Г O C У Д A P C Т В O - Л Ю Д O E Д
Цитаты из публикации на сайте "Радио Свобода" - "Остров. История одного людоедства":
«Масштабы yбийcтв 1937-1938 годов не были чем-то исключительным. Во время крестьянской ссылки 1930-1932 годов погибали от холода, голода, болезней сотни тысяч человек. Эти люди также были приговорены к cмepти, только не через расстрел, а через ссылку. Ссылка была таким же преднамеренным yбийcтвoм, как и расстрел. 1937 год не был пиком террора, "запредельным злом". "Запредельное зло" растянулось на десятилетия».
«Инициатором генеральной зачистки страны - после массовых крестьянских ссылок 1930-1932 - был Генрих Ягода. ОГПУ разработало план о расселении в районах Западной Сибири и Казахстана 2 млн человек. В создаваемые спецпоселения должны были быть направлены кулаки (в том числе, бежавшие из деревень и снимаемые с промышленного производства), а также "городской элемент, не желающий в связи с паспортизацией выезжать из городов".
Сталин предложил соединить эту операцию с разгрузкой тюрем и других мест заключения. В результате социальный состав, который планировалось отправить на спецпоселение, оказался пёстрым: уголовники-рецидивисты, люмпены, интеллигенты».
«Милиция в городах была руками, щупальцами чекистов. Они формировали эти эшелоны, которые пошли вглубь страны. Цель милиционеров была собрать и выслать. Отправить на восток. У них был план. Но он сразу начал трещать. Не хватало людей - того же "дна" городского, проституток, нищих. И тогда добивали план за счёт простых случайных граждан. Туда могли попасть коренные москвичи, которые оказались не в том месте и не в то время. Хватали просто на улицах или возле вокзалов...
Вот лишь несколько имён тех, кого отправили зловещим этапом в Сибирь в качестве "деклассированных элементов":
- Иван Гончаров - обладатель ордена Красного Знамени, приехал в Москву за получением персональной пенсии, где и был задержан;
- 12-летняя татарка Рахаметзянова - девочка, не говорящая по-русски, была схвачена на вокзале в Москве, когда ее мать отлучилась за хлебом, и отправлена одна в Нарым;
- Иван Матвеев - рабочий постройки хлебозавода №9, взят с паспортом, на который никто даже смотреть не стал;
- Назин - помощник начальника пожарной охраны Большого театра и один из работников пожарной охраны Кремля, задержан и сослан, несмотря на наличие пропуска в Кремль.
При этом милиционеры прекрасно понимали, что отправляют этих людей на смepть. Но выполнение приказа для них было гораздо важнее с точки зрения собственного выживания».
«На остров в Сибири напротив деревни Назино людей начали высаживать 18 мая. В общей сложности - 6100 человек. В основном, депортированных из Москвы и Ленинграда.
Остров для размещения на нем людей был не подготовлен - ни строений, ни оборудования для варки пищи или выпечки хлеба. Снабжение было скудным. 19 мая пошел снег. Люди замерзали.
Началась борьба за выживание, в которой по беспределу побеждали уголовники-рецидивисты. На острове установилась власть криминала. Марoдерство, yбийcтвa, кaннибaлизм».
«О творившихся на острове ужасах стало известно благодаря инструктору-пропагандисту Нарымского окружкома ВКПб Василию Величко. Коммунист описал происходящее в письме, которое отправил по трём адресам по партийной линии. Одно из них - на имя Сталина.
...Письмо спровоцировало проверки в полпредстве ОГПУ по Запсибкраю. Для расследования массовой гибели спецпереселенцев на Назинском острове была создана специальная комиссия. Она в основном подтвердила изложенные в письме Величко факты.
Начались судебные процессы. И над рецидивистами-кaннибaлaми, и над сотрудниками ОГПУ. Масштабные депортации спецконтингента были остановлены. Из запланированных ОГПУ 2 млн в Западную Сибирь и Казахстан успели выслать 200 тысяч человек».
«Сегодня, когда мы наблюдаем бессмысленную мобилизацию для бессмысленной кровавой войны, которую ведёт Россия, мы понимаем - это ведь история ровно про то же! Про то, что есть отчётность. Что надо собрать определённое число людей. А что с ними будет, где они там будут - это неважно. Потому что надо выполнить задачу, которую поставило государство.
И поэтому, когда мы говорим - "история людoeдcтвa", это, по сути, история не только про Назино и не только про 30-е. Это история государственного людoeдcтвa, которое существует всегда.
Так получается, что наше государство в разных своих видах, прошедшее десятки лет истории, в основной своей функции все равно остаётся людoeдoм. Чудищем. И у него такое предназначение - жpaть людей».
«Почему тогда, в 30-е годы, находились внутри системы люди, которые могли в каком-то смысле пойти наперекор этой системе?
Почему тогда находилась смелость у людей - время от времени тебе попадаются истории о каком-то прокуроре, который в жутчайшем 1937 году мог вступиться за мальчишку, обречённого на смерть, начать копаться в его деле и пытаться вытащить его из этих шестерёнок.
И почему сейчас - при других совершенно рисках - все настолько лояльны системе? Почему все пригнулись?
Почему практически никто из людей системы не находит в себе сил, чтобы заявить о том, что реально происходит?
Сейчас человек все ещё рискует только номенклатурным благополучием. Но никто не хочет рисковать. Это пример глубокой нравственной ямы, в которой оказалась страна».
