В ДЕНЬ ВСЕХ ВЛЮБЛЁННЫХ (14 февраля)
Вы знаете, что есть несчастные, которые за всю свою жизнь ни разу не испытывали чувства влюблённости? Женились и выходили замуж (и не однажды!), занимались сексом, имели детей и... никогда не влюблялись! Я была поражена, когда узнала об этом. Оказывается, умение любить даётся не всякому.
* * *Впервые я ощутила бабочек в животе в пятилетнем возрасте в Ленинграде. Когда большая девочка в нашем дворе отогнала от меня задиру-мальчишку, взяла за ручку и ласково заговорила... С тех пор я липла к этой девочке. Рядом с ней мне становилось... сладко.
* * *Потом моя семья переехала в Магнитогорск. Там в семь лет я пошла в первый класс (фото). Вместе со мной за партой сидел Серёжа. Чистенький такой крепышок с головой правильной круглой формы, бритой под «ноль».
В те времена всех мальчиков заставляли брить голову. Бывало учительница клала руку на голову ученику, и если у неё между пальцами защипывались волосы, то в дневнике жертвы появлялась надпись: «Ув. родители! Срочно сводите вашего сына в парикмахерскую». «Лысые» мальчишки мне казались непривлекательными. К тому же учителя их постоянно «опускали» - язвили, если те ошибались, били по головам линейкой. То ли училкам нравился звук щелчка линейки по бритой голове, то ли они неосознанно отыгрывались на мальчиках за несложившуюся семейную жизнь...
Серёжа каждый день заходил за мной в школу и провожал после школы домой. На большой перемене я тащила Серёжу на первый этаж к дверям 7-го «А» класса, который шефствовал над нашим 1-м «А». Одна я идти робела. А мне очень хотелось повидать Алису. Я заглядывала в класс и говорила «здравствуй, Алиса». Она выходила в коридор, и я протягивала ей конфетку.
* * *Помнится, мама привезла из Москвы пакет леденцов в форме разноцветных автомобильчиков. Все «автомобильчики», которые мне давала на день мама, я раздавала друзьям. Мне доставляло удовольствие делать им приятное. В нашем детском кругу вообще было принято делиться. Жадин презирали и дразнили «жадина-говядина-солёный-огурец».
В Магнитке и во дворе, и в школе меня окружали дети рабочих. Конфеты для них были роскошью. Так же как игрушки, детские книжки, разноцветные карандаши и краски. Не потому, что их родители нуждались. Наоборот: заработки работников металлургического комбината во много раз превышали доходы мой мамы-инженера и папы-завкафедрой института. Но работяги все деньги пропивали...
* * *
Неизвестно, чем бы закончилось моё увлечение старшими девочками... Но «рабочий» двор меня, книжную и домашнюю, досконально просветил в вопросе, откуда берутся дети. И моя сексуальная ориентация сформировалась традиционным способом.
Когда я училась во втором классе, случилась настоящая любовь. Был апрель. Снег уже растаял, и тротуары подсохли. Я играла с подружкой Ритой в классики (на фото: Рита и я первоклассницы). Мы прыгали на одной ножке по клеточкам, нарисованным мелом на асфальте.
Как в вашем детстве назывался предмет, который в игре в классики пинали из клетки в клетку? У нас он назывался биткой. Лучшей биткой считалась баночка из-под гуталина, набитая для веса землёй. Её берегли и меняли на что-то не менее ценное. Например, на пачку мелков или на сладости.
В тот апрельский день нам здорово докучал дворовый хулиган. Он толкался, затирал меловые линии и в конце концов забрал нашу драгоценную баночку. Мы с подружкой растерялись... Вдруг откуда-то появился темноволосый высокий мальчик, дал хулигану подзатыльник, отобрал битку и велел «мотать отсюда подальше, покуда цел». Потом подошёл ко мне и спросил, как меня зовут. Он смотрел мне прямо в глаза. А я не могла произнести ни слова. Рита выкрикнула: «Это Наташка из 119-й квартиры!» «На, Ната, возьми свою битку», - очень ласковым голосом произнёс спаситель. Вложил баночку из-под гуталина в мою руку и ушёл.
