На сцене и за кулисами. Осторожно-ЮЮ
Оригинал взят у 555b в На сцене и за кулисами. Осторожно-ЮЮ
Виктория Вексельман
9 Апреля 2008
У социальных работников свои комплексы, у разводящихся супругов - свои
С профессиональным психологом Ольгой П. я встретилась уже после интервью с Аялой Штейгман. Меня интересовало, почему социальные работники не могут или не хотят остановить бывших супругов, которые годами ведут судебные тяжбы и тем самым кормят детей адвокатов и обделяют своих. Процесс может тянуться долго, почти до бесконечности. Как только адвокат поймет, что с клиента больше взять нечего, он поведет дело к завершению. Впрочем, к такому же результату можно было бы прийти на несколько лет раньше и с меньшими затратами, воспользовавшись услугами мегашера (специально обученного посредника в переговорах). Но обратиться к мегашеру до развода и завершить дело не войной, а миром может не каждая семья. Почему?
[Spoiler (click to open)]
Поколение “вечно юных”
Каждое поколение переживает свои комплексы. Социальные психологи указывают, что эмансипация женщин, которая должна была уравнять мужчин и женщин в правах и возможностях, дала неожиданный эффект - мужчин и женщин уравняли в обязанностях. Теперь городская женщина не просто может иметь профессию и зарабатывать трудом свой хлеб - она обязана это делать. Появились даже адвокаты, которые подбивают мужчин судиться с бывшими жёнами, требуя, чтобы материнская забота была переложена на мужские плечи, а обеспечение экономического процветания семьи - на женские. Другими словами, пусть жена работает и платит мне алименты, а я буду готовить ребёнку обед и водить его в школу.
Государственная политика поощряла независимость жены от власти мужа, а стариков - от материальной поддержки детей. Так из бутылки был выпущен джинн взаимной безответственности. Стало очень много одиноких стариков и старух и очень много неприкаянных детей и взрослых, которые причёсками и яркой одеждой напоминают подростков. Солидная одежда объявлена анахронизмом, седины давно считаются дурным тоном, уступать место в общественном транспорте старшим уже не обязательно... Все боятся постареть и хотят оставаться вечно юными.
Подобно подросткам, многие “вечно юные” взрослые не дорожат сложившимися отношениями и считают, что в случае неудачного эксперимента все можно поменять и начать новую, интересную жизнь, а экспериментировать можно сколько угодно. Неважно, что у этих экспериментов остается побочный продукт - дети. Закон не лишает разведённых родителей родительских прав и позволяет наслаждаться отцовством или материнством, не неся бремя супружества и не испытывая вины перед ребенком за то, что он растёт в неполной семье. “Вечно юный” отец, не задумываясь, чернит мать в суде, “вечно юная” мать чернит в суде отца.
Распад традиционной семьи начался не сегодня. Это раньше “аморальная” женщина, уличённая в супружеской неверности или ведущая нескромный образ жизни, не имела права воспитывать детей, в наш век супружеская верность для матери стала чем-то необязательным, анахронизмом. В современном обществе Анна Каренина не переживала бы никакой трагедии. А затем и вовсе восторжествовал принцип “Мамы всякие нужны”, в том числе и стриптизерши в ночном клубе. А что такого?
Восстанавливать попранную справедливость всегда было мужским делом. Защиту от несправедливости “вечно юные” взрослые сегодня ищут не у отцов или дедов, - их власть давно утрачена, - а у мифического отца, государства и его представителей. Всегда можно обратиться к судье, социальному работнику, так сказать, “пожаловаться в партком” и потребовать, чтобы “аморальный” супруг был наказан.
Вот и стараются адвокаты, раздувая в суде заслуги своих подзащитных и заостряя недостатки противников, ведь суд может предписать, чтобы тебя любили, ходили к тебе на свидания, наставляли детей предпочитать тебя всем окружающим, даже если не хочется.
