О жертвенности, смирении и самоотречении
Из постинга и комментариев:
- Христианство есть религия жертвы. А европейская аристократия стоит на философии жертвенного служения, жертва для нее есть основа ее мировоззрения, самоопределения и бытия. Христианство как "господская вера" и аристократизм в самом существенном, в основах, в сердцевине друг другу полностью коплиментарны.
- Так что первично-то? Христианство как религия жертвы или философия жертвенного служения европейской аристократии?
- Первично тут наследие благоверного Иафета, то есть европеизм по существу. Если бы европейцы не были избранными Богом стать провозвестниками Откровения после падения рода Симова, то не было бы у них никакой философствующей и жертвующей собой аристократии, а были бы скучные чиновники, рабы султанов, по образам восточных деспотий.
... современные греки считают свое языческое дохристианское наследие ПРЕДВОЗВЕЩАЮЩИМ христианские истины...
И действительно европейская философия ЕДИНА. Мысли стоиков перекликаются с мыслями христианских аскетов, платонизм лег в основу христианского понимания логосов, а аристотелева метафизика разобрана по цитатам целой плеядой христианских философов.
А титул первосвященника Рима (Pontifex Maximus, Великий Жрец) вообще не изменился после христианизации. Как был в язычестве Pontifex Maximus, так в христианстве и остался.
- То есть, конечно же, первичен Промысел Божий.
Того же автора о детях:
Про детей можно сказать сколь угодно много плохого, но вот все-таки ими и заботой о них и спасаются миряне. И учатся у них очень многому.
Все спасаются одним - смирением и самоотречением.
И монашество, и мирской брак с воспитанием детей это смирение и самоотречение. В этом их смысл, христианского монашества и христианского брака.
Дело не в том, что дети бесконечно хороши, а в том, что мы, взрослые, становимся лучше рядом с ними. Кстати, именно потому, что они иногда плохи, а не хороши, вот в чем тут дело.
- Христианство есть религия жертвы. А европейская аристократия стоит на философии жертвенного служения, жертва для нее есть основа ее мировоззрения, самоопределения и бытия. Христианство как "господская вера" и аристократизм в самом существенном, в основах, в сердцевине друг другу полностью коплиментарны.
- Так что первично-то? Христианство как религия жертвы или философия жертвенного служения европейской аристократии?
- Первично тут наследие благоверного Иафета, то есть европеизм по существу. Если бы европейцы не были избранными Богом стать провозвестниками Откровения после падения рода Симова, то не было бы у них никакой философствующей и жертвующей собой аристократии, а были бы скучные чиновники, рабы султанов, по образам восточных деспотий.
... современные греки считают свое языческое дохристианское наследие ПРЕДВОЗВЕЩАЮЩИМ христианские истины...
И действительно европейская философия ЕДИНА. Мысли стоиков перекликаются с мыслями христианских аскетов, платонизм лег в основу христианского понимания логосов, а аристотелева метафизика разобрана по цитатам целой плеядой христианских философов.
А титул первосвященника Рима (Pontifex Maximus, Великий Жрец) вообще не изменился после христианизации. Как был в язычестве Pontifex Maximus, так в христианстве и остался.
- То есть, конечно же, первичен Промысел Божий.
Того же автора о детях:
Про детей можно сказать сколь угодно много плохого, но вот все-таки ими и заботой о них и спасаются миряне. И учатся у них очень многому.
Все спасаются одним - смирением и самоотречением.
И монашество, и мирской брак с воспитанием детей это смирение и самоотречение. В этом их смысл, христианского монашества и христианского брака.
Дело не в том, что дети бесконечно хороши, а в том, что мы, взрослые, становимся лучше рядом с ними. Кстати, именно потому, что они иногда плохи, а не хороши, вот в чем тут дело.