Diagnostica post factum: Robespierre
Совершенно авантюрный пост «в один присест», инспирированный неожиданно-горячим откликом на «медицинскую» составляющую моих комментариев вот здесь Стиль - «звонок другу» на передаче «Кто хочет стать миллионером»
Ни на что не претендую.
(выкрик с места)
“Да бросьте, ей просто лениво отвечать на два коммента по отдельности!” ;)
Предыстория.
Jedith: Вот Робеспьер - да, там может быть очень серьёзно, не термидор - так скоротечная чахотка…
Eleonore: Именно этот диагноз? Мне встречались еще предположения относительно анемии, малярии...
Eitne: можно сделать выводы о предрасположенности к психосоматике; к тому прибавьте чахотку, помянутую Вами, постоянный недосып в течение пяти лет..
< >
Собственно история:
Определимся с терминами:
«Скоротечной чахоткой» называли тяжелейшую форму туберкулёза лёгких - казеозную пневмонию.
Наши отношения с туберкулёзной инфекцией называются «нестерильный иммунитет»: чтобы иметь против неё защиту, человек должен встретиться с возбудителем, заразиться и не просто «переболеть», а оставить немного возбудителя «при себе».
Сегодня первое свидание с бациллой происходит прямо в роддоме, где возбудителя, на коротком поводке и в наморднике, представляют младенцу в виде прививки БЦЖ, «бациллы Кальмета-Жерена»; в 18 веке с туберкулёзом, неприрученным и злобным предком палочки Коха, господа и граждане знакомились где угодно. Инфекция проникала, например, в лёгкие и таилась там, за непрочными барьерами, в «первичном туберкулёзном комплексе». Неустойчивое равновесие. Те, у кого здоровья было достаточно, держали зверя в узде и успевали прожить свою «среднюю продолжительность», а тех, кто послабее, инфекция кусала при первом удобном случае.
Таким образом, в том что у Робеспьера «был туберкулёз», нет никаких сомнений, он был инфицирован - как все.
Теперь дальше.
В Революции он, хрупкого сложения и узкогрудый, не бережёт себя совершенно. К 1793 году и Конвенту имеем, скорее всего, полный букет психосоматики. А питание в стране, находящейся на военном положении, очень далеко от санаторных рационов. Для бациллы - самое раздолье. Сначала даже трудно понять, что происходит - слабость, утомляемость, раздражительность, гневливость с мгновенной «истощаемостью», нездоровый цвет лица.. Доктора пожимают плечами, определяют всяческое «малокровие» и «бледную немочь» и ничего специфического: там, в лёгких, барьеры ещё не пали. Потом становится хуже: слабость до степени изнеможения, он уже не всегда может идти в Конвент… Он стал легко простужаться. Организм слаб, бацилл всё больше, они начинают отравлять кровь: усиливаются бессонницы, появляется беспричинная лихорадка, ознобы... Доктора совещаются, кто-то предположил: «Малярия?»..
Дальше, по неосуществившемуся сценарию, организм сдаётся, и, когда падают последние барьеры, туберкулёз превращает лёгкие в ничто, в «казеозный некроз». Больной сгорает, как свечка. Теперь диагноз очевиден, скоротечная чахотка, но уже мало что можно сделать. Даже сегодня, даже с антибиотиками. Счёт идёт на дни и часы.
********************************
Я не фтизиатр. Я не историк.
Это - просто попытка сложить мозаику из тех кусочков, что составляют, как изящно сформулировали в своё время в «Семейном марафоне», область общих знаний. Плюс те, наличие которых предполагает врачебный диплом.
Последние штрихи:
Анемия - само по себе не диагноз, это симптом тысячи и одного заболевания, для туберкулёза, в частности, очень характерный.
Малярия? Странная очень… И в умеренных широтах… Экзотика, по сравнению с простым и родным с детства, неминучим туберкулёзом.
Вот так вот, граждане и коллеги!
(откладывает перо)