Маруся Чурай - приглашение на казнь.
Народное творчество потому и называется «народным», что автор песен, легенд, сказок, присказок, загадок, целых эпосов, чаще всего так и остается неизвестным, какбы растворяясь в тысячах тех, кто будет исполнять придуманное ним спустя столетия. Но иногда имена сочинителей доходят до нас, чаще всего в смутных приданиях, не дающих твердой уверенности реальные ли это лица или такиеже плоды фантазии как многие герои песен и сказаний. Такие мифические поэты как Оссиан, Боян, Браги Старый до сих пор находятся как бы в подвешенном состоянии, поскольку едва ли кто-нибудь сможет уверенно сказать были ли они людьми реальными или выдуманными (что говорить, если существование самого Гомера некоторые исследователи подвергают сомнению).
В украинской литературе без сомнения подобной таинственной и очень трагической фигурой является полулегендарная полтавская поэтесса Маруся Чурай. Знакомство с ее творчеством и биографией у большинства начинается со школьной скамьи, со знаменитого «Гриця», бывшего в 19в. народным хитом и не раз упоминавшегося в произведениях украинских литераторов, в том числе самого Т.Г.Шевченка. Главным героем песни являться некий Грыць, которому настоятельно не рекомендуется ходить «тай на вечорниці», в виду потенциальной угрозы которую представляют для него находящиеся там «дівки - чарівниці», но кто и когда слушался здравых советов? - наш герой отправляется прямиком туда и получает смертельную дозу отравы. Отравившая Гриця девушка наделена эпитетом «Чарівниченька справедливая», свой поступок она аргументирует тем, что Грыць вел беспорядочную половую жизнь и понес заслуженное наказание за это - «Нехай же Грицько нас двох не кохає!». Вот так в целом песня описывает, как трагически закончилась попытка реализации давней мужской мечты - вести полигамный образ жизни, в условиях Украины 17 столетия. Ознакомившись детальнее с учебником, мы узнаем, что песня носит автобиографический характер, так как сама Маруся, автор песни, собственно и отправила на тот света своего, не удавшегося жениха Григория Бобренка, предпочетшего ей дочь полтавского есаула Галину Вешняк - ему она подсыпала яду «зілля» от чего Бобренко скоропостижно помер. Такая вот «Санта-Барбара» с казацким колоритом, быть может, если бы Михаил Афанасьевич Булгаков преступил бы через свой снобизм и уделил бы время изучению народных песен и легенд - Маруся вполне могла бы появиться в его знаменитом романе на балу у Воланда, там как раз особо отмечались коварные отравители всех времен и народов. Зато вниманием писателей 19 века Маруся была не обделена - задающий тон в литературе немецкий романтизм побуждал литераторов обращаться к поэтическим народным образам, и тут история несчастной полтавчанки была как раз кстати. В 1839 году известный русский драматург и писатель князь Александр Шаховский издал повесть «Маруся - малороссийская Сафо», вышедшую в сборнике «Сто русских литераторов», куда помимо него вошли сочинения Александра Пушкина, Нестора Кукольника, Дениса Давыдова. Повесть знакомила читательскую аудиторию Российской империи с душераздирающей историей трагической любви Маруси Чурай. Отравлению несчастного Бобренка были посвящены также "Волшебница" Левка Боровиковского, "Розмай" Степана Руданского, "Ой, не ходи, Грыцю» Михаила Старицкого, "В воскресенье рано зелье копала" Ольги Кобылянской и другие. Ну и конечно в 20 веке всеукраинскую известность Маруся Чурай получила благодаря одноименной замечательной поеме Лины Костенко, после чего за ней окончательно было застолблено место в учебниках по украинской литературе и звание «символа пробудження української пісні», такой она и запечатлена в поставленном в центре Полтавы памятнике прозванном обывателями «девушка с мобилкой».
На сегодняшний день известно всего около двадцати песен приписываемых Марусе: «Віють вітри», «Засвіт встали козаченьки», «Котилися вози з гори» - наиболее известные.
Маруся Чурай в живописи и киниматографе
Все подробности биографии Маруси, так или иначе, черпаются из вышеприведенных литературных произведений, поэтому за их достоверность не один серьезный историк ручаться не станет, но мы на любительском уровне попробуем воссоздать ее перипетии. Итак, в 1625 году в Полтаве в семье казацкого сотника, по другим данным есаула, Гордея Чурая родилась дочь, нареченная при крещении Мариной (Маруся - уменщительное от Марины и Марии). Детство девочки едва ли было счастливым, судите сами: во время Смоленской войны 1632-1634 годов Полтава была взята штурмом и сожжена московской армией, в 1638 году Марусин отец был казнен поляками за участие в восстании Остряницы (анонимный автор «Истории руссов» передает, что его прибили гвоздями к доскам и облили смолой), в 1647 году Полтаву захватили отряды местного «олигарха» князя Яремы Вишневецкого, понятное дело без стрельбы и грабежей не обошлось. Не надо быть великим психологом, чтобы понять, что перечисленные события отразились на психике впечатлительной Маруси не лучшим образом.