“Вечно юных” супругов легко узнать по тому, что все их мысли сосредоточены в клетке сегодняшнего дня. Какими вырастут дети, как распорядятся свободой, предоставленной мифическим отцом-государством, объявят ли себя в восемнадцать лет совершенно независимым от матери и отца, воюющие в суде стороны не задумываются.
Если вы, читатели, не согласны с идеей о том, что на долю нынешнего поколения выпала судьба “вечно юных”, посмотрите отклики на израильских новостных сайтах на сообщения о дорожных авариях. Суммировать разные варианты можно тремя словами: “Куда государство смотрит!” Никто не спрашивает: “Почему не соблюдаются правила дорожного движения? Почему водитель сел за руль состоянии опьянения? Почему выехал на красный свет?”. Для тех же, кому близка высказанная точка зрения, хочу на основе трагической истории семьи Ротем-Бельфер, которая стала достоянием публики, осветить некоторые закулисные моменты, связанных с деятельностью суда и социальных служб.
Трагедия семьи Ротем-Бельфер
Некоторые люди отвернулись от доктора Беллы Бельфер, увидев её словесную дуэль с зятем, Яроном Ротемом, в открытой студии 9 канала. Дело было, собственно, так: уже после вынесения приговора в зале суда Белле Бельфер позвонили из студии и сказали, что через час передача и за ней пришлют такси. В студии Белла увидела зятя. Реакция немолодой, издёрганной и измученной женщины при виде своего преследователя была вполне предсказуемой, а результат известен всем. Трудно поверить, что режиссеры передачи не знали и не предвидели возможной реакции и не понимали, что подставляют пожилую, уставшую женщину.
Впрочем, если речь пойдет о журналистской этике, то как не вспомнить программу “Персона” и интервью с подполковником Яиром Кляйном, в котором он рассказал о связях ЦРУ с колумбийской наркомафией. Вскоре после выхода в эфир этой передачи подполковника Кляйна арестовали в России по запросу Интерпола. Меня могут, разумеется, обвинить в манипуляции, но, повторяю, речь идет о журналистской этике, не более того.
По мнению профессионального психолога, доктор Бельфер совершила опрометчивый поступок, приняв участие в передаче. В общественном сознании мужчина обычно - это образ борца за справедливость, а женщина - образ своекорыстной попечительницы. К тому же, в ходе теледебатов пожилая женщина, как правило, проигрывает молодому мужчине.
Изабелла и Марина Бельфер, две интеллигентные женщины с медицинским образованием, верили в торжество здравого смысла и не готовились к встрече с системой государственного регулирования семейного уклада. Тот факт, что некая социальная работница рекомендовала суду (и суд утвердил эту абсурдную идею) режим дня, при котором грудной ребёнок находится день с отцом, день с матерью, говорит о непрофессионализме социальной работницы или её глубокой предвзятости. Только человек, совершенно несведущий в центральной задаче психического развития ребёнка в первые годы жизни ребёнка, может рекомендовать ему такой режим дня.
Возможно, Ярон Ротем не познал доверительных отношений с собственным отцом и не знает, каково оно - отцовство. Трудно судить, по каким причинам он решился узурпировать материнскую заботу о дочке и взял материнство Марины Бельфер под свой тотальный контроль.
Забота о младенце, любовный уход за ним, два дневных сна, переход с жидкой пищи на протёртую и твёрдую, приучение к туалету - это кропотливый труд, которые требует, чтобы один член семьи оставил работу ради заботы о крохотном существе. Предписывать обоим родителям бросить работу и ухаживать за младенцем, как две матери, мог только человек, который учитывал интересы не ребёнка, а отца. В государстве Израиль такой человек называется пкидат саад ле-сидрей дин.
