Софья Бардина: из истории "хождения в народ"
Автор - Ольга Ивановна Жемчужина
Приведено по: Борьба классов. 1934, № 7-8. C.89-93
1
Неподалеку от грязной Яузы, на Сыромятнической улице, в Москве, расположилась суконная фабрика Лазарева. Вокруг главного корпуса в беспорядке были нагромождены старые и новые строения: ткацкие корпуса, сушильни, аппаратные, хозяйственные помещения. Особняком стоял деревянный казарменный дом - это "спальни", отдельно для мужчин и женщин; тут же и каморки для семейных.
На этой фабрике под именем Анны Зайцевой работала в 1874 г. Софья Бардина, первая московская пропагандистка, одна из наиболее ярких представительниц революционного народничества эпохи 70-х годов.
Софья Илларионовна Бардина родилась в 1853 г. в семье полицейского чиновника. Девяти лет девочку отдали в тамбовский институт, который она окончила отлично. Попав в Москву в 1871 г., Бардина была сразу охвачена настроением социалистической молодежи. В многочисленных кружках самообразования молодежь не только запасалась знаниями, но и вырабатывала свое миросозерцание. Там читались рефераты по разнообразнейшим темам: от Великой французской революции и изложения трудов Бокля до разбора работ о расколе и общине в России. Там читалась нелегальная, социалистическая литература, велись оживленные споры, обсуждались и намечались дальнейшие пути деятельности.
Но вместе с тем Бардина хотела продолжать серьезное специальное образование.
В те поды доступ женщинам в высшие учебные заведения был запрещен. Познакомившись и сдружившись с сестрами Любатович, Бардина уговорила их отправиться вместе с ней в Швейцарию в Цюрих, и там поступить на медицинский факультет.
В Швейцарию стремилось много молодежи: здесь был центр русской эмиграции; здесь каждый мог познакомиться с кумирами русской радикальной молодежи того времени - Бакуниным и Лавровым; здесь молодежь могла вволю начитаться разного рода нелегальных книг, свободно собираться и, наконец, слышать и видеть деятелей Международного товарищества рабочих - Интернационала. Швейцария гостеприимно раскрывала перед ними двери университетов.
Бойкая, энергичная, остроумная Софья Бардина вскоре заняла место верховода среди своих товарок. Она была всеобщей любимицей. Никто никогда не слышал от нее жалоб на плохое настроение. Она рассыпала брызги жизнерадостности и веселья. В ее речах было много ума, тонкой насмешливости и наблюдательности.
Ее кипучая деятельность передавалась другим. Она была инициатором и организатором кружка, поставившего себе целью изучение развития социалистических идей, ознакомление с политической экономией и рабочим движением Запада.
В кружок "фричей", названный так по имени хозяйки дома, где жили девушки, входили Вера Александрова, Ольга и Вера Любатович, Бетти Каминская, три сестры Субботины, Лидия и Вера Фигнер, Дора Аптекман.
Вместо медицинской школы и чисто научных занятий девушки были захвачены напряженной политической жизнью Швейцарии: они посещали заседания швейцарской секции Интернационала, изучали политическую экономию и сочинения Прудона, Бакунина, Маркса, по-разному, открывавших: перед ними новые, широкие горизонты.
Душой кружка была Софья Бардина, "тетка", как ее в шутку называли друзья.
Но вольная жизнь в Цюрихе продолжалась недолго. Летом 1873 г. вышел указ Александра II, приказывающий студенткам покинуть Цюрих ввиду того, что якобы студентки под видом занятий предаются безнравственной жизни, а также заражаются социалистическими идеями, Тем, кто не выполнит незамедлительно требование правительства, указ грозил недопущением к экзаменам в России и к работе по специальности.
Многие студентки немедленно вернулись в Россию, члены кружка раз'ехались по другим городам.
Бардина поняла, что здесь протестом ничего не возьмешь. Да и не стоит сразу навлекать на себя подозрение полиции. Ведь впереди огромная работа, образование же не самоцель, а средство для революционной деятельности. Бардина уезжает в Женеву и кончает там краткосрочные курсы акушерок.