По преданиям она с детства сочиняла песни и очень красиво их исполняла, уже тогда слава о сочинительнице вышла за пределы города. Первый биограф Маруси, Алексей Шкляревский, писал, что ему доводилось видеть портрет полтавской поэтессы (к сожалению не сохранившийся) в доме Г.Квитки-Основьяненка, на нем Маруся была изображена миниатюрной брюнеткой с пышной косой, привлекательной наружности. Будучи влюбленной в казака Григория Бобренка, Маруся планировала с ним обвенчаться, узнав, что Григорий, вернувшись из похода, женился на другой - пыталась наложить на себя руки, но была спасена Иваном Искренко в свою очередь влюбленным в Марусю тоже безответно (латиноамериканцы молча завидуют). Далее, как передают источники, толи, решив преднамеренно отправить изменника на тот свет то ли по ошибке, накопав «зілля» во время очередных вечерниц (увеселительное мероприятие, частенько запрещаемое властями, поскольку молодежь на них, не редко, предавалась разврату) угостила ним Бобренка, результат известен. Полтавский суд приговорил Марусю к смертной казни, но в последний момент Искренко привез Универсал с помилованием от гетмана Богдана Хмельницкого, мотивированное памятью о Марусином отце и тем, что она все-таки ценный кадр в сфере культуры и таких палачу просто так отдавать не пристало. Помилованная Маруся умерла вскоре естественной смертью в одном из монастырей, а ее песни, в основном о грусти неразделенной любви, стали единственным доставшимся потомкам наследием.
Как указывалось ни каких материальных доказательств реального существования Маруси, сегодня, не имеется, предполагают, что письменные источники способные пролить свет на этот вопрос вероятней всего погибли в огне Руины наступившей за восстанием Хмельницкого. Единственной зацепкой на сегодняшний день является текст приговора полтавского суда, приведенные в книге композитора Л.Кауфмана «О популярных украинских песнях и их авторах»:
«Літа от нарождення Сина Божого тисяча шістьсот п’ятдесят другого, місяця іюня 18 дня. За ведомом єго милости пана Павла Семеновича полковника Полтавського, пред нас: Костя Кублицкого судді полку Полтавського, Андрея Нещинського отамана городового, Федора Суховія войта, Петра Юревича бурмистра і при многих общих персонах, постановившаяся пред нас дівиця Марина, дочка покойного урядника Полтавського охочекомонного полку Гордія Чурая, з Полтави року теперешнєго загубила страх Божий, смертельний гріх учинила. На лугах зібрала; коріння отруйного, зелія - цикути, з поміччю злого духа отруіла Григорія, сина хорунжого Полтавського полку Петра Бобренка.
Ведле (відповідно до. - Aвт. ) того добровольного признаття, той сваволи недопускаючі шириться, винайшли сим декрет з порядку прав Махдебурських часті четвертой, на листу сто двадцать девятому куконцы: «Злодійка по квестом (за результатами слідства. - Авт .): маєт быти отдана тепер кату на отсеченье голови ея».
Той же карности і сіє реченнє зрайци подлеглим зостали справу сію в книги міскиє полтавскии вписати, что і єсть вписано року і дня вишеположеного.
На покаяння перед Богом і краткой молитві дано время злодійке».
Данный приговор будто бы, нашел, в библиотеке Вернадского украинский поет Иван Хоменко и передал Кауфману копию, оригинала, разумеется, обнаружить до сих пор никому ни удалось - такая вот мутная история чем-то напоминающая аферу с «Велесовой книгой», но других доказательств реальности Маруси Чурай и ее истории, на сегодняшний день, мы не имеем. Недавно М.Степаненко в своей статье попытался проанализировать текст приговора на предмет соответствия упомянутых в нем лиц историческим реалиям и вроде бы пришел к положительным результатам относительно его достоверности, но, тем не менее, остаются опасения, что пред нами лишь хорошо сделанный подлог, принимать всерьез его без изучения оригинала текста не стоит.
Вот так и складывается интересная ситуация - есть, пускай хиленькие и натянутые, доказательства вынесения смертного приговора, но нет, ни каких доказательств помилования - в списке дошедших до нас Универсалов Хмельницкого, ни одного касающегося Маруси не имеется. Так что вполне возможен вариант с приведением приговора в исполнение: преступление было серьезным и у Бобренка были влиятельные родственники, которые вполне могли добиться, чтобы незадачливой певунье снесли голову, а уже потом народная фантазия додумала этой истории красивый финал со спасением. Судебный процесс в 17в. В Гетманщине полностью держался на частном обвинении: есть обвиняющая сторона - есть и приговор, в случае удовлетворения иска, - поэтому, например в 1665 году слуга богатого мельника Вакулы соблазнивший дочку хозяина был приговорен полтавским судом к четвертованию (оскорбленный папаша был неумолим), а убивший свою жену полтавчанин, в другом случае, был просто отпущен «на покаянии» так как у убитой не нашлось близких способных предъявить иск. Вызывает интерес ссылка в приговоре на нормы «порядку прав Махдебурських» - в Речи Посполитой и позже Гетманщине, городское судопроизводство совершалось на основе «Porządek sądów i spraw miejskich prawa majdeburskiego w Koronie Polskiej» обработке сборников немецкого городского права созданном польским юристом Бартоломеем Гроицким.