Вообще у людей есть разные потребности, в том числе - потребность в принадлежности, в сопричастности, в переживании общности судьбы. На психологическом языке это потребности в зависимости. Патологическая зависимость может выливаться в разные формы. В худшем случае это алкогольная или наркотическая зависимость или зависимость от психологически сильной личности, в лучшем случае это коллекционирование или страсть к работе. В нашем случае это мания правдоискательства.
Такие люди могут идти в суд, даже когда исковое заявление не имеет шансов в суде, а порой вообще бессмысленно. Кстати, судьи в мировом суде защищают себя от неадекватных граждан: подавать жалобы можно не более десяти раз в году. В суде по делам несовершеннолетних иски можно подавать до совершеннолетия детей…
Иногда сутяжничество захватывает человека полностью, становится смыслом его жизни. Он купается в своих страданиях, делает их публичными, как Ярон Ротем, создает товарищества, собирает деньги, живет этим и с этого. Без судебного процесса, ставшего делом всей его жизни, энергетической и финансовой подпиткой Я, он потеряет себя. Нужен ли ему ребенок, которого он страстно отсуживает? Вряд ли. Похоже, ему нужнее признание его правоты и поиски справедливости, и не исключено, что при контакте с реальным ребенком он испытает глубокое разочарование.
“Времена не выбирают, в них живут и умирают”
Мы живём в эпоху ювенальной юстиции. Это значит, что ребёнок может пожаловаться специальному представителю государства (констебль в Европе, пкидат саад в Израиле), и государство возьмёт на себя роль старшего мужчины в семье, патриарха-отца, который восстановит попранную справедливость. Оставим в стороне споры, имеет ли государство право отчуждать у своих граждан право воспитывать детей на свой лад. В наше время у родителей отобрали право наказывать детей. Когда дети пускаются во все тяжкие и начинают громить торговые центры в предместьях, как это было во Франции, государство само их наказывает - пулями, руками армии и полиции.
Представителями государства, которые решают вопросы семейной жизни после развода, являются социальные работники, в том числе прошедшие специальную подготовку - пкидот саад. Среди них бывают разные люди. Есть очень добросовестные женщины, которые стараются, помогают и опекают, оказывают помощь в приобретении школьных принадлежностей, проводят праздники для детей из неполных семей, организуют встречи, чтобы дети понимали, что не они одни такие, что есть другие семьи “с одним крылом”, и у женщин появляется возможность обменяться опытом и переживаниями. По запросу суда они точно и взвешенно описывают ситуацию в семье в итоговом протоколе, который называется таскир, готовы встречаться с разводящимися супругами в вечерние часы, после работы, терпеливо ждать, когда муж или жена опаздывают, встреча за встречей искать приемлемый вариант рекомендаций для судебного решения по опеке, установлению места жительства ребёнка и порядку свиданий, - и всё это за более чем скромную заработную плату.
Но в этом мире есть своё закулисье. О нём не принято говорить вслух, однако пкидат саад не обязана быть психологически проработанным профессионалом и осознавать, что иногда за её высказываниями кроются запретные, и потому вытесняемые, импульсы: сильное желание подглядывать за тайной жизнью других людей, которое воспринимается порой как очень болезненное для семьи, желание сравнивать семейную ситуацию подопечных со своей собственной, как это делают люди с неопределённой идентичностью, желание повелевать зависимыми от тебя людьми, получая (в крайних вариантах) удовольствие от жёсткого стиля собеседования, желание пророчествовать и вера в то, что социальный работник провидит будущее этой конкретной семьи.
Конечно, социальные работники прекрасно знают о том, что люди имеют свои слабости и в социальных службах налажена служба супервизии (наставничества старших коллег), где как раз и обсуждаются непростые моменты, которые переживают сами социальные работники. Но никто из них не будет объявлен профнепригодным, если даст абсурдные рекомендации суду. А ведь есть и среди пкидот саад люди со своими комплексами. Встречаются откровенно невротические варианты, когда пытаются у других исправить то, что не удалось сделать в жизни собственных родителей. Некоторые из сотрудников социальных служб неосознанно полагают, что если потянуть пару-тройку лет, то супруги обязательно помирятся. Так появляются решения о “временном порядке опеки на ближайший год” и рекомендации типа “день у матери, день у отца”, которые не оставляют супругам никакой возможности разойтись каждому по своей жизненной дороге.