2
В 1874 г. Бардина и весь кружок, слившийся с группой кавказцев (Джабадари, Чекоидзе, кн. Цицианов и др.) в одну организацию, уже были в Москве.
Это было фактически главное ядро всероссийской социально-революционной организации, сложившейся заграницей.
Прежде всего московская организация решила заняться пропагандой среди фабричных рабочих и уже через них воздействовать на крестьянство.
В результате этой пропаганды к организации присоединились рабочие: Николай Васильев, Петр и Никифор Алексеевы, Иван Союзов, Семен Агапов, Михаил Грачевский, Пафнутий Николаев, Иван и Прохор Бариновы.
Для того чтобы распропагандировать еще больший круг рабочих и работниц, Софья Бардина и другие члены организации начали своеобразное "хождение в народ".
Молодые девушки, страстно преданные своей идее, решили пойти для пропаганды на фабрики под видом простых работниц.
Ранним морозным утром, в полушубке и в огромном платке, с паспортом на имя солдатки Анны Зайцевой пришла в контору суконной фабрики Лазарева Софья Бардина.
Приказчик с плутоватым лицом тщательно рассмотрел ее паспорт, потом ее самое, задал несколько вопросов и заявил, что с завтрашнего дня она может перебираться на фабрику.
И вот с декабря 1874 г. началась новая жизнь для Софьи Бардиной. На практике надо было осуществлять идеи, воспринятые в Цюрихе, и пропагандировать их, подвергая риску свою жизнь. Привыкшая к известному комфорту, воспитывавшаяся в барских условиях, Софья Бардина и не представляла себе в действительности того, чем являлась русская фабрика в те годы. Это была настоящая каторга, забиравшая все силы, все жизненные соки в тяжелом, одуряющем труде. После работы все шли в казармы, так называемые "спальни". От спертого воздуха кружилась голова. На грязных полатях тощий сенной тюфячок, соломенная подушка без каких-либо признаков белья. Укрывались чем попало, чаще всего снятыми с себя вещами.
Жили впроголодь. Забитые, приниженные, бесправные рабочие ни о чем не думали, кроме самых узких, насущных интересов.
Но велика была преданность идее: Софья Бардина не ушла, не капитулировала перед непривычными трудностями.
В женской мастерской, где она работала, работницы были сплошь неграмотны. Все их интересы вращались вокруг нового ситцевого платья, гаданья на картах да пересудах о любовных делах. Напрасно старалась Бардина разбудить в них интерес к чтению. Она брала увлекательные книжки, пыталась беседовать с ними, но усилия ее оставались бесплодными: женщины проявляли величайшее равнодушие к ее словам, а то и поднимали ее насмех. Но Бардина была настойчива: раз поставив себе какую-нибудь цель, она упорно ее добивалась.
Нужно завести знакомство с мужчинами, решила она. Это было трудно осуществимо. Спальни мужчин и женщин были в разных местах, и проникнуть на мужскую половину при существовавшем фабричном полицейском режиме было почти невозможно. Почти.., но не совсем.
И вот Анна Зайцева, познакомившись с одним рабочим через его жену, свою соседку по стану, выработала решительный план.
Однажды вечером, после работы, выбежала она крадучись на мужскую половину. Спать еще было рано - и рабочие занимались кто чем хотел: одни с азартом играли в засаленные карты "на щелчки", другие чинили себе какое-то тряпье - это были самые солидные; кто пел песни, валяясь на нарах, кто тут же закусывал. Маленькая керосиновая лампа мутно брезжила, оставляя в темноте углы и придавая безобразный лохматый вид людям и предметам.
Приход Анны сразу обратил на себя всеобщее внимание.
- А-а, красавица, что, соскучилась по мужикам? Да к кому же ты пришла, ишь отчаянная баба? Подь ко мне, я лучше... - и десятки рук потянулись к ней.
- Мне Василия-слесаря надо, - бойко ответила Анна. - Что-то не вижу его.
- Здесь я, - отолгался Василий, выходя из темноты. - Брось, ребята, чего накинулись? Это девка не для вас. Знаю ее. Жена говорила. Что тебе, Аннушка?
