Разминка перед новогодним оливье
Пока хозяйки по четвертому кругу обегали магазины, забивая утробы холодильников ингредиентами надвигающихся пиршеств, их слегка уставшие от суеты мужчины предавались рассуждениям...
( Read more... )
( Read more... )
"развивает интеллект воспринимающего в особой, специфической содержательности" - это возможно, да. Вопрос в другом:
1) что такое специфическая содержательность (и как ее отличить от содержательности той же религиозной мысли и не быть убитым фанатиками).
2) ну ок, развивает. И что? Гиммлер вон тоже искусством увлекался, даже можно сказать, активно собирал. Это не то чтобы довод - вопрос в том, что других последствий как-то не особо. Развитие научного интеллекта, например, даёт унитаз и смартфон. Практический опыт даёт понимание, что эти вещи совместимы, но разными способами, и не все из них полезны. Бог знает, что дает религиозная мысль, кроме массовых убийств, но тут я не специалист.
А вот искусство в прикладном, так сказать, плане не даёт примерно ничего. Это норм, это может быть даже хорошо, и меня это устраивает. Вопрос в том, что как только мы пытаемся искусство "применить" (пусть и для "специфической содержательности", чем бы она ни была), оно (имхо) тут же становится "методическими указаниями для средней школы" - т.е. чистым, беспримесным, кошмарным злом. Как уйти от этого, кроме как отказать искусству в любом "смысле", я не знаю.
Reply
Специфическая содержательность произведения искусства в том, что в материале того или иного вида искусства духовным усилием творца создается некое уникальное, никогда ранее не существовавшее творение, организм. Не "отражение реальности", не инструмент общения, познания или наслаждения (хотя и то, и другое, и третье, и десятое в разных смесях присутствуют в произведениях), а некая самостоятельная сущность - воплощение идеи в сопряжении, столкновении ее с материалом. Идеи (комплекса идей) которая в своей полноте не существует в голове художника, а рождается в процессе творческого усилия - взаимодействия с материалом (и материал привносит в первоначальный замысел море всего).
Автор произведения (или группа строителей египетской пирамиды, ставшей в процессе бытия произведением искусства) - с одной стороны произведения, а с другой - зритель, воспринимающий своим творческим актом сие нечто. (исполнителя-музыканта пока оставим в сторонке) Зритель, читатель, слушатель, вносящий (нематериально, а сугубо духовно) в произведение свою точку зрения, свой опыт жизни, свои модели восприятия - если между ним и произведением возникает первичный контакт.
Унитаза или смартфона искусство не то чтобы не создает (хотя архитектура наиболее сопряжена с утилитарной функцией), оно творит иную утилитарность. Произведение скульптуры визуально организует пространственную среду вокруг себя, насыщает ее особыми возможностями. Живопись организует часть интерьера вокруг себя и привносит в жилище неиссякаемый визуальный камертон и поле - как напряжения мысли/чувства, так и их гармонизации. Произведения литературы работают в пространстве языка и втягивают воспринимающего меня или вас в это огромное пространство. Нечто похожее и с музыкальными произведениями.
Это лишь самые первые и условные вешки.
Вокруг них можно строить и конструктив теоретических обобщений опыта восприятия произведений искусства. И можно пытаться раскручивать материал восприятия каких-либо отдельных произведений (этим мне больше приходится заниматься).
Reply
"некое уникальное, никогда ранее не существовавшее творение" - на молекулярном уровне, наверное, да. Что касается более "прикладного" смысла - сильно сомневаюсь. Есть подозрение, что курсовые работы студентов худучилищ (а это искусство по определению) никому особо не нужны an mass. Примерно то же самое творится в местной картинной галерее - в большинстве своём местные таланты не годятся даже на то, чтобы закрыть дырку на обоях.