И разверзлись небеса! Все органы чувств обострились невероятно. Небо стало пронзительно синим. Глаза заломило от яркого солнечного света. Голова закружилась от запаха клейких почек на деревьях. Птички оглушительно защебетали. Сердце заколотилось. А в животе защекотало. Ночью я долго не могла заснуть. И всё вспоминала, как необычно меня назвал этот незнакомый мальчик: «Ната»...
Со временем я вызнала, что имя того темноволосого мальчика - Валера, что он учится в 8-м классе, и ему уже 16. Мне он тогда казался очень взрослым. Почти «дяденькой».
Каждый день проживался мной ради одного: каким-нибудь образом увидеть мою любовь. Подъезд, в котором жил Валера, располагался напротив моего подъезда, ровно по диагонали огромного круглой формы двора. Увидев в окно, что мой обожаемый выходит из дома, я хватала мусорное ведро и степенно несла его вкруговую по периметру «кольца», чтобы увидеть Валеру и ощутить снова это щекочущее шевеление в животе. Или устраивала с подружками игру в догонялки. Куда при этом старалась убежать, нетрудно догадаться.
Вскоре весь двор узнал, что я влюбилась. Валера тоже заметил. Он иногда подходил ко мне и спрашивал: «Ну что, черноглазая, что ты мне хочешь сказать?» А я ничего не хотела ему сказать. И не могла бы, если бы даже захотела. Потому что рядом с ним становилась безнадёжно немой.
(Кстати, вот это онемение и поглупление в присутствии любимого человека меня преследует до сих пор. Преодолеть так и не смогла, но научилась усилием воли держать лицо и что-то - словно в бреду! - говорить).
В мае мне исполнялось 8 лет. Мама спросила, что мне хочется в подарок. Я попросила куклу-мальчика. Обязательно мальчика. Я ещё до школы всем говорила, что когда вырасту, у меня будут дети. И первым родится мальчик. Я хотела мальчика. (И это впоследствии исполнилось: у меня сын).
Вы много видите в продаже кукол-мальчиков? А в советских магазинах выбор кукол вообще был небогатый. Все куклы - с косичками. Тем не менее, я получила от родителей коробку, в которой лежал фарфоровый пупс с полным комплектом пелёнок, распашонок, чепчиков, пинеток и прочим приданым для новорождённого. Все эти тряпицы были «девичьего» розового цвета. Но я этой цветовой дискриминации не понимала. Мне объяснили, что это мальчик, и я поверила. Как я назвала своего пупса? Валера, конечно.
У Валеры был младший брат Шурка. Он защищал меня от обидчиков и всем во дворе говорил, что я его невеста, и когда вырастем, то поженимся. А для меня он был брат Валеры. Связующее звено между мной и моим любимым.
Однажды Шурка обмолвился, что приближается день рождения Валеры, и для его друзей родители собираются устроить вечеринку. Я решила во что бы то ни стало попасть на эту вечеринку. Но одной идти было страшно. Уговорила подругу Риту составить мне компанию. Папе сказала, что брат Риты Витька пригласил меня на празднование его дня рождения, и поэтому нужен подарок. (Семья подруги жила в том же подъезде, что и мы). Папа купил какую-то книжку и, несмотря на мой активный протест, надписал её, как полагается: «Дорогому Вите на память в день рождения от Наташи». Долго мы потом с Риткой стояли у окна в подъезде и тёрли, тёрли лиловой жёсткой стирашкой имя её брата в книге... Чернила ведь тогда были жидкие, бумагу пропитывали насквозь. Дотёрли мы до дырки. И рядом с этой дыркой вписали: «Дорогому Валере...».
