Демократия откатилась на 22 года
Прежде чем залезть под кат, попытайтесь отгадать, в каких годах происходили следующие два события: 1) «Нам удалось собрать 5-6 тысяч людей. Милиция не справлялась, к тому же западный, интеллигентный полисмен-шериф, начальник 108-го о/м Владимир Федорович Белый заявил, что его люди разгонять не будут, они не держиморды, а будут просто стоять в оцеплении.
Впервые в Москве был применен ОМОН, а потом любой выход ДС на площадь уже вызывал автоматически появление этой самой живописной части перестроечного пейзажа \...\ Белый был честным врагом. Он уважал идейных противников и терпеть не мог задержанных, которые пытались доказать, что проходили мимо митинга случайно. У него было чувство чести японского самурая. Мне он говорил, что питает ко мне такое уважение, что не стал бы сажать меня на 15 суток, а сразу поставил бы к стенке. Мои представления о чести были аналогичными, и я навсегда сохраню к нему теплые чувства, ибо такое мнение - это большая похвала. Я всегда культивировала образ "честного врага", а Белый был из лучших. Если у человека нет врагов, да еще при занятиях политикой, это наверняка ничтожество.
Тот же Белый учил нас нашему ремеслу. "Плохо работаете, господа! - говорил он. - Что это за митинги! Если вы выведете 50 000, мы будем тихо стоять в оцеплении, если 200 000 - я вообще прикажу своим ребятам не выходить из отделения, а если вы выведете миллион, я сниму форму и сам к вам присоединюсь" \...\
Мы были брошены на произвол судьбы либеральным истеблишментом, и никогда еще никого не сдавали так грязно и откровенно \...\, как сдавали нас только за то, что мы шли впереди в прошибали лбом мешающую не только нам стену.
Каждый выход на митинг означал арест. Каждый арест омоновцами означал для меня и для активистов 15 суток.
Судьи Фрунзенского суда вынесли столько приговоров по политическим делам, сколько никто другой. Они судили нас круглосуточно: часто нас омоновцы приволакивали в суд и ночью, чтобы обойтись без лишних свидетелей.
Были случаи, когда этих "судей" привозили в уединенные опорные пункты, где держали нас, и они выносили приговоры и там.
Они действовали не под влиянием страха - \...\ им уже ничего не угрожало. Их даже не могли уволить. Они делали это добровольно, повинуясь извращенному советскому правосознанию, правосознанию палачей. Агамов, Шереметьев, Голованова, Чаплина, Митюшин, Одинокова, Фомина. Возможно, потомки будут иметь мужество воздать каждому по делам его, и я привожу здесь их имена \...\
17 арестов, 17 голодовок по 15 суток - это моя личная маленькая ленинградская блокада, более восьми месяцев \...\
Наибольшая вместимость нашего острога, то есть его политического отсека, была 30-35 человек. Ровно столько и получали аресты, остальных из сотни-полутора захваченных штрафовали. Наверное, советское правосудие уже списало мои 6 тысяч штрафа, убедившись, что я им заплачу после дождичка в четверг. Да мне и не из чего было платить при окладе в 130 рублей, который я из-за перманентных арестов практически не получала.
Камеры были оборудованы просто и оригинально: решетка, дверь с глазком, голые деревянные нары. Помещение практически не отапливалось, я до сих пор ощущаю этот ледяной холод, от которого мерзло даже лицо. Зимой там было 7-8. Летом дотягивало где-то до 13. При голодовке это ощущалось особенно мучительно.
Административный арест - это условия ШИЗО, штрафного изолятора. Нет передач, свиданий, книг, прогулок, переписки, постельных принадлежностей, матраса, одеяла. Условия, приближающиеся к пытке. Курить тоже нельзя. Я-то не курю, но другие дээсовцы очень мучились. Курильщики знают, что это - жить без курения 15 дней.
В лагере в ШИЗО помещают за провинность, пусть даже и вымышленную, а здесь - сразу ШИЗО. Сколько моих молодых товарищей искалечилось в этих ледяных камерах без пищи и без воды! Мне-то нечего было терять, меня искалечили раньше, в этих камерах я загубила только почки и вернула себе почти вылеченную астму, но это пустое \...\
Мы добились отдельных камер, права сидеть только с политическими демонстрантами или в одиночках, права не работать, приносимых из дома книг, учебников, письменных принадлежностей. Я выходила, вся набитая антисоветскими листовками и статьями. Мы, в уже полумертвом состоянии, заставили их давать нам наши теплые вещи и даже одеяла - тоже наши; возить нас в душ в Бутырки или Матросскую Тишину, греть каждый вечер женщинам-политическим воду. Этого можно было добиться только сухой смертельной голодовкой \...\
Мокрая голодовка переносится гораздо легче. Правда, все 15 дней жутко хочется есть и снится сплошная еда. Никакого привыкания! Но чем больше голодовок, чем чаще они, тем скорее слабеешь, впадаешь в полуобморочное состояние и уже не страдаешь, только все время спишь, а в промежутках вполне можно читать и работать, отдыхая после каждой страницы.
После 10-й голодовки я была в таком состоянии, что тюремщики брали с меня чуть ли не честное слово, что я не умру. Они иногда, за исключением особенно свирепых, жалели нас и старались понять \...\ Однако либеральные газеты, депутаты со съездов из разряда "демократов" и диссиденты нас жалели и того меньше. Ни одного слова в нашу защиту ими не было сказано. Приходилось еще доказывать тем же диссидентам, что создать политическую партию - это не то же, что поджечь дом \...\ Нам говорили: "Надо дело делать, а не сидеть. Некогда сидеть столько суток, и неохота, лучше мы потом опять сядем по 70-й статье" \...\
...Это была самая многочисленная наша демонстрация. На площадь вышли 15 тысяч человек \...\».
Этой ночью, мучаясь бессонницей, открыла первую попавшуюся под руку книгу на случайной странице.
Книга Валерии Новодворской «По ту сторону отчаяния» открылась на 152-й странице. Цитата о событиях 1988 года оттуда.
Ещё раз: год 1988.
22 года назад! А будто о годе сегодняшнем...
Автограф Валерии Новодворской на её книге: «Родной и любимой газете «Призыв» - 6.9.94».
Валерия Ильинична в сентябре 1994-го была в гостях у редакции «Призыва».
(На фото на первом плане - это я).
2) Камчатский театр поставил праздничное шоу "Новогодние приключения Золушки". Четыре представления прошли с аншлагами, а на пятое, ко всеобщему несчастью, занесло одну из ближайших помощниц губернатора края (в театр она вообще-то не ходит, так что это действительно несчастный случай). В сказке, если вы помните, король переводит часы на час назад, чтобы Золушка не ушла с бала. А на Камчатке недавно, во исполнение идеи о приближении окраин к Москве, губернатор тоже перевел часы на час назад, что привело к массовым протестам населения. Так что это сцена в спектакле вызвала особенно бурные аплодисменты. И истерику у "властной дамы", потребовавшей отменить спектакль. Тем более, там есть ещё две-три сцены, вызывавшие у публики "нездоровые эмоции". Доложила губернатору, и он велел спектакль запретить, как разжигающий вражду к государственной власти!
А на 8 января назначено было ещё одно представление, и все билеты проданы. Целый день актёрам и руководству театра "выкручивали руки". А народ уже начал к театру собираться. Выставили охрану у входа. Но, когда столпилась перед дверями тысяча зрителей, "сдали назад": разрешили сыграть спектакль, если из него на ходу вырежут несколько сцен. Актёры вышли на сцену и сыграли спектакль без купюр! (отсюда)