- Не зайдешь ли, Василий, к нам, в отделочную, поутру? Что-то неладно у нас со стайками. Я и твоя Дуняша измучились. Сам понимаешь: невыработка - это гроб.
- Это уж что говорить! Верно это, - раздались сочувственные голоса.
- А тут еще штрафы, - продолжала Аннушка. - Вчера выскочил какой-то винтик. Чем я виновата, ан глядишь - штраф взяли, 50 копеек... А я в день заработала 30 копеек. Разве это заработок? Слезы одни.
И Анна вытерла рукавом глаза. Рабочие окружили ее, тихо переговариваясь. Сочувствие было на ее стороне.
- Плохо нашему брату жить, вон вы, мужики, в какой грязи да гадости живете. А небось Лазарев в хоромах живет, сладко ест и пьет, после обеда на диване валяется да книжку хорошую почитывает. А на вас погляжу, так, верно, и грамоте никто не знает, даром что мужики.
Это задело за живое. Баба - и такие речи.
- Ишь ты, больно языкастая, - послышался обиженный голос. - Нас попрекаешь, а сама - бьюсь об заклад - только кресты умеешь ставить.
- Вот и не угадал, Егор: жила я в прислугах у раскольников, обучили они меня грамоте. По гроб буду им благодарна. Шибко теперь читать умею. Да вот хошь сейчас почитаю.
И, недолго думая, Аннушка вынула из-за пазухи "Сказку о четырех братьях".
- А, ну-ну, давай сюда, поближе. Вот тут маленечко посветлее, - засуетились рабочие.
Устроили Анну у лампы, сгрудились вокруг и сразу замолкли: поразила их девушка. Затаив дыханье, слушали. Ведь среди них самих не больше десяти грамотных на сотню.
Когда Анна кончила, посыпались расспросы, возгласы удивления, что такая бойкая и грамотная девка.
- Ну, мне пора, заболталась тут с вами, - проговорила Анна и, накинув платок, двинулась к двери.
- Ты погоди, Аннушка, почитай еще. Ну завтра приходи. Придешь? - кричали ей вдогонку.
И долго шли разговоры и о диковинной девке и о диковинной сказке.
Анна с сильно бьющимся от радости сердцем летела через двор. Начало было успешно и сулило большие перспективы. В эту ночь ей не казались ужасными ни духота, ни жесткий тюфяк, ни клопы. Радостная и счастливая, она не обратила внимания на ехидный шопот соседок насчет ее позднего прихода. Она была уверена, что удачно брошенное семя даст свои плоды.
И действительно: рабочие сильно заинтересовались чтением. Как-то во время работы к ней подошел Василий, якобы для осмотра стайка, и шепнул: "Приходи сегодня, Аннушка, почитай нам. Ребята больно взбудоражились".
Анна пришла, и с тех пор начались систематические чтения. Иногда вместо казармы собирались в ближайших трактирах, где под пьяный говор, в клубах махорочного дыма читались нелегальные брошюры: "Емелька Пугачов", "История одного крестьянина", "Чтой-то, братцы", "О мученике Николае", "Сборник новых песен и стихов", "Крестьянские выборы", "Хитрая механика" и другие.
Софья Бардина много говорила о деревне, с которой рабочие были связаны. Оттуда, по мнению народников, должно было придти спасение: распропагандированное крестьянство - вот опора революции. Рассказывала она и о том, как живут рабочие на Западе, как они борются. Осторожно намекала, что и без царей народ управляется и с богачами борется.
Анна читала книжку, потом отвечала на вопросы, проводя аналогию между жизнью рабочих в действительности и напечатанным в доводке. Много говорила о том, что рабочему необходимо быть грамотным, что тогда легче не дать себя в обиду хозяину-капиталисту.
Так пролетели пять недель. Днем - тяжелая работа, от которой ломило руки и ноги и мучительно хотелось спать, вечером - чтение и разговоры с рабочими.
Софья Бардина была счастлива своими успехами. Но если бы над ней не довлели народнические идеи, то ее работа и работа многих других дала бы значительно более плодотворные результаты: Бардина могла зажечь рабочего, увлечь его за собой, но не умела дать ему направление, организовать его для борьбы, сделать решительный шаг здесь же, на фабрике.