В квартире у Валеры кроме нас не было ни одной девочки! Парни от 16 до 20 лет сидели на полу и сражались в карты. Все курили. Кругом валялись пустые бутылки. Нас вроде никто не собирался обижать, но ребята смотрели на нас как-то... В общем, мы с подружкой струхнули и залезли под кровать. Там и сидели всю «вечеринку», боясь высунуться.
Мои родители, обеспокоенные долгим отсутствием дочери, пошли за мной в квартиру «именинника Вити». Тут, конечно, выяснилось, что у Вити никакого дня рождения нет, и что Рита ушла "на день рождения к Наташе". Родители сначала искали нас своими силами. Потом призвали на помощь милицию. К полуночи (!) разыскали и вытащили из-под кровати.
Мы с Риткой начали реветь уже выйдя за дверь Валеркиной квартиры. Дома папа выпорол меня ремнём. В первый и в последний раз в жизни. Порол не больно, но я для порядку выла. Потом заперлась в ванной и производила звуки, похожие на безутешный плач. Родители так и не поняли, зачем я ходила к какому-то мальчику в гости и почему это утаила. Им в голову не могло прийти, что это была любовь. А я не решилась признаться.
* * * Через четыре года нашей семье дали квартиру в институтском доме. Это была уже другая среда и другая любовь.
И сколько потом было всяких разных любвей!.. Некоторые имена уже улетучились из памяти, да и их владельцы тоже забылись. Но вот такая любовь - любовь с первого взгляда, любовь, как удар молнии, - случалась потом всего трижды. Она переворачивает, изменяет психику и даже мышление, обогащает и... может даже убить.
Всё же, любовь - это счастье.
* * * Свекровь уже после моего развода с её сыном меня полюбила, всем меня расхваливала и стала немного помогать (мы с сыном очень голодно жили). Приезжала иногда к нам ещё в Белгороде и однажды навестила во во Владимире, куда я переехала. Свекровь меня спасла, подарив ручную швейную машинку, за которой она стояла в очереди лет двадцать. Я на этой машинке из моей старой одежды шила себе такие наряды, что все завидовали. А на заводе, где я работала инженером, пошёл слух, что у меня любовник Первый секретарь обкома КПСС 😆, который дарит мне одежду.
* * *Впервые я ощутила бабочек в животе в пятилетнем возрасте в Ленинграде. Когда большая девочка в нашем дворе отогнала от меня задиру-мальчишку, взяла за ручку и ласково заговорила... С тех пор я липла к этой девочке. Рядом с ней мне становилось... сладко.
* * *Потом моя семья переехала в Магнитогорск. Там в семь лет я пошла в первый класс (фото). Вместе со мной за партой сидел Серёжа. Чистенький такой крепышок с головой правильной круглой формы, бритой под «ноль».
В те времена всех мальчиков заставляли брить голову. Бывало учительница клала руку на голову ученику, и если у неё между пальцами защипывались волосы, то в дневнике жертвы появлялась надпись: «Ув. родители! Срочно сводите вашего сына в парикмахерскую». «Лысые» мальчишки мне казались непривлекательными. К тому же учителя их постоянно «опускали» - язвили, если те ошибались, били по головам линейкой. То ли училкам нравился звук щелчка линейки по бритой голове, то ли они неосознанно отыгрывались на мальчиках за несложившуюся семейную жизнь...
Серёжа каждый день заходил за мной в школу и провожал после школы домой. На большой перемене я тащила Серёжу на первый этаж к дверям 7-го «А» класса, который шефствовал над нашим 1-м «А». Одна я идти робела. А мне очень хотелось повидать Алису. Я заглядывала в класс и говорила «здравствуй, Алиса». Она выходила в коридор, и я протягивала ей конфетку.
* * *Помнится, мама привезла из Москвы пакет леденцов в форме разноцветных автомобильчиков. Все «автомобильчики», которые мне давала на день мама, я раздавала друзьям. Мне доставляло удовольствие делать им приятное. В нашем детском кругу вообще было принято делиться. Жадин презирали и дразнили «жадина-говядина-солёный-огурец».