Есть еще факт в трагедии Ротем-Бельфер - социальные работницы были готовы вынести решение о передаче ребенка, заболевшего к тому времени астмой, в приёмную семью. Почему? Да потому, что события прежней жизни быстро стираются у ребенка из памяти. Всегда ли такое стремление бескорыстно? Вопрос остаётся открытым.
Репатрианты чаще других становятся жертвами социальных работников из-за незнания языка, реалий, прав. В таких случаях нельзя смотреть на социальную работницу, как кролик на удава. Необходимо выяснить все свои права и спросить у социальной работницы, на каком основании она пришла к такому выводу. Необходимо требовать перевода всех терминов и понятий, назначать дополнительные встречи для выработки рекомендаций и взвешивать каждое слово, твердо отстаивая свои интересы: интересы матери своих детей и интересы отца своих детей.
Знание терминологии и юридическая грамотность при общении с социальными службами очень помогают. Не все репатрианты знают, что можно потребовать встречи с куратором социальной работницы или написать обоснованную жалобу в вышестоящие инстанции, курирующие работу данного сотрудника. В конце концов, можно переехать в другой город, и смена социальных работников произойдет автоматически.
Однако круговая порука в этой области настолько сильна, что согласие на публикацию данного интервью мы получили лишь при гарантии сохранения анонимности собеседника. Профессиональный психолог, с которым мы разговаривали, консультирует семьи в кризисном состоянии, оказавшиеся в поле зрения социальных служб, помогая им отстаивать свои права.
В Америке, измученной политической корректностью, сейчас практикуется судебная практика “совместной опеки”, когда мать и отец признаются равноправными родителями. Тем самым спор “кто аморальнее и недостойнее растит ребёнка” прекращается в зародыше. В ситуации, когда родители пользуются равными правами при воспитании детей, и они должны уже без судов и адвокатов реально договариваться, кто и когда может забрать детей из школы или садика, кто и когда может отвезти детей на кружки, поехать с детьми в отпуск, забрать к себе, пока другой на работе. Вот тогда и выявляется, кому дети нужнее, кто готов пожертвовать ради детей своим свободным временем, выгодной работой за сто километров от дома или карьерой. Поскольку Израиль обычно, хоть и с опозданием, перенимает американский опыт, будем надеяться, что это нововведение дойдёт и до нас.
Тот, кто уверяет, что материнство и отцовство - это одно и то же, скорее всего, не знал детства в одном доме с любимыми мамой и папой. Жизненный опыт подтверждает нехитрую истину, что отцовство в женском исполнении всегда получается второсортным, а материнство в мужском исполнении - пародийным.
В заключение беседы с психологом мы говорили о том, что в семье “вечно юных” взрослых всегда конфликты. Для того чтобы перейти от конкурентных отношений к сотрудничеству, необходимы дальновидность, осознание общности судьбы, принятие реальности, душевная зрелость и такт. Если муж пришел с работы расстроенный, то свои неприятности он будет “эмоционально пережигать” несколько часов или пару дней и требовать от него, чтобы он вел себя так, словно ничего не произошло, наивно. Необходимо помочь мужу справиться со стрессом, а не упрекать его. Семейная мудрость заключается в словах раввинов “Жена - слава мужа”, которые наставляют супруга демонстрировать свои достижения не приобретением технически совершенных компьютеров и нового автомобиля, а заботой о самочувствии и внешнем облике жены.
Нужно не спорить до хрипоты в зале суда, кто более достоин растить ребёнка, а однажды и навсегда “прилепляться к жене”, хранить дом и семью - ради своего будущего и будущего любимых детей.
