Атеист о покаянии.
Я прочёл несколько текстов о "покаянии за цареубийство". Разных. И про то, почему оно нужно, и про то, куда должны идти призывающие к оному. Говорят, дата случилась, вот и поехало.
Ниже я позволил себе общее рассуждение "о покаянии"; просто о том, что оно такое, откуда берётся. Рассуждение привело к соображениям, которые я полагаю заслуживающими отдельных текстов. Чтобы из них, текстов, коли случатся, было на что ссылаться, я приведу запись рассуждения здесь.
Эта запись убрана под кат, ибо рассуждает материалист, который не хочет портить досуг людям, покамест не появлявшимся под его окнами с хворостом и "испанскими сапогами".
Начать рассуждение стоит с того, что этот атеист - я - несколько отличается от литературных и киношных атеистов; что прежних, что нынешних. Реальная жизнь, то-сё.
Вот пара бросающихся в глаза различий.
Во-первых, я ношу крест. Ничего странного. Ношу именно потому, что не придаю значения символике. Натянутое, причём напоказ натянутое отношение к символике - черта нынешнего, времён духовности "атеиста", то бишь киношной или литературной заготовки к покаянию, просветлению и прочему такому же. Такое отношение нужно для контраста, чтобы потом сцены с приятием "единственной истинной веры" смотрелись пафосней.
Я же ношу крест, чтобы матери нервы не дёргать. Люблю я отца и мать своих побольше, чем вашего бога, которого нет.
Во-вторых, я не считаю себя необоримым в своём безверии и не зарекаюсь от того, что какой-нибудь набор жизненных неприятностей не вынудит меня "обрести веру". Только представьте себе, лет через несколько я тру этот пост, лихорадочно приговаривая "я не Теон Грейджой, я добрый и верный Вонючка, слава тебе Господи, только, пожалуйста, пусть метастазы притормозят". Ведь прелесть что такое, а?
Я осознаю возможность такого будущего здесь и сейчас, и она меня не смущает. Из моего материализма, сопряжённого с атеизмом, следует понимание конечности и ограниченности моих телесных способностей. А других у меня нет. Этим я отличаюсь от "атеистов" прежних, под "Интернационал". Те думали, что своим "мы" могут всё.
После этого необходимого пояснения я и сделаю свои замечания о "покаянии" как деле сугубо человеческом.
Человек, как и всякое живое существо, всю свою жизнь и всей своей жизнью решает задачу соответствия среде своего обитания.
Это решение оформлено противоречием между полнотой и универсальностью такого соответствия.
Проще говоря, чем лучше человек приспособился к окружению А, тем дороже ему встаёт переобувание под окружение Б. И это противоречие играет во всех аспектах - и в личном, и в групповом, и в предметном, и в наследственном, и в каком придумаете.
Человек отличается от остальной живой скотинки тем, что может это противоречие осознать. В силу переразвитой памяти с массой сбоев (так называемого "воображения") человек иногда угадывает развитие событий, переход от А к Б, и поэтому способен поставить перед собой вопрос "а до какой, собственно, степени мне сейчас надобно вкладываться в это А?" и сопутствующий ему "а как мне от любого А, Б, В и так далее - возможно быстрее освободиться в случае чего?"
Да, "вовремя предать - это не предать, а предвидеть". Однако такое предательство, освобождение, переобувание в обществе, - то есть в группе людей, где существует возможность совместной деятельности - есть игра с отрицательной суммой. Теряющие теряют больше, чем приобретает переобувшийся. Дозволение таких практик со временем сказывается на всех.
И общество - то есть те, кому предавать, может, ещё и понадобится, однако в лом терять лишнее из-за чужих предательств здесь и сейчас - начинает решать задачу минимизации ущерба от обычного частного предательства через навязывание его общественно приемлемой формы.
Важное замечание: слово "предательство" здесь шаржевое, комедийное, вовсе не обязательно несущее морально-этическую нагрузку. Под "предательством" здесь можно понимать любую смену рутины, нагружающую человеческие нервы, которые владельцу жалко. И переход на сторону условных "фашистов", и посадку на диету.
Каким должно быть общественно приемлемое решение для предательства? Очевидно, что в общем случае оно и должно быть общим, то есть провозглашать совершенную универсальность: опираться на поступок, одинаково относящийся и к оставляемому окружению А, и к любому из возможных Б, В, Г. Эта совершенная одинаковость достигается через отрицание самой задачи приспособления.
Иными словами, решение как набор поступков должно быть одинаково неподходящим ко всякому житейскому окружению, данному нам в ощущениях. Чтобы можно было отречься от чего угодно, в любых обстоятельствах, вообразимых и невообразимых.
Что можно сказать про такой набор поступков? В первом приближении: это должно быть сознательное нанесение человеком себе ущерба, вреда себе - потому что в любой рутине человек вреда себе не наносит; или, как минимум, не понимает своих рутинных поступков как вреда себе.
Какой вред наиболее универсален? Какой вред себе можно нанести одинаково легко в любых декорациях - простых или роскошных, хрупких или несокрушимых?