В Магнитке и во дворе, и в школе меня окружали дети рабочих. Конфеты для них были роскошью. Так же как игрушки, детские книжки, разноцветные карандаши и краски. Не потому, что их родители нуждались. Наоборот: заработки работников металлургического комбината во много раз превышали доходы мой мамы-инженера и папы-завкафедрой института. Но работяги все деньги пропивали...
* * *
Неизвестно, чем бы закончилось моё увлечение старшими девочками... Но «рабочий» двор меня, книжную и домашнюю, досконально просветил в вопросе, откуда берутся дети. И моя сексуальная ориентация сформировалась традиционным способом.
Когда я училась во втором классе, случилась настоящая любовь. Был апрель. Снег уже растаял, и тротуары подсохли. Я играла с подружкой Ритой в классики (на фото: Рита и я первоклассницы). Мы прыгали на одной ножке по клеточкам, нарисованным мелом на асфальте.
Как в вашем детстве назывался предмет, который в игре в классики пинали из клетки в клетку? У нас он назывался биткой. Лучшей биткой считалась баночка из-под гуталина, набитая для веса землёй. Её берегли и меняли на что-то не менее ценное. Например, на пачку мелков или на сладости.
В тот апрельский день нам здорово докучал дворовый хулиган. Он толкался, затирал меловые линии и в конце концов забрал нашу драгоценную баночку. Мы с подружкой растерялись... Вдруг откуда-то появился темноволосый высокий мальчик, дал хулигану подзатыльник, отобрал битку и велел «мотать отсюда подальше, покуда цел». Потом подошёл ко мне и спросил, как меня зовут. Он смотрел мне прямо в глаза. А я не могла произнести ни слова. Рита выкрикнула: «Это Наташка из 119-й квартиры!» «На, Ната, возьми свою битку», - очень ласковым голосом произнёс спаситель. Вложил баночку из-под гуталина в мою руку и ушёл.
И разверзлись небеса! Все органы чувств обострились невероятно. Небо стало пронзительно синим. Глаза заломило от яркого солнечного света. Голова закружилась от запаха клейких почек на деревьях. Птички оглушительно защебетали. Сердце заколотилось. А в животе защекотало. Ночью я долго не могла заснуть. И всё вспоминала, как необычно меня назвал этот незнакомый мальчик: «Ната»...
Со временем я вызнала, что имя того темноволосого мальчика - Валера, что он учится в 8-м классе, и ему уже 16. Мне он тогда казался очень взрослым. Почти «дяденькой».
Каждый день проживался мной ради одного: каким-нибудь образом увидеть мою любовь. Подъезд, в котором жил Валера, располагался напротив моего подъезда, ровно по диагонали огромного круглой формы двора. Увидев в окно, что мой обожаемый выходит из дома, я хватала мусорное ведро и степенно несла его вкруговую по периметру «кольца», чтобы увидеть Валеру и ощутить снова это щекочущее шевеление в животе. Или устраивала с подружками игру в догонялки. Куда при этом старалась убежать, нетрудно догадаться.
Вскоре весь двор узнал, что я влюбилась. Валера тоже заметил. Он иногда подходил ко мне и спрашивал: «Ну что, черноглазая, что ты мне хочешь сказать?» А я ничего не хотела ему сказать. И не могла бы, если бы даже захотела. Потому что рядом с ним становилась безнадёжно немой.
(Кстати, вот это онемение и поглупление в присутствии любимого человека меня преследует до сих пор. Преодолеть так и не смогла, но научилась усилием воли держать лицо и что-то - словно в бреду! - говорить).
В мае мне исполнялось 8 лет. Мама спросила, что мне хочется в подарок. Я попросила куклу-мальчика. Обязательно мальчика. Я ещё до школы всем говорила, что когда вырасту, у меня будут дети. И первым родится мальчик. Я хотела мальчика. (И это впоследствии исполнилось: у меня сын).
