(no subject)
У Айзенштадт есть дочь. Как-то, когда она еще малая была, ехали они в поезде. А там, вы знаете, кишмя кишат старички и старушки, которые липнут к детям с разговорами и карамелькой.
Ну, естественно, и тут один с дюшеской доколупался: "А как тебя зовут, деточка? А кого ты больше любишь, маму или папу? А кем ты хочешь быть? А ты слушаешься родителей?.." Деточка угрюмо молчала, засунув ладошки под жопу. К счастью, дедушка плохо видел, иначе тяжелый, недобрый взгляд ребенка давно уже свел бы его в уютную могилку. "А ты знаешь стишки? - у пенсионера было в запасе еще много важных вопросов. - А что ты умеешь делать?.."
Неожиданно злая девочка разомкнула губы и процедила:
- Какать. И. Писять.
Ну, естественно, и тут один с дюшеской доколупался: "А как тебя зовут, деточка? А кого ты больше любишь, маму или папу? А кем ты хочешь быть? А ты слушаешься родителей?.." Деточка угрюмо молчала, засунув ладошки под жопу. К счастью, дедушка плохо видел, иначе тяжелый, недобрый взгляд ребенка давно уже свел бы его в уютную могилку. "А ты знаешь стишки? - у пенсионера было в запасе еще много важных вопросов. - А что ты умеешь делать?.."
Неожиданно злая девочка разомкнула губы и процедила:
- Какать. И. Писять.