Виктория Вексельман
9 Апреля 2008
У социальных работников свои комплексы, у разводящихся супругов - свои
С профессиональным психологом Ольгой П. я встретилась уже после интервью с Аялой Штейгман. Меня интересовало, почему социальные работники не могут или не хотят остановить бывших супругов, которые годами ведут судебные тяжбы и тем самым кормят детей адвокатов и обделяют своих. Процесс может тянуться долго, почти до бесконечности. Как только адвокат поймет, что с клиента больше взять нечего, он поведет дело к завершению. Впрочем, к такому же результату можно было бы прийти на несколько лет раньше и с меньшими затратами, воспользовавшись услугами мегашера (специально обученного посредника в переговорах). Но обратиться к мегашеру до развода и завершить дело не войной, а миром может не каждая семья. Почему?
[Spoiler (click to open)]
Поколение “вечно юных”
Каждое поколение переживает свои комплексы. Социальные психологи указывают, что эмансипация женщин, которая должна была уравнять мужчин и женщин в правах и возможностях, дала неожиданный эффект - мужчин и женщин уравняли в обязанностях. Теперь городская женщина не просто может иметь профессию и зарабатывать трудом свой хлеб - она обязана это делать. Появились даже адвокаты, которые подбивают мужчин судиться с бывшими жёнами, требуя, чтобы материнская забота была переложена на мужские плечи, а обеспечение экономического процветания семьи - на женские. Другими словами, пусть жена работает и платит мне алименты, а я буду готовить ребёнку обед и водить его в школу.
Государственная политика поощряла независимость жены от власти мужа, а стариков - от материальной поддержки детей. Так из бутылки был выпущен джинн взаимной безответственности. Стало очень много одиноких стариков и старух и очень много неприкаянных детей и взрослых, которые причёсками и яркой одеждой напоминают подростков. Солидная одежда объявлена анахронизмом, седины давно считаются дурным тоном, уступать место в общественном транспорте старшим уже не обязательно... Все боятся постареть и хотят оставаться вечно юными.
Подобно подросткам, многие “вечно юные” взрослые не дорожат сложившимися отношениями и считают, что в случае неудачного эксперимента все можно поменять и начать новую, интересную жизнь, а экспериментировать можно сколько угодно. Неважно, что у этих экспериментов остается побочный продукт - дети. Закон не лишает разведённых родителей родительских прав и позволяет наслаждаться отцовством или материнством, не неся бремя супружества и не испытывая вины перед ребенком за то, что он растёт в неполной семье. “Вечно юный” отец, не задумываясь, чернит мать в суде, “вечно юная” мать чернит в суде отца.
Распад традиционной семьи начался не сегодня. Это раньше “аморальная” женщина, уличённая в супружеской неверности или ведущая нескромный образ жизни, не имела права воспитывать детей, в наш век супружеская верность для матери стала чем-то необязательным, анахронизмом. В современном обществе Анна Каренина не переживала бы никакой трагедии. А затем и вовсе восторжествовал принцип “Мамы всякие нужны”, в том числе и стриптизерши в ночном клубе. А что такого?
Восстанавливать попранную справедливость всегда было мужским делом. Защиту от несправедливости “вечно юные” взрослые сегодня ищут не у отцов или дедов, - их власть давно утрачена, - а у мифического отца, государства и его представителей. Всегда можно обратиться к судье, социальному работнику, так сказать, “пожаловаться в партком” и потребовать, чтобы “аморальный” супруг был наказан.
Вот и стараются адвокаты, раздувая в суде заслуги своих подзащитных и заостряя недостатки противников, ведь суд может предписать, чтобы тебя любили, ходили к тебе на свидания, наставляли детей предпочитать тебя всем окружающим, даже если не хочется.
