказала, что привезла из Марокко колбаску клевого гашиша. Сам-то я, конечно, против наркотиков, но друзей-то не выбирают, и Костя держится немного другого мнения на этот счет.
Ну и вот значит, встретились они и еще один мой приятель Тёма. Долго искали по переулкам за Солянкой тихий дворик, где им никто не будет мешать, но все дворы в районе Солянки в тот день просто кишели народом и ребятам раскладываться там было бы просто неуютно. Они в раздумьях они спустились в метро и вдруг увидели полуоткрытую дверцу куда-то в темноту. Притворив за собой дверь, они прошли в комнатку с вентиляционными агрегатами и воздуховодами и расположились там.
- Что-то не вставляет, - ознабоченно тянули Катя с Тёмкой, - давайте еще подложим.
Костя флегматично соглашался:
- Поджигайте.
Время от времени поджигая все новые и новые кусочки марокканской колбасы, ребята как бы с недоумением и легким разочарованием косились на тающий на глазах запас гашиша.
Прошло какое-то время и вдруг за дверцей послышались какие-то звуки - кто-то пришел. Друзья затаились.
Внезапно Катя приподнялась и сказала: "Я ничего не вижу" и стала грудой сползать вниз, утяжелившись в три раза уж точно.
Тёма обреченно стал тихо что-то шептать, эти слова как будто в образах проплывали перед Костей:
- ... менты... наркологичка... примут... пиздец...
Шум за дверью не утих, но у Кости затекли ноги из-за лежащей на них Катьки, и он встал, чтобы сменить позу. И зацепился за луч света, протянутый между дверными щелями и углом помещения. Вокруг все потемнело, стало кромешно темно, и Костя остался один. Один? Косте показалось, что есть кто-то, к кому он может обратиться в этом пустом мире:
- Бог, если ты есть и ты меня слышишь - сделай так, чтобы все закончилось хорошо. Пожалуйста! Очень прошу! Боже? Ты меня слышишь? А?
Ответа не последовало, зато мрак прорезал слабый свет лампочки в коридоре.
Так они и сидели на воздуховоде: Тёма обреченно читал свою мантру "менты, наркологичка, пиздец", Костя держал Катю, а Катя говорила, что у нее болит живот.
А потом все кончилось. Разом. Снаружи все ушли, утих Тёма, к Кате вернулось зрение, а Костя вышел из глубоких и тяжелых раздумий. Они вышли на станцию. Все было так светло, почти солнечно и хорошо.
***
Меня самого редко било током. У меня была железная дорога с клёвыми немецкими электровозиками, у них были даже настоящие пантографы, но почему-то протянуть провода над железной дорогой мне никогда не приходило в голову. Питалась эта железная дорога через полуразвалившийся трансформатор, на котором было очень удобно регулировать скорость движения локомотива и даже давать задний ход. Как я уже сказал, трансформатор был полуразвалившийся, но я соблюдал технику безопасности и все было нормально. Так что, меня бил током только телевизор. И еще три раза холодильник.
Другое дело Костя.
На бегу поскользнувшись на солидоле, его полет немного подкорректировала бетонная шпала, а окончательно остановил неуправляемый полет лишь затрещавший кожух контактного рельса.
Как впоследствии рассказывал Костя, он почувствовал всю зыбкость пребывания на этом свете:
- Я пришел в себя и понял, что держусь рукой за трещащий кожух, - сообщил Костя, делая большие паузы между словами, - я чувствовал каждое волокно, его фактуру и как оно было вплетено в другие. А кожух был теплый и угрожающе пах смертью. Сотни вольт и ампер текли в миллиметрах от моей потной руки.
Позже он уже допускал, что вместе с вольтами и амперами там тек еще и косинус фи, но когда он был одной рукой на том свете, мысль была лишь одна:
- Я живой! - подумал Костя про себя и быстро отдернул руку. - И еще я почувствовал, как пахнет теплый солидол и что-то высоко звенит в тишине.
***
Где ж это было? За Вологдой или Вяткой? Пожалуй, где-то между ними.
- Ты не устал? - Тёма вопросительно взглянул на Костю. - Давай я поведу!
- Ну давай.
Дорога из асфальтовой давно перешла в накатанную грунтовку, видимо с улучшенным покрытием, но теперь по всей ширине дороги валялся щебень, а еще виднелись выбоины, поэтому им приходилось лавировать между ними. Иногда машина колесами попадала прямиком в эти ямки и подвеска издавала алобные звуки. Через пару километров Тёма сдался, и за руль снова сел Костя. Машина была его, поэтому когда он сам попадал в ямы, не было так неприятно, как если бы кто-то другой проделывал тоже самое. Через десять километров дорога вновь стала асфальтовой и Костя прибавил газу.
Наверно уже повороте на третьем или четвертом он поздно заметил поворот под прямым углом, но все же инстинктивно попытался в него повернуть. Машину стремительно стало заносить и когда ее уже несло боком она вознамерилась сделать боковой кувырок.
- В тот момент скорость была девяносто, - виновато разводит руками Костя, - и нас упрямо боком тащило на бетонный столб, невесть откуда вдруг взявшийся на обочине. Машина не выравнивалась капотом по ходу движения, да того гляди перевернулась бы, так что я поддался физическим силам, действовавшим в тот момент сразу с несколькими векторами. Машину развернуло задом, как в замедленной съемке пронесло мимо столба и мягко-мягко положило в снег в кювете.
- Бля! - закричал Тёма.
- Что такое?! - испуганно спросил Костя.
- Я пиво разлил!
Конечно, если бы не летняя резина и минус три Костиных диоптрии, все могло сложиться совершенно иначе, но я об этом бы уже не писал.
Господи, да что вообще может изменить этих людей? И вообще людей) На этом свете - да наверно ничего.