(no subject)
- Какая же все-таки большая и красивая у нас страна, - восхищенно замечает Женя, глядя в окно машины.
Наевшись пирожков в Крестцах, мы проезжаем Новгородскую область.
- А пирожки - поганые, - отвечаю я. - Чай вообще пить нельзя. Вода по вкусу, словно сосиски в ней сварили до этого и соли морской добавили. Наливать такое из настоящего самовара - вообще западло.
- А страна-то зато? Какая большая! И красивая! А?
- Это да. Особенно, когда брюхо набьешь. Кстати, мне кажется, что на тебя давит ртутный столб.
- Он на всех давит. И на меня, и на тебя.
Темно, раннее утро. У бензоколонки наш старый знакомый кофейный автомат. Посреди леса и снега выглядит очень необычно.
- Женя, проснись. Кофе дают.
Выбегаю из машины. На улице мороз. Бросаю 25 рублей, выбираю кофе, вытаскиваю стакан и пью. Друг долго изучает список напитков, трет сонные глаза, ежится от холода.
- Даже не знаю. Может, двойной экспрессо?
- Возьми американо, посиди в машине, выпей. Проснешься. А там, если захочешь еще стаканчик, можно уже и экспрессо.
- Нет, все не так просто. Молока не надо, наверное. А вот сахара… Не хотелось бы очень сладкого кофе. Горький тоже, вроде…
- Горячий шоколад возьми.
Наконец на что-то решается, осторожно сует в аппарат 100 рублей. В окошке загорается свет, внизу в отсек «сдача» начинают падать новые блестящие десятирублевые монетки.
- Джекпот! - кричу я под их звон нечеловеческим голосом. - Ты сорвал джекпот!
- Где? - смеется проснувшийся вдруг Женя.
- Да вот же, куча денег.
Перепробовав все напитки, едем дальше. Знакомая деревня. В школе идут занятия. Человек 10 сидят за партами. От 1 до 4 класса все в одной комнатке. В углу трещит печь, слегка пахнет дымом. Завидев нас, дети вскакивают, начинают бегать вокруг парт. Они рады, что урок проходит не совсем так, как задумала учительница. Три девочки даже хоровод начинают водить, сразу видно, что озорницы - глаза выдают. Настоящие деревенские красавицы.
- И почему в нашей школе не было печки? - спрашиваю у Жени. - С печкой школа совсем иначе воспринимается. Кстати, когда летом за Мышкиным у сестры на даче был, в храм заглядывал. Дождливо было, прохладно. И там тоже печку топили во время службы. Не только свечками пахло, но и дымком. Печка все сразу меняет.
- Верно, меняет.
На озере уже встал лед. Аккуратно ступаю по скользкой от снега скале, выхожу на него. Человек пять сидят у лунок, ловят рыбу.
- Женя, на нашем озере рыбаки. Вон у противоположного берега. Представляешь? Притопали из деревни в такую даль.
- Далековато Вы забрались, - говорю мужичку лет шестидесяти. - А ведь Ваше село тоже на озере стоит.
- А толку? - смеется мужик. - Льда ведь нет. Слишком большое. Морозы настоящие где? Да и ветер воде не дает замерзнуть. А внутри ведь свербит, хочется посидеть у лунки. Вот мы с мужиками и ходим уже несколько дней. Здесь сантиметров 10, толстый. Да и озеро деревенское не такое теперь рыбное. Леса за ним нет, вырубили все и финнам продали. Мне иногда кажется, что они тут так все специально делают.
- Кто?
- Ну, правительство. Денег не платят людям, лес вырубают. Кажется, будто специально освобождают землю. Может, готовят, чтобы потом отдать кому-нибудь?
- Да ладно Вам. Заходите погреться, чайку попить. Мы костер сейчас разведем.
- Ага, спасибо. На пенсии я. Вот и рыбачу на неделе.
- А выборы не помешают рыбалке?
- Так они послезавтра.
- Ну, засвербит с утра, на лед потянет, а тут голосовать надо.
- В нашей деревне все голосуют, это верно. Пойду обратно с озера, войду в село только, а меня уже встретит кто-нибудь и скажет: «Давай в школу топай, а то, что же ты еще не воспользовался своим избирательным правом?»
- Эк Вы излагаете - избирательным правом. И за кого проголосуете?
- Да мне, вроде, все нравятся. И Путин, и Медведев.
- Так их потом выбирать будут, в марте.
- А я разбираюсь? Телевизор смотрю иногда. Так про них говорят, что, вроде, симпатичные люди. Может когда-нибудь и пенсии станут нормальными.
- Не смешите. Вы вот жалуетесь, что за озером леса нет. Весь финнам продали. Хлыстовозы по дороге целый день едут. И можно думать, что лес - возобновляемый ресурс. Что вырастет лет через пятьдесят, если посадить. Только кто же его посадит? Денег, небось, нет на это. Как нет и на покупку станков у тех же финнов. Ведь можно купить, пилить бревна и продавать хорошие доски?
- Да можно, наверное.
- А так, небось, продаем бревно за 500 рублей, его там пилят, и продают нам доски. Только уже за 3000 или 4000. И в итоге получается, что, продав бревно, мы не зарабатываем, а теряем. Хорошо, что нефть пока есть, а, значит, есть, чем доплачивать за продажу собственного леса. Непонятно, только, зачем его вообще продавать. Могли бы сэкономить на непродаже.
- И что ты говоришь такое? Хотя…
- Может, я и заблуждаюсь несколько, только ведь мы о чем говорили: о том, что леса за озером нет, денег нет, а люди, вроде бы, симпатичные. Территорию, правда, к передаче готовят - это все, кстати, Ваши мысли, - но с кем не бывает. Так что избирательным правом пользуйтесь по своему усмотрению, но на пенсию не очень-то надейтесь. А вот чай пить приходите, как костер разведем. И не огорчайтесь, главное. Все-таки у нас большая и красивая страна.
Котелок кипит. Палатка поставлена на пятачке, очищенном от снега. Мы сидим у огня. Женя пытается снять с костра котелок, обжигается, часть воды выплескивается. Поднимает с земли упавшую чашку, наливает кипяток, слегка обжигается паром, опускает в чашку пакетик с чаем. Ставит кружку справа от себя. Слева возникает банка с сахаром. Осторожно погружает в нее ложку и так же осторожно несет полукругом сахар к чашке. По дороге треть просыпается. Вздыхает. Еще одна попытка, в этот раз высыпается меньше.
- Кусковой сахар в походе удобнее, - говорит Женя, улыбаясь чему-то.
- Тебя ведь раньше, наверное, любили девушки? - спрашиваю. - Ну, когда помоложе был, посимпатичнее, когда характер был не таким гадким.
Друг на секунду задумывается, улыбается:
- Было дело, чего скрывать, пользовался популярностью.
- А они говорили тебе, что ты особенный, не такой, как все?
Женя делает глоток чая, смотрит на обожженные пальцы, на просыпанный сахар и смеется.
- Я это и так знаю. В нашей большой и прекрасной стране все особенные.