“Вечно юных” супругов легко узнать по тому, что все их мысли сосредоточены в клетке сегодняшнего дня. Какими вырастут дети, как распорядятся свободой, предоставленной мифическим отцом-государством, объявят ли себя в восемнадцать лет совершенно независимым от матери и отца, воюющие в суде стороны не задумываются.
Если вы, читатели, не согласны с идеей о том, что на долю нынешнего поколения выпала судьба “вечно юных”, посмотрите отклики на израильских новостных сайтах на сообщения о дорожных авариях. Суммировать разные варианты можно тремя словами: “Куда государство смотрит!” Никто не спрашивает: “Почему не соблюдаются правила дорожного движения? Почему водитель сел за руль состоянии опьянения? Почему выехал на красный свет?”. Для тех же, кому близка высказанная точка зрения, хочу на основе трагической истории семьи Ротем-Бельфер, которая стала достоянием публики, осветить некоторые закулисные моменты, связанных с деятельностью суда и социальных служб.
Трагедия семьи Ротем-Бельфер
Некоторые люди отвернулись от доктора Беллы Бельфер, увидев её словесную дуэль с зятем, Яроном Ротемом, в открытой студии 9 канала. Дело было, собственно, так: уже после вынесения приговора в зале суда Белле Бельфер позвонили из студии и сказали, что через час передача и за ней пришлют такси. В студии Белла увидела зятя. Реакция немолодой, издёрганной и измученной женщины при виде своего преследователя была вполне предсказуемой, а результат известен всем. Трудно поверить, что режиссеры передачи не знали и не предвидели возможной реакции и не понимали, что подставляют пожилую, уставшую женщину.
Впрочем, если речь пойдет о журналистской этике, то как не вспомнить программу “Персона” и интервью с подполковником Яиром Кляйном, в котором он рассказал о связях ЦРУ с колумбийской наркомафией. Вскоре после выхода в эфир этой передачи подполковника Кляйна арестовали в России по запросу Интерпола. Меня могут, разумеется, обвинить в манипуляции, но, повторяю, речь идет о журналистской этике, не более того.
По мнению профессионального психолога, доктор Бельфер совершила опрометчивый поступок, приняв участие в передаче. В общественном сознании мужчина обычно - это образ борца за справедливость, а женщина - образ своекорыстной попечительницы. К тому же, в ходе теледебатов пожилая женщина, как правило, проигрывает молодому мужчине.
Изабелла и Марина Бельфер, две интеллигентные женщины с медицинским образованием, верили в торжество здравого смысла и не готовились к встрече с системой государственного регулирования семейного уклада. Тот факт, что некая социальная работница рекомендовала суду (и суд утвердил эту абсурдную идею) режим дня, при котором грудной ребёнок находится день с отцом, день с матерью, говорит о непрофессионализме социальной работницы или её глубокой предвзятости. Только человек, совершенно несведущий в центральной задаче психического развития ребёнка в первые годы жизни ребёнка, может рекомендовать ему такой режим дня.
Возможно, Ярон Ротем не познал доверительных отношений с собственным отцом и не знает, каково оно - отцовство. Трудно судить, по каким причинам он решился узурпировать материнскую заботу о дочке и взял материнство Марины Бельфер под свой тотальный контроль.
Забота о младенце, любовный уход за ним, два дневных сна, переход с жидкой пищи на протёртую и твёрдую, приучение к туалету - это кропотливый труд, которые требует, чтобы один член семьи оставил работу ради заботы о крохотном существе. Предписывать обоим родителям бросить работу и ухаживать за младенцем, как две матери, мог только человек, который учитывал интересы не ребёнка, а отца. В государстве Израиль такой человек называется пкидат саад ле-сидрей дин.
Вообще у людей есть разные потребности, в том числе - потребность в принадлежности, в сопричастности, в переживании общности судьбы. На психологическом языке это потребности в зависимости. Патологическая зависимость может выливаться в разные формы. В худшем случае это алкогольная или наркотическая зависимость или зависимость от психологически сильной личности, в лучшем случае это коллекционирование или страсть к работе. В нашем случае это мания правдоискательства.