Вы много видите в продаже кукол-мальчиков? А в советских магазинах выбор кукол вообще был небогатый. Все куклы - с косичками. Тем не менее, я получила от родителей коробку, в которой лежал фарфоровый пупс с полным комплектом пелёнок, распашонок, чепчиков, пинеток и прочим приданым для новорождённого. Все эти тряпицы были «девичьего» розового цвета. Но я этой цветовой дискриминации не понимала. Мне объяснили, что это мальчик, и я поверила. Как я назвала своего пупса? Валера, конечно.
У Валеры был младший брат Шурка. Он защищал меня от обидчиков и всем во дворе говорил, что я его невеста, и когда вырастем, то поженимся. А для меня он был брат Валеры. Связующее звено между мной и моим любимым.
Однажды Шурка обмолвился, что приближается день рождения Валеры, и для его друзей родители собираются устроить вечеринку. Я решила во что бы то ни стало попасть на эту вечеринку. Но одной идти было страшно. Уговорила подругу Риту составить мне компанию. Папе сказала, что брат Риты Витька пригласил меня на празднование его дня рождения, и поэтому нужен подарок. (Семья подруги жила в том же подъезде, что и мы). Папа купил какую-то книжку и, несмотря на мой активный протест, надписал её, как полагается: «Дорогому Вите на память в день рождения от Наташи». Долго мы потом с Риткой стояли у окна в подъезде и тёрли, тёрли лиловой жёсткой стирашкой имя её брата в книге... Чернила ведь тогда были жидкие, бумагу пропитывали насквозь. Дотёрли мы до дырки. И рядом с этой дыркой вписали: «Дорогому Валере...».
В квартире у Валеры кроме нас не было ни одной девочки! Парни от 16 до 20 лет сидели на полу и сражались в карты. Все курили. Кругом валялись пустые бутылки. Нас вроде никто не собирался обижать, но ребята смотрели на нас как-то... В общем, мы с подружкой струхнули и залезли под кровать. Там и сидели всю «вечеринку», боясь высунуться.
Мои родители, обеспокоенные долгим отсутствием дочери, пошли за мной в квартиру «именинника Вити». Тут, конечно, выяснилось, что у Вити никакого дня рождения нет, и что Рита ушла "на день рождения к Наташе". Родители сначала искали нас своими силами. Потом призвали на помощь милицию. К полуночи (!) разыскали и вытащили из-под кровати.
Мы с Риткой начали реветь уже выйдя за дверь Валеркиной квартиры. Дома папа выпорол меня ремнём. В первый и в последний раз в жизни. Порол не больно, но я для порядку выла. Потом заперлась в ванной и производила звуки, похожие на безутешный плач. Родители так и не поняли, зачем я ходила к какому-то мальчику в гости и почему это утаила. Им в голову не могло прийти, что это была любовь. А я не решилась признаться.
* * * Через четыре года нашей семье дали квартиру в институтском доме. Это была уже другая среда и другая любовь.
И сколько потом было всяких разных любвей!.. Некоторые имена уже улетучились из памяти, да и их владельцы тоже забылись. Но вот такая любовь - любовь с первого взгляда, любовь, как удар молнии, - случалась потом всего трижды. Она переворачивает, изменяет психику и даже мышление, обогащает и... может даже убить.
Всё же, любовь - это счастье.
* * * Свекровь уже после моего развода с её сыном меня полюбила, всем меня расхваливала и стала немного помогать (мы с сыном очень голодно жили). Приезжала иногда к нам ещё в Белгороде и однажды навестила во во Владимире, куда я переехала. Свекровь меня спасла, подарив ручную швейную машинку, за которой она стояла в очереди лет двадцать. Я на этой машинке из моей старой одежды шила себе такие наряды, что все завидовали. А на заводе, где я работала инженером, пошёл слух, что у меня любовник Первый секретарь обкома КПСС 😆, который дарит мне одежду.