Однажды вечерам, во время обычного чтения, в "спальню" вошел приказчик. Он постоял несколько минут незамеченным, потом подошел к группе и вкрадчиво сказал:
- Зачем ты, Аннушка, здесь? Мужикам нужно вставать в четыре часа, а ты не даешь им спать, - и быстро вышел из спальни.
Встревожились рабочие. "Выдаст, идол", - убежденно говорили они.
Бардиной стало ясно, что это первый провал, что оставаться ей дальше на фабрике, - значит подвести рабочих. Надо уходить. Но как? Просто бежать, оставя фальшивый паспорт, - опасно. Сейчас же бросятся шпики по горячему следу, и все пропадет. Она решила попытать счастья.
На другой день, утром, Анна пошла к хозяину и попросила расчет: "Не хочу больше оставаться та фабрике, приказчик дерется".
Видно, до хозяина еще не дошло известие о случившемся. Бардина получила расчет и поселилась на общей квартире в Лефортове, где жили и другие члены кружка.
3
Пропагандистская работа не прекращалась. Раз завязанные связи росли и крепли: пропагандой были охвачены не только московские фабрики, но и в Иваново-Вознесенске, Туле, Киеве и Саратовской губернии. Это уже действовал не удаленький кружок, а крепко сколоченная организация, соединявшая интеллигентов и ряд рабочих: мужчин и женщин.
Горя энтузиазмом и стремясь возможно шире раскинуть сеть социалистической пропаганды, члены кружка действовали почти открыто, не соблюдая подчас даже элементарной конспирации. Результаты этого очень скоро сказались.
Уже в марте 1875 г. в жандармское управление стали поступать от администрации различных фабрик сообщения, что среди рабочих обнаружены книжки "преступного содержания". Полиция приняла все меры к расследованию - и в конце марта были задержаны рабочие Иван Баринов и Васильев, распространявшие нелегальную литературу. У Васильева как раз жили члены кружка и в том числе Бардина. Жена Васильева, думая выгородить мужа, сообщила жандармам адрес нелегальной квартиры.
После ареста Васильева члены организации должны были немедленно с'ехать с квартиры и замести следы. Было решено, что 3 апреля уже никто не явится на квартиру в доме Корсак, в Лефортове. И, тем не менее, меры предосторожности не были соблюдены: 4 апреля жандармы вломились в комнату, где беспечно распивали чай члены организации и весело шутила Бардина. Жандармов было 20, кружковцев - 9: ни о побеге, ни о сопротивлении нельзя было думать. Все они были арестованы.
На предварительном следствии Бардина назвала себя буквой "А" и категорически заявила, что никаких показаний давать не будет.
*
Возникший по этому делу "первый большой политический процесс, известный под названием "Процесс 50", слушался в Петербурге в конце февраля - начале марта 1877 г. Этот процесс привлек к себе огромный общественный интерес. На нем была произнесена знаменитая речь рабочего Петра Алексеева, и впервые в стенах суда молодая девушка посмела высказать открыто основные принципы всероссийской революционной партии. Речь Софьи Бардиной, полная глубокого ума и чувства, блестяще построенная, произвела громадное впечатление на общество.
Обвиняя правительство в том, что оно разрушает основы семьи, государственности, Бардина в конце речи высказала глубокое убеждение, что такое широкое движение, продолжающееся уже несколько лет сряду и вызванное, очевидно,. самим духом времени, не может быть остановлено никакими репрессивными мерами.
Здесь ее прервал председатель суда, сенатор Петерс:
- Нам совсем не нужно знать, в чем вы убеждены.
Но Бардина продолжала:
- Оно, может быть, пожалуй, подавлено на некоторое время, но с тем большей силой оно возродится снова, как это всегда бывает после всякой реакции подобного рода, и так будет продолжаться до тех пор, пока наши идеи не восторжествуют. Я убеждена еще в там, что наступит день, когда даже и наше сонное и ленивое общество проснется и стыдно ему станет, что оно так долго позволяло безнаказанно топтать себя ногами, вырывать у себя своих братьев, сестер и дочерей и губить их за одну только свободную исповедь своих убеждений. И тогда оно отомстит за нашу гибель... Преследуйте же нас - за вами пока материальная сила, господа, но за нами - сила нравственная, сила исторического прогресса, сила идеи, а идеи, увы, на штыки не улавливаются!