Такие люди могут идти в суд, даже когда исковое заявление не имеет шансов в суде, а порой вообще бессмысленно. Кстати, судьи в мировом суде защищают себя от неадекватных граждан: подавать жалобы можно не более десяти раз в году. В суде по делам несовершеннолетних иски можно подавать до совершеннолетия детей…
Иногда сутяжничество захватывает человека полностью, становится смыслом его жизни. Он купается в своих страданиях, делает их публичными, как Ярон Ротем, создает товарищества, собирает деньги, живет этим и с этого. Без судебного процесса, ставшего делом всей его жизни, энергетической и финансовой подпиткой Я, он потеряет себя. Нужен ли ему ребенок, которого он страстно отсуживает? Вряд ли. Похоже, ему нужнее признание его правоты и поиски справедливости, и не исключено, что при контакте с реальным ребенком он испытает глубокое разочарование.
“Времена не выбирают, в них живут и умирают”
Мы живём в эпоху ювенальной юстиции. Это значит, что ребёнок может пожаловаться специальному представителю государства (констебль в Европе, пкидат саад в Израиле), и государство возьмёт на себя роль старшего мужчины в семье, патриарха-отца, который восстановит попранную справедливость. Оставим в стороне споры, имеет ли государство право отчуждать у своих граждан право воспитывать детей на свой лад. В наше время у родителей отобрали право наказывать детей. Когда дети пускаются во все тяжкие и начинают громить торговые центры в предместьях, как это было во Франции, государство само их наказывает - пулями, руками армии и полиции.
Представителями государства, которые решают вопросы семейной жизни после развода, являются социальные работники, в том числе прошедшие специальную подготовку - пкидот саад. Среди них бывают разные люди. Есть очень добросовестные женщины, которые стараются, помогают и опекают, оказывают помощь в приобретении школьных принадлежностей, проводят праздники для детей из неполных семей, организуют встречи, чтобы дети понимали, что не они одни такие, что есть другие семьи “с одним крылом”, и у женщин появляется возможность обменяться опытом и переживаниями. По запросу суда они точно и взвешенно описывают ситуацию в семье в итоговом протоколе, который называется таскир, готовы встречаться с разводящимися супругами в вечерние часы, после работы, терпеливо ждать, когда муж или жена опаздывают, встреча за встречей искать приемлемый вариант рекомендаций для судебного решения по опеке, установлению места жительства ребёнка и порядку свиданий, - и всё это за более чем скромную заработную плату.
Но в этом мире есть своё закулисье. О нём не принято говорить вслух, однако пкидат саад не обязана быть психологически проработанным профессионалом и осознавать, что иногда за её высказываниями кроются запретные, и потому вытесняемые, импульсы: сильное желание подглядывать за тайной жизнью других людей, которое воспринимается порой как очень болезненное для семьи, желание сравнивать семейную ситуацию подопечных со своей собственной, как это делают люди с неопределённой идентичностью, желание повелевать зависимыми от тебя людьми, получая (в крайних вариантах) удовольствие от жёсткого стиля собеседования, желание пророчествовать и вера в то, что социальный работник провидит будущее этой конкретной семьи.
Конечно, социальные работники прекрасно знают о том, что люди имеют свои слабости и в социальных службах налажена служба супервизии (наставничества старших коллег), где как раз и обсуждаются непростые моменты, которые переживают сами социальные работники. Но никто из них не будет объявлен профнепригодным, если даст абсурдные рекомендации суду. А ведь есть и среди пкидот саад люди со своими комплексами. Встречаются откровенно невротические варианты, когда пытаются у других исправить то, что не удалось сделать в жизни собственных родителей. Некоторые из сотрудников социальных служб неосознанно полагают, что если потянуть пару-тройку лет, то супруги обязательно помирятся. Так появляются решения о “временном порядке опеки на ближайший год” и рекомендации типа “день у матери, день у отца”, которые не оставляют супругам никакой возможности разойтись каждому по своей жизненной дороге.
