Ну, за либерализм.
Не устаю напоминать слова одного из персонажей Гилберта К. Честертона:
"Почему не будем спорить о словах? О чем же тогда спорить? На что нам даны слова, если спорить о них нельзя? Из-за чего мы предпочитаем одно слово другому? Если поэт назовет свою даму не ангелом, а обезьяной, может она придраться к слову? Да чем вы и спорить станете, если не словами? Движениями ушей?"
Так что я о либерализме. Никаких манифестов; лишь то, как я это слово понимаю, чего от него жду, и чем сам занялся бы, прикажи товарищ майор курировать это направление общественной, хм-хм, мысли. Если хотите, считайте вольным продолжением размышлений " Ещё раз о прекрасном далёке" и " Нить. О государстве".
Итак, господа-товарищи, под либерализмом я понимаю набор политических практик, направленный на утверждение, защиту и распространение ценности свободы в общественной жизни.
Теперь о словах.
Что такое "общественная жизнь"? Общественная жизнь - это жизнь общества, а общество субстанционально ("само по себе") есть сила, соединяющая людей в группе вместе, а функционально ("что оно делает") - это возможность совместной деятельности людей в группе.
Как отсюда можно представить общественную жизнь? Во-первых, её можно представить субстанционально через перераспределение общества как силы в воспроизводимых в группе ситуациях - воспроизводимых в том числе в человеческом воображении. Это и общее количество доступной силы ("насколько реально здесь и сейчас собраться и сделать такое"), и наличие этой силы у тех или иных участников ситуации ("вопрос о власти").
Во-вторых, общественную жизнь можно представить функционально как постоянно меняющийся список возможностей группы.
Что такое "ценность"? Опираясь на определения, высказанные в работе "Поведение", можно понять ценность, как набор ожиданий от поведения человека в некотором ограниченном, но несчётном множестве ситуаций. "Пусть оно будет как будет, но я уже здесь и сейчас знаю, как надо и не надо себя вести". О каком множестве идёт речь? О так называемой "сфере деятельности", то есть некоторой части общественной деятельности, которая образована той самой ценностью, тем самым набором ожиданий.
Курица и яйцо? Почти. Как замечает "Поведение", ценности имеют дочеловеческое происхождение, так как они воспроизводятся обществом. Подобие же общества есть и у неразумных стайных животных, которые не осознают, что такое, например, превосходство, но тратят массу сил на его выяснение.
Что же такое тогда ценность "свободы", и какая сфера деятельности ей соответствует? "Свобода" - это набор ожиданий от поведения, построенного на идее независимости человека от общественных отношений.
Нет, это не апология какой-то робинзонады, парадокс здесь сугубо кажущийся. Участие человека в общественных отношениях неизбежно, однако форма и порядок этого участия могут быть исчерпывающе описаны как набор отказов от него. Более того, сама применимость свободы требует наличия таких отношений, которых в допятничный период у Робинзона просто не было, и отказываться было не от чего.
Станислав Лем ехидно высказался об ограниченной применимости свободы в своём рассказе о мудрецах короля Глобареса, побасенка о наоборотах. Упорядоченный отказ возможен только там, где есть, от чего отказываться, и возможен он постольку, поскольку ограничен и оформлен так, что границы и форму составляют вещи, от которых не отказались, признав невозможность такого отказа.
Именно поэтому апология беспредельной свободы, применимой где угодно, бессмысленна. Торжество свободы возможно только там, где существуют неизбежные, постоянно воспроизводимые (!!! - это особенно важно) общественные отношения, от которых и отказываются свободы ради. Свобода эта развита и сложна постольку, поскольку и эти отношения сложны и развиты, и сам отказ от них сложен и развит.
Современный человек, если его не кормить, умирает (Савченко, Соболь и Сенцова я не считаю). Первобытного человека тоже можно было уморить голодом. Однако наша зависимость от задачи добычи еды - время и силы, которые каждый из нас де-факто тратит на решение этой задачи, "буханка чёрного за шестнадцать копеек" - несопоставимо меньше, чем у нашего предка. Разница между этими двумя состояниями и образует свободу. Другой свободы у меня для вас нет.