Экземпляр "Порядка"
Этот труд, наряду с «Speculum Saxonum» применяли при вынесении судебных решений как магистрат городов официально получивших магдебургское право, так и только мечтающее о нем. Вообще первые годы Хмельнитчины были звездным часом городских магистерских и ратушных судов - старые суды Rzeczypospolitej были упразднены, а новые, казацкие, еще только создавались, поэтому роли ведущих грамотеев правоведов приняли на себя войты и бурмистры - продолжалось это правда, не долго, уже совсем скоро казачьи полковники начали подминать городские магистраты под себя. В задачу магистрата, который естественно имелся и в Полтаве, входило содержание палача (executor justiciae, "кат", "мистр", "оправца", «пан малодобрый» как его величали в народе) который должен был исполнить приговор, несчастной Марусе отделив голову от туловища. Палачи в Украине, как и везде в целом, имели дурную славу, в 1707 году полтавский палач даже вынужден был добиваться получения права приутствывать на церковной службе, куда его пустили только после получения соответствующего рязьяснения от киевского митрополита - в головах горожан просто не умещалось, что человек столь жуткой профессии тоже может быть добрым христианином.
Таким мечом в Европе, той эпохи, орудовал палач.
Самое интересное, что по сравнению с уголовным законодательством соседних стран приговор, вынесенный Чурай, был довольно мягким, и натвори она что-то подобное в старушке Европе, ей бы пришлось подвергнуться, куда большим ужасам. Еще со времен Древнего Рима отравление входило в число наиболее тяжких преступлений и соответственно каралось очень сурово. Скажем на родине Шерлока Холмса, в старой доброй Англии еще при Генрихе VIII (16 век) отравителей было принято варить живьем в кипятке. Так некий Ричарда Руз работал поваром у епископа Рочестерского, толи не получив вовремя жалованье, толи еще из-за чего-то обидевшись на хозяина - подсыпал тому в еду яд, в результате чего епископ отдал богу душу а несколько человек получили тяжелое отравление. Суд признал Руза виновным в измене и убийстве, присудив негодяю котел с кипятком. Женщин это суровое законодательство тоже не щадило: служанка в 1531 г. была сварена заживо на ярмарочной площади King's Lynn за отравление своей хозяйки. Маргарет Дави, служанка, была казнена в Smithfield 28 марта 1542 года, за отравление хозяев, с которыми она жила.
На территории Священной Римской империи (а это Германия, Чехия, страны Бенилюкса) императором Карлом V в 1532 году был принят свод уголовного законодательства «Каролина» в которой относительно отравителей предписывалось «СХХХ. Тот, кто причинит вред жизни или телу другого лица при помощи яда или зелья, как предумышленный убийца, должен быть подвергнут смертной казни путем колесования, если он является лицом мужского пола. Если же такое преступление совершит женщина, ее надлежит утопить или приговорить к иной смертной казни, согласно обычаю. Подобных злостных преступных людей надлежит для вящего устрашения прочих перед той или иной смертной казнью волочить (к месту казни), либо терзать тело раскаленными клещами, более или менее (жестоко) в зависимости от положения лица и характера убийства, как это установлено относительно убийства». Тоесть предлагалось не просто казнить, а с фантазией и зрелищностью, чтобы наблюдающим экзекуцию потом, что называется «было что вспомнить».
Терзание клещами по пути к месту казни.
В соседнем Русском царстве было не лучше «А будет кто кого отравит зельем, и от тоя отравы тот, кого отравят, умрет, и того, кто такое злое дело учинит, пытати накрепко, напередь того он над кем такова дела не делывал ли, и пытав его, казнити смертию» Гласил пункт 23 двадцать второй главы Соборного уложения 1649г., основного нормативного акта в государстве. При этом конкретный вид смертной казни не указывается, но, по аналогии, скажем жену «окормившую отравой мужа» полагалось «живу окопати в землю… и держати ея в земле до тех мест, покамест она умрет».
Таким образом, видим, что полтавский суд, в сравнении с мировой практикой, проявил себя как орган не лишенный гуманизма, а помилование от Хмельницкого вообще характеризирует его вовсе не таким уж и кровавым и жестоким как писали современники полякиJ Но, повторюсь, все это верно если принимать историю с Марусей Чурай в серьез, а на одинаково возможны варианты как обнаружения новых доказательств ее реальности так и доказательств, что она не более чем миф, созданный романтически настроенными писателями 19 века, одним словом
I WANT T O BELIVE