По приговору суда, Софья Бардина получила 9 лет каторги. Впоследствии каторга была заменена вечным поселением в Ишиме. В 1881 г. Бардина бежала из Ишима в Казань, а затем в Москву. Не приняв новых идей народовольчества, основным устремлением которого был террор, она уехала заграницу. Тяжелое моральное состояние, связанное с оторванностью от революционной работы, чувство одиночества и ненужности существования, а также физическая надломленность как результат тюрьмы и ссылки привели ее к самоубийству. 13 апреля 1883 г. она выстрелила в сердце. 26-го утром, после 12-дневной мучительной агонии, Софья Бардина умерла.
* * *
С.Степняк-Кравчинский о Софье Бардиной
Два стихотворения Софьи
А ей самой посвящено стихотворение А.Я.Полонского "Узница"
Подборки материалов
Революционная традиция в России
О русских революционерках: типы и характеры
Революция - женского рода!
Приведено по: Борьба классов. 1934, № 7-8. C.89-93
1
Неподалеку от грязной Яузы, на Сыромятнической улице, в Москве, расположилась суконная фабрика Лазарева. Вокруг главного корпуса в беспорядке были нагромождены старые и новые строения: ткацкие корпуса, сушильни, аппаратные, хозяйственные помещения. Особняком стоял деревянный казарменный дом - это "спальни", отдельно для мужчин и женщин; тут же и каморки для семейных.
На этой фабрике под именем Анны Зайцевой работала в 1874 г. Софья Бардина, первая московская пропагандистка, одна из наиболее ярких представительниц революционного народничества эпохи 70-х годов.
Софья Илларионовна Бардина родилась в 1853 г. в семье полицейского чиновника. Девяти лет девочку отдали в тамбовский институт, который она окончила отлично. Попав в Москву в 1871 г., Бардина была сразу охвачена настроением социалистической молодежи. В многочисленных кружках самообразования молодежь не только запасалась знаниями, но и вырабатывала свое миросозерцание. Там читались рефераты по разнообразнейшим темам: от Великой французской революции и изложения трудов Бокля до разбора работ о расколе и общине в России. Там читалась нелегальная, социалистическая литература, велись оживленные споры, обсуждались и намечались дальнейшие пути деятельности.
Но вместе с тем Бардина хотела продолжать серьезное специальное образование.
В те поды доступ женщинам в высшие учебные заведения был запрещен. Познакомившись и сдружившись с сестрами Любатович, Бардина уговорила их отправиться вместе с ней в Швейцарию в Цюрих, и там поступить на медицинский факультет.
В Швейцарию стремилось много молодежи: здесь был центр русской эмиграции; здесь каждый мог познакомиться с кумирами русской радикальной молодежи того времени - Бакуниным и Лавровым; здесь молодежь могла вволю начитаться разного рода нелегальных книг, свободно собираться и, наконец, слышать и видеть деятелей Международного товарищества рабочих - Интернационала. Швейцария гостеприимно раскрывала перед ними двери университетов.
Бойкая, энергичная, остроумная Софья Бардина вскоре заняла место верховода среди своих товарок. Она была всеобщей любимицей. Никто никогда не слышал от нее жалоб на плохое настроение. Она рассыпала брызги жизнерадостности и веселья. В ее речах было много ума, тонкой насмешливости и наблюдательности.
Ее кипучая деятельность передавалась другим. Она была инициатором и организатором кружка, поставившего себе целью изучение развития социалистических идей, ознакомление с политической экономией и рабочим движением Запада.
В кружок "фричей", названный так по имени хозяйки дома, где жили девушки, входили Вера Александрова, Ольга и Вера Любатович, Бетти Каминская, три сестры Субботины, Лидия и Вера Фигнер, Дора Аптекман.