Есть еще факт в трагедии Ротем-Бельфер - социальные работницы были готовы вынести решение о передаче ребенка, заболевшего к тому времени астмой, в приёмную семью. Почему? Да потому, что события прежней жизни быстро стираются у ребенка из памяти. Всегда ли такое стремление бескорыстно? Вопрос остаётся открытым.
Репатрианты чаще других становятся жертвами социальных работников из-за незнания языка, реалий, прав. В таких случаях нельзя смотреть на социальную работницу, как кролик на удава. Необходимо выяснить все свои права и спросить у социальной работницы, на каком основании она пришла к такому выводу. Необходимо требовать перевода всех терминов и понятий, назначать дополнительные встречи для выработки рекомендаций и взвешивать каждое слово, твердо отстаивая свои интересы: интересы матери своих детей и интересы отца своих детей.
Знание терминологии и юридическая грамотность при общении с социальными службами очень помогают. Не все репатрианты знают, что можно потребовать встречи с куратором социальной работницы или написать обоснованную жалобу в вышестоящие инстанции, курирующие работу данного сотрудника. В конце концов, можно переехать в другой город, и смена социальных работников произойдет автоматически.
Однако круговая порука в этой области настолько сильна, что согласие на публикацию данного интервью мы получили лишь при гарантии сохранения анонимности собеседника. Профессиональный психолог, с которым мы разговаривали, консультирует семьи в кризисном состоянии, оказавшиеся в поле зрения социальных служб, помогая им отстаивать свои права.
В Америке, измученной политической корректностью, сейчас практикуется судебная практика “совместной опеки”, когда мать и отец признаются равноправными родителями. Тем самым спор “кто аморальнее и недостойнее растит ребёнка” прекращается в зародыше. В ситуации, когда родители пользуются равными правами при воспитании детей, и они должны уже без судов и адвокатов реально договариваться, кто и когда может забрать детей из школы или садика, кто и когда может отвезти детей на кружки, поехать с детьми в отпуск, забрать к себе, пока другой на работе. Вот тогда и выявляется, кому дети нужнее, кто готов пожертвовать ради детей своим свободным временем, выгодной работой за сто километров от дома или карьерой. Поскольку Израиль обычно, хоть и с опозданием, перенимает американский опыт, будем надеяться, что это нововведение дойдёт и до нас.
Тот, кто уверяет, что материнство и отцовство - это одно и то же, скорее всего, не знал детства в одном доме с любимыми мамой и папой. Жизненный опыт подтверждает нехитрую истину, что отцовство в женском исполнении всегда получается второсортным, а материнство в мужском исполнении - пародийным.
В заключение беседы с психологом мы говорили о том, что в семье “вечно юных” взрослых всегда конфликты. Для того чтобы перейти от конкурентных отношений к сотрудничеству, необходимы дальновидность, осознание общности судьбы, принятие реальности, душевная зрелость и такт. Если муж пришел с работы расстроенный, то свои неприятности он будет “эмоционально пережигать” несколько часов или пару дней и требовать от него, чтобы он вел себя так, словно ничего не произошло, наивно. Необходимо помочь мужу справиться со стрессом, а не упрекать его. Семейная мудрость заключается в словах раввинов “Жена - слава мужа”, которые наставляют супруга демонстрировать свои достижения не приобретением технически совершенных компьютеров и нового автомобиля, а заботой о самочувствии и внешнем облике жены.
Нужно не спорить до хрипоты в зале суда, кто более достоин растить ребёнка, а однажды и навсегда “прилепляться к жене”, хранить дом и семью - ради своего будущего и будущего любимых детей.