«Масштабы yбийcтв 1937-1938 годов не были чем-то исключительным. Во время крестьянской ссылки 1930-1932 годов погибали от холода, голода, болезней сотни тысяч человек. Эти люди также были приговорены к cмepти, только не через расстрел, а через ссылку. Ссылка была таким же преднамеренным yбийcтвoм, как и расстрел. 1937 год не был пиком террора, "запредельным злом". "Запредельное зло" растянулось на десятилетия».
«Инициатором генеральной зачистки страны - после массовых крестьянских ссылок 1930-1932 - был Генрих Ягода. ОГПУ разработало план о расселении в районах Западной Сибири и Казахстана 2 млн человек. В создаваемые спецпоселения должны были быть направлены кулаки (в том числе, бежавшие из деревень и снимаемые с промышленного производства), а также "городской элемент, не желающий в связи с паспортизацией выезжать из городов".
Сталин предложил соединить эту операцию с разгрузкой тюрем и других мест заключения. В результате социальный состав, который планировалось отправить на спецпоселение, оказался пёстрым: уголовники-рецидивисты, люмпены, интеллигенты».
«Милиция в городах была руками, щупальцами чекистов. Они формировали эти эшелоны, которые пошли вглубь страны. Цель милиционеров была собрать и выслать. Отправить на восток. У них был план. Но он сразу начал трещать. Не хватало людей - того же "дна" городского, проституток, нищих. И тогда добивали план за счёт простых случайных граждан. Туда могли попасть коренные москвичи, которые оказались не в том месте и не в то время. Хватали просто на улицах или возле вокзалов...
Вот лишь несколько имён тех, кого отправили зловещим этапом в Сибирь в качестве "деклассированных элементов":
- Иван Гончаров - обладатель ордена Красного Знамени, приехал в Москву за получением персональной пенсии, где и был задержан;
- 12-летняя татарка Рахаметзянова - девочка, не говорящая по-русски, была схвачена на вокзале в Москве, когда ее мать отлучилась за хлебом, и отправлена одна в Нарым;
- Иван Матвеев - рабочий постройки хлебозавода №9, взят с паспортом, на который никто даже смотреть не стал;
- Назин - помощник начальника пожарной охраны Большого театра и один из работников пожарной охраны Кремля, задержан и сослан, несмотря на наличие пропуска в Кремль.
При этом милиционеры прекрасно понимали, что отправляют этих людей на смepть. Но выполнение приказа для них было гораздо важнее с точки зрения собственного выживания».
«На остров в Сибири напротив деревни Назино людей начали высаживать 18 мая. В общей сложности - 6100 человек. В основном, депортированных из Москвы и Ленинграда.
Остров для размещения на нем людей был не подготовлен - ни строений, ни оборудования для варки пищи или выпечки хлеба. Снабжение было скудным. 19 мая пошел снег. Люди замерзали.
Началась борьба за выживание, в которой по беспределу побеждали уголовники-рецидивисты. На острове установилась власть криминала. Марoдерство, yбийcтвa, кaннибaлизм».
«О творившихся на острове ужасах стало известно благодаря инструктору-пропагандисту Нарымского окружкома ВКПб Василию Величко. Коммунист описал происходящее в письме, которое отправил по трём адресам по партийной линии. Одно из них - на имя Сталина.
...Письмо спровоцировало проверки в полпредстве ОГПУ по Запсибкраю. Для расследования массовой гибели спецпереселенцев на Назинском острове была создана специальная комиссия. Она в основном подтвердила изложенные в письме Величко факты.
Начались судебные процессы. И над рецидивистами-кaннибaлaми, и над сотрудниками ОГПУ. Масштабные депортации спецконтингента были остановлены. Из запланированных ОГПУ 2 млн в Западную Сибирь и Казахстан успели выслать 200 тысяч человек».
«Сегодня, когда мы наблюдаем бессмысленную мобилизацию для бессмысленной кровавой войны, которую ведёт Россия, мы понимаем - это ведь история ровно про то же! Про то, что есть отчётность. Что надо собрать определённое число людей. А что с ними будет, где они там будут - это неважно. Потому что надо выполнить задачу, которую поставило государство.
И поэтому, когда мы говорим - "история людoeдcтвa", это, по сути, история не только про Назино и не только про 30-е. Это история государственного людoeдcтвa, которое существует всегда.
Так получается, что наше государство в разных своих видах, прошедшее десятки лет истории, в основной своей функции все равно остаётся людoeдoм. Чудищем. И у него такое предназначение - жpaть людей».
«Почему тогда, в 30-е годы, находились внутри системы люди, которые могли в каком-то смысле пойти наперекор этой системе?
Почему тогда находилась смелость у людей - время от времени тебе попадаются истории о каком-то прокуроре, который в жутчайшем 1937 году мог вступиться за мальчишку, обречённого на смерть, начать копаться в его деле и пытаться вытащить его из этих шестерёнок.
И почему сейчас - при других совершенно рисках - все настолько лояльны системе? Почему все пригнулись?
Почему практически никто из людей системы не находит в себе сил, чтобы заявить о том, что реально происходит?
Сейчас человек все ещё рискует только номенклатурным благополучием. Но никто не хочет рисковать. Это пример глубокой нравственной ямы, в которой оказалась страна».