Вместо медицинской школы и чисто научных занятий девушки были захвачены напряженной политической жизнью Швейцарии: они посещали заседания швейцарской секции Интернационала, изучали политическую экономию и сочинения Прудона, Бакунина, Маркса, по-разному, открывавших: перед ними новые, широкие горизонты.
Душой кружка была Софья Бардина, "тетка", как ее в шутку называли друзья.
Но вольная жизнь в Цюрихе продолжалась недолго. Летом 1873 г. вышел указ Александра II, приказывающий студенткам покинуть Цюрих ввиду того, что якобы студентки под видом занятий предаются безнравственной жизни, а также заражаются социалистическими идеями, Тем, кто не выполнит незамедлительно требование правительства, указ грозил недопущением к экзаменам в России и к работе по специальности.
Многие студентки немедленно вернулись в Россию, члены кружка раз'ехались по другим городам.
Бардина поняла, что здесь протестом ничего не возьмешь. Да и не стоит сразу навлекать на себя подозрение полиции. Ведь впереди огромная работа, образование же не самоцель, а средство для революционной деятельности. Бардина уезжает в Женеву и кончает там краткосрочные курсы акушерок.
2
В 1874 г. Бардина и весь кружок, слившийся с группой кавказцев (Джабадари, Чекоидзе, кн. Цицианов и др.) в одну организацию, уже были в Москве.
Это было фактически главное ядро всероссийской социально-революционной организации, сложившейся заграницей.
Прежде всего московская организация решила заняться пропагандой среди фабричных рабочих и уже через них воздействовать на крестьянство.
В результате этой пропаганды к организации присоединились рабочие: Николай Васильев, Петр и Никифор Алексеевы, Иван Союзов, Семен Агапов, Михаил Грачевский, Пафнутий Николаев, Иван и Прохор Бариновы.
Для того чтобы распропагандировать еще больший круг рабочих и работниц, Софья Бардина и другие члены организации начали своеобразное "хождение в народ".
Молодые девушки, страстно преданные своей идее, решили пойти для пропаганды на фабрики под видом простых работниц.
Ранним морозным утром, в полушубке и в огромном платке, с паспортом на имя солдатки Анны Зайцевой пришла в контору суконной фабрики Лазарева Софья Бардина.
Приказчик с плутоватым лицом тщательно рассмотрел ее паспорт, потом ее самое, задал несколько вопросов и заявил, что с завтрашнего дня она может перебираться на фабрику.
И вот с декабря 1874 г. началась новая жизнь для Софьи Бардиной. На практике надо было осуществлять идеи, воспринятые в Цюрихе, и пропагандировать их, подвергая риску свою жизнь. Привыкшая к известному комфорту, воспитывавшаяся в барских условиях, Софья Бардина и не представляла себе в действительности того, чем являлась русская фабрика в те годы. Это была настоящая каторга, забиравшая все силы, все жизненные соки в тяжелом, одуряющем труде. После работы все шли в казармы, так называемые "спальни". От спертого воздуха кружилась голова. На грязных полатях тощий сенной тюфячок, соломенная подушка без каких-либо признаков белья. Укрывались чем попало, чаще всего снятыми с себя вещами.
Жили впроголодь. Забитые, приниженные, бесправные рабочие ни о чем не думали, кроме самых узких, насущных интересов.
Но велика была преданность идее: Софья Бардина не ушла, не капитулировала перед непривычными трудностями.
В женской мастерской, где она работала, работницы были сплошь неграмотны. Все их интересы вращались вокруг нового ситцевого платья, гаданья на картах да пересудах о любовных делах. Напрасно старалась Бардина разбудить в них интерес к чтению. Она брала увлекательные книжки, пыталась беседовать с ними, но усилия ее оставались бесплодными: женщины проявляли величайшее равнодушие к ее словам, а то и поднимали ее насмех. Но Бардина была настойчива: раз поставив себе какую-нибудь цель, она упорно ее добивалась.
Нужно завести знакомство с мужчинами, решила она. Это было трудно осуществимо. Спальни мужчин и женщин были в разных местах, и проникнуть на мужскую половину при существовавшем фабричном полицейском режиме было почти невозможно. Почти.., но не совсем.