Какую сферу общественной деятельности создаёт свобода? Из сказанного следует, что всякое, во-первых, требуемое, а во-вторых, успешное освобождение может быть описано как достижение поставленной цели без тех усилий, которые надо было [бы] приложить раньше. Или - освобождение сводится к устранению препятствий.
Устранением препятствий занимается культура в самом широком смысле слова, то есть и техника, и искусство (которое как раз и принято отождествлять с "культурой").
Как этим устранением занимается техника? Из пункта А в пункт Б пешим ходом, на телеге, на автомобиле, на автомобиле с автопилотом.
Как этим занимается искусство? Начнём с племенных плясок на предмет удачной охоты, продолжим катарсисом как психотерапией масштабов полиса, закончим порнофильмами и футбольными матчами. "Джоконда" с "Преступлением и наказанием" прилагаются по дороге.
Всё это - достижение цели, переживание человеком нужных переживаний без "ещё и ртом посрать"(с), потому что последнее было бы трудно, неприятно и опасно и для самого желающего, и для людей вокруг него, которым свободы тоже хочется.
Итого, господа-товарищи: либерализм - это набор политических практик, направленный на окультуривание общественной жизни и тем самым на обеспечение независимости человека от неё. Не путать с принуждением человека к такой независимости или с уничтожением самой общественной жизни как объекта притяжения.
Цель либерализма может быть достигнута только через защиту, развитие и распространение в группе людей, где существует общество, научной, технической и культурной мысли, причём через воплощение этой мысли в жизнь с помощью... да, вот тогда здесь и появляются те самые "права и свободы", потому что ни в доисторической пещере, ни в средневековой деревне они были просто не нужны.
Я сейчас страшное скажу. Мне - а Вам тем более - по жизни нужно прав и свобод больше и более тонких и сложных, нежели публике на московских митингах. Во всяком случае, если верить изображениям тупорылых гугукал с тех митингов.
Я не могу воспринимать то, что сейчас в РФ называется "либерализмом", иначе, нежели спойлер. Причём внешний враг в этом "либерализме", поверьте моей паранойе, заинтересован не за-ради "борьбы с режимом", а "чтобы на этом месте ничего полезного для русских подольше не выросло".
"Отвергать - значит, предлагать"... возьмись я писать манифест, партийную программу, ещё что-нибудь разэдакое о либерализме в моём узколобом понимании, то и мысль моя, техническая и культурная, вертелась бы вокруг следующих пунктов.
Ниже я не говорю "как", я говорю "что".
1. Всемерное развитие критических школ, по видам и жанрам искусства, с государственной кормушкой и толчеёй вокруг неё. Чтобы критики локтями друг дружке в бока, чтобы за казённые деньги старались быть понятными людям, и не только царёвым людям. А потом уже чтобы доступ авторов к казённому али опчественному кошту был ограничен обсуждением авторов этими критическими школами.
Окультуривание, да, через усложнение, утончение и уточнение.
Читатель считает ненормальными все эти авторские фиги в карманах при соввласти? А я не считаю. Так и надо. Это как раз тонкость, изыск. Из такого искусство и должно состоять, создавая возможность для освобождения через понимание, через альтернативу. Во всяком жанре, во всяком виде, во всякое время. "Что на самом деле хотел сказать автор" и три с плюсом варианта на выбор. Если критик умный и просекает пасхалочки, то тридцать три. В чём прогресс по сравнению с советской эпохой? - в том, что ни за один из вариантов не сажают.
Такой прогресс - чтобы не сажали - нужен ещё и потому, что постсоветские поиск и провозглашение этих фиг выглядели откровенно ублюдочными и жалкими. "Ой, я тогда очень смешно пошутил, трясясь от ужаса, давайте я сейчас объясню, в чём был юмор". Так нельзя. Хорошие произведения искусства этим откровенно поганили.