Унижение. Унизить себя можно в любых условиях. Постольку, поскольку у человека присутствует способность складывать мысли из слов и образов, он может вообразить и описать себя чем-то худшим себя; чем-то, чем в обычной, рутинной обстановке он быть не хотел бы. Неважно, насколько хороша или плоха рутинная обстановка.
Слабоумием объят и лицемерием, и лжею покрыт есм, братоненавидением и самолюбием одеян, во осуждение всех человек погибаю, и мняся нечто быти, а кал и гной, есм, окаянной, - прямое говно! Отовсюду воняю - душою и телом. Хорошо мне жить с собаками да со свиниями в конурах: так же и оне воняют, что и моя душа, злосмрадною вонею. Да свиньи и псы по естеству, а я от грехов воняю, яко пес мертвой, повержен на улице града.
Добрый и верный Вонючка, как и было сказано.
Промежуточный итог. Когда возможная совместная деятельность в группе становится достаточно разнообразной, то бишь когда для члена общества появляется множество возможных рутин, тогда возникает задача минимизации ущерба обществу при вероятном переходе члена общества от одной рутины к другой (предательстве). Эта задача решается через принятие обществом унижения переходящего как платы за его предательство.
Там, где такой обмен налажен, при прочих равных общество гибче, и оно легче решает задачу соответствия своих членов среде их обитания, оно скорее выживает и продолжается. Его археологи раскапывают стойбища соседей, а не наоборот.
То же самое требование универсальности неизбежно ведёт к ритуализации унижения как платы за предательство: в самых разных условиях унижению должны сопутствовать схожие слова и жесты, а это решается ритуалом, узнаваемостью сценариев и декораций.
То, что называется "покаянием", есть одно из решений задачи ритуального унижения; решение, которое принято ассоциировать с привычными нам изводами религиозных доктрин и учреждений.
Однако в тех же самых целях можно отладить и театр с катарсисом, и самокритику на партсобраниях, - чистить себя под Лениным - и походы к психоаналитикам, и всевозможные практики самосовершенствования, и мало ли что ещё. Про реалии соцсетей я рассуждать не готов; слишком молодое заведение, много шума.
Внимательный читатель заметит мне, что с универсальностью я перегибаю, и что ритуальное унижение, разработанное и принятое в одной группе, в другой - например, с другого континента - может быть просто не понято, а значит, и не сможет быть платой за предательство в этой другой группе.
Верно. И отсюда следует, что именно... вдох... принятие некоторого способа ритуального унижения как свойства процесса смены обыденной деятельности члена общества задаёт границы отдельного экземпляра общества... выдох. Или, короче, вот откуда берётся групповая самоидентификация. "Жёлтые штаны, два раза ку".
И напоследок я запишу темы, на которые не стану рассуждать здесь и сейчас, экономя место и время.
Во-первых, это то самое "покаяние за цареубийство". Любопытно было бы расписать, на каком именно ритуальном унижении оно построено, и за какое переобувание этим унижением платят. Кто от какого статуса отказывается, как надолго, какие рутины и для кого исчезают, чем и для кого они были плохи, какие и кому становятся доступны, чем и кому они хороши. Очистить бизнес-предложение от высокодуховного хрюкотания нюмзиков в маве.
Во-вторых, то же самое относительно бизнес-предложений по всем "историческим преступлениям" с "покаяниями". "Скока вешать в граммах". Так как "исторические преступления" у нас тут многочисленны, разнообразны и распределены по фракциям политического актива, то между этими фракциями можно открыть целую биржу - опять же, если без духовности с демагогией, а "ты - мне, я - тебе".
В-третьих, фраза "в любой рутине человек вреда себе не наносит; или, как минимум, не понимает своих рутинных поступков как вреда себе" не совсем верна. Рутина, может, и любая, да человек не любой: есть люди, которые осознают свою "жизнь здесь" как постоянное самоистязание, но продолжают осознанно ему предаваться. Я бы сказал, что носители такого мировоззрения могут быть критически важны для отлаживания механизмов самоидентификации "в этой стране". Если понятнее, то тему можно сформулировать как "О полезном использовании феддингов некоторых деятелей искусства и работников культуры".
В-четвёртых, моё нынешнее рассуждение пытается определить универсальный внутренний источник групповой самоидентификации, в то время, как нетрудно указать на попытки решить задачу самоидентификации с опорой на частные внешние источники. Скажем, "Украина не Россия, Украина це Европа"... хотя и "Россия - не Запад" живёт на той же улице.
Мнится мне, что работа по оформлению групповой самоидентификации сводится к игре между этими классами источников, когда "внутреннее" ритуальное унижение включает/не включает в себя моменты приятия/неприятия "внешних", не местных реалий... извините, увлёкся.
Пожалуй, хватит на сегодня. Спасибо за внимание.
ПостСкриптум. Извините, если какого носителя единственной истины обидел. Я всего лишь пробую понять русскую историю как русский ресурс, а не как русскую нагрузку.