И вот Анна Зайцева, познакомившись с одним рабочим через его жену, свою соседку по стану, выработала решительный план.
Однажды вечером, после работы, выбежала она крадучись на мужскую половину. Спать еще было рано - и рабочие занимались кто чем хотел: одни с азартом играли в засаленные карты "на щелчки", другие чинили себе какое-то тряпье - это были самые солидные; кто пел песни, валяясь на нарах, кто тут же закусывал. Маленькая керосиновая лампа мутно брезжила, оставляя в темноте углы и придавая безобразный лохматый вид людям и предметам.
Приход Анны сразу обратил на себя всеобщее внимание.
- А-а, красавица, что, соскучилась по мужикам? Да к кому же ты пришла, ишь отчаянная баба? Подь ко мне, я лучше... - и десятки рук потянулись к ней.
- Мне Василия-слесаря надо, - бойко ответила Анна. - Что-то не вижу его.
- Здесь я, - отолгался Василий, выходя из темноты. - Брось, ребята, чего накинулись? Это девка не для вас. Знаю ее. Жена говорила. Что тебе, Аннушка?
- Не зайдешь ли, Василий, к нам, в отделочную, поутру? Что-то неладно у нас со стайками. Я и твоя Дуняша измучились. Сам понимаешь: невыработка - это гроб.
- Это уж что говорить! Верно это, - раздались сочувственные голоса.
- А тут еще штрафы, - продолжала Аннушка. - Вчера выскочил какой-то винтик. Чем я виновата, ан глядишь - штраф взяли, 50 копеек... А я в день заработала 30 копеек. Разве это заработок? Слезы одни.
И Анна вытерла рукавом глаза. Рабочие окружили ее, тихо переговариваясь. Сочувствие было на ее стороне.
- Плохо нашему брату жить, вон вы, мужики, в какой грязи да гадости живете. А небось Лазарев в хоромах живет, сладко ест и пьет, после обеда на диване валяется да книжку хорошую почитывает. А на вас погляжу, так, верно, и грамоте никто не знает, даром что мужики.
Это задело за живое. Баба - и такие речи.
- Ишь ты, больно языкастая, - послышался обиженный голос. - Нас попрекаешь, а сама - бьюсь об заклад - только кресты умеешь ставить.
- Вот и не угадал, Егор: жила я в прислугах у раскольников, обучили они меня грамоте. По гроб буду им благодарна. Шибко теперь читать умею. Да вот хошь сейчас почитаю.
И, недолго думая, Аннушка вынула из-за пазухи "Сказку о четырех братьях".
- А, ну-ну, давай сюда, поближе. Вот тут маленечко посветлее, - засуетились рабочие.
Устроили Анну у лампы, сгрудились вокруг и сразу замолкли: поразила их девушка. Затаив дыханье, слушали. Ведь среди них самих не больше десяти грамотных на сотню.
Когда Анна кончила, посыпались расспросы, возгласы удивления, что такая бойкая и грамотная девка.
- Ну, мне пора, заболталась тут с вами, - проговорила Анна и, накинув платок, двинулась к двери.
- Ты погоди, Аннушка, почитай еще. Ну завтра приходи. Придешь? - кричали ей вдогонку.
И долго шли разговоры и о диковинной девке и о диковинной сказке.
Анна с сильно бьющимся от радости сердцем летела через двор. Начало было успешно и сулило большие перспективы. В эту ночь ей не казались ужасными ни духота, ни жесткий тюфяк, ни клопы. Радостная и счастливая, она не обратила внимания на ехидный шопот соседок насчет ее позднего прихода. Она была уверена, что удачно брошенное семя даст свои плоды.
И действительно: рабочие сильно заинтересовались чтением. Как-то во время работы к ней подошел Василий, якобы для осмотра стайка, и шепнул: "Приходи сегодня, Аннушка, почитай нам. Ребята больно взбудоражились".
Анна пришла, и с тех пор начались систематические чтения. Иногда вместо казармы собирались в ближайших трактирах, где под