Однако даже такое несопоставимо лучше "свободы творчества" в режиме "два голых мужика целуются под флагом со свастикой"(с) - и ладно бы ещё это, а то ведь только это. Чудовищный примитивизм, единообразие, подтверждение своего статуса через разрушение остающихся общественных отношений в расчёте на сбор статусной ренты. Король Глобарес бы оценил.
2. Тот же подход нужен и к школам научным. Государственная кормушка, заведённое на неё плановое разъяснение научных тематик широкой аудитории... нет, не в прайм-тайм государственного ТВ, это перебор, но на профильных кафедрах ВУЗов. Поощрение там же проверочных опытов и наблюдений, поощрение хорошо обустроенных попыток опровергнуть на уровне дипломных работ, поощрение обсуждения и попыток критики, в том числе с позиций применимости результатов исследований к общественной деятельности, настоящей и будущей.
В экстремальном, гротескном виде и по совершенно другому поводу такой подход описан у Лю Цысиня в "Тёмном лесе" (вторая часть трилогии): Отвернувшиеся и Разрушители.
3. Окультуривание экономики через всё тот же подход по отношению к производителям технических устройств и процессов (обслуживание), когда "новое и лучшее" понимается как "освобождающее от издержек прежнего", а не как "быстрее, выше, сильнее, а зазывала визгливее". Подробнее не стану, ибо "рынок" - это не либеральная тема вообще, это ценность пользы, утилитаризм. Потом.
4. И вот уже на основании всего этого права и свободы: что уже возможно сейчас, что и когда станет возможным с окультуриванием - технологизацией, о-бы-скус-ствли-ва-ни-ем - той или иной деятельности, а что по-любому останется неизбежным или должно быть неизбежным - и почему оно должно? Какую форму прав и свобод эта неизбежность задаст; кто будет поощрять эти неизбежные вещи, получая с них выгоду - какие подмножества в местном обществе, какие соседи по планете, какая природа - человеческая или не очень?
"Вот таким образом"(с):
а) окультуривание общества, то есть создание воспроизводящейся необходимости в правах и свободах как средствах сложной и тонкой настройки общественной деятельности, которая уже, будучи настроенной, обеспечивает ту самую "хорошую жизнь", чаемую всяким обывателем и обещаемую всяким политиком;
б) публичное утверждение имеющейся необходимости;
в) объявление и модификация прав и свобод члена общества как обеспечение этой необходимости.
Или, начиная с середины, "какие права и свободы нам нужны здесь и сейчас, чтобы хорошо жить"?
А теперь скажите мне, что изложенное выше не либерализм, что я тут не либералом прикидываюсь. Поскандируйте "мы здесь власть" для полноты впечатлений, повступайте в ЕС, поживите бурной жизнью на передовой борьбы за торжество добра над злом. А я, скучный немолодой человек, так и останусь бурчать в своём углу свалки истории.
Да, если уж о свалке истории. На следующей неделе я побуду коммунистом. Опять-таки, без приказа товарища майора.
Спасибо за внимание.
ПостСкриптум. Не упомянул в основном тексте, но всё же. Обязательным условием всему сказанному выше я считаю суверенитет общества. Ну, чтобы жидомасоны не резвились в каждом тёмном углу, правя Галактикой и направляя потоки неудач на бьедний рюский иван.
Дополню тем, что я считаю и советское, и нынешнее российское общества суверенными; более того, я считаю, что суверенитет нашего общества не прерывался после Смутного времени, хотя его мера в разные времена была разной, близкой к нулю в конце тысяча девятьсот десятых и немногим большей в середине тысяча девятьсот девяностых (тогда советский запас выручил). Ещё больше скажу, я и русских-то как свой народ считаю от Смутного времени, а, например, упражнения гордых потомков древних укров про подвиги предков до нашей эры у меня даже презрения не вызывают: перечисляют мазохисты свои уязвимые места, их право.
Посему, дорогие мои разоблачители масонов, англичан и прочего пархатого, а равно воздвигатели своей древней нации над моим сиюминутным сбродом. Не отвечу, извините.