Понятно, что "в принципе" есть некоторый потребитель этого всего. Но его ещё надо найти (очередей у худучилищ за "работами по пятаку" не припомню, да и студенты не горят желанием отдавать это всё за бесценок); плюс потребление вряд ли покроет весь рынок, он громаден (это порой и вязание салфеточек дома, т.е. "искусства" на самом деле какое-то немыслимое количество); плюс главное: боюсь, большинство таких покупателей будут искать не уникальное, а как раз повторение того, что ими считается "социально приемлемым". Так-то они покупают постеры с Эйфелевой башней и котятами, так что конечно могут покупать и нарисованных котят, почему нет.
Ну и чтобы вносить "свой опыт жизни", никакого искусства не надо в принципе - собственно, примерно об этом большинство пейзажной фотографии. Любой может сам посмотреть на прогулке на кривое дерево и вчитать в него что-то своё, посредник этому процессу не нужен. Так что получается, что у нас либо и так есть "первичный контакт", без посредников; либо есть то, что притворяется этим контактом, но нужно только для того, чтобы получить зачёт (в широком смысле, большинство продаваемого "искусства" малоотличимо от постера с котятами); либо есть отражения того самого контакта, которые никому не нужны (большинство народу Эгона Шиле не станут смотреть, хоть он дерись). А отличить Шиле от Баскии, а Баскию от банана на стене (прастити) невозможно принципиально. Собственно, искусство - это то, что сам создатель считает (и объявляет некоторым образом) искусством, точка. Ни один человек в мире соглашаться с этим не обязан (и слава богу), но это только его проблема, а не "художника".
Так что про насыщение особыми возможностями у меня мысли в основном скептические. Но может я и неправ, в этой области у меня мало опыта.
Reply
На днях слушал кафедральный концерт студентов Московской консерватории из классов замечательных скрипачей Родиона Замуруева и Графа Муржи.
Крошечный зальчик им. Мясковского, в котором почти одни лишь родители выступающих.
Оркестровые партии играли на фортепиано преподаватели.
Произведения исполняли технически и стилистически трудные: к примеру, вся 1-я часть скрипичного концерта Бетховена, да еще и с каденцией в редакции Шнитке. Бетховен местами недурно звучал, но часто тонул в техническом браке и стилистической бедности, нераскрытости звукового богатства (и даже не в особо виртуозных местах).
Сложнейший 24-й каприс Паганини исполнили три выступавших - и все с множественными погрешностями в трудных местах.
Можно сказать, что большинство исполнений были сырыми, и, кажется, что не стоило выпускать на публику студентов со столь недоработанными вещами.
Но их выпустили. А сзади, на последнем ряду, сидел Граф Муржа, и, непрестанно покашливая, прослушивал всю эту полусырую музыку.
И все же слушать было интересно! - потому что искусство явно присутствовало почти у всех выступивших. Оно возникало какими-то всплесками. У одной студентки, несмотря на чуть ли не провалы в некоторых местах пьесы, казалось, сама скрипка, то там, то сям выручала ее прекрасным, наполненным звуком.
Но главное, чувствовалась любовь и захватывающий меня - интерес студентов к музыке. Попытки не просто технически точно сыграть, но сыграть артистически полнокровно: в темпах, в сменах силы звучания, в характерности фактуры работы смычком и во многом другом.
Эти молодые люди были в пути, и мне было дано слушать, как они идут в музыке - к постижению ее.
А двумя днями ранее, в Малом зале, был я на концерте вполне маститого педагога консерватории, доцента, со всей технической оснащенностью пианиста. Но никакого пути, никакого постижения я не услышал. Возможно, я был глух, и моя соседка тоже. Произведения исполнялись узнаваемо и твердо, но до искусства дело так и не доходило. Был слышен расчет, качественно работала педаль (скрывая фактурное однообразие туше), рояль громыхал в аккордах, из зала слышались крики «Браво!!!», отовсюду неслись цветы… но искусство всё не шло и не шло. Особенно меня добили его (пианиста) безликие «Следы на снегу» Дебюсси - прекраснейшая, завораживающая вещь - но сейчас она казалась проходной пьесой.
Ну, вот, пожалуй, и всё. Буду закругляться.
Большое Вам спасибо за соучастие!
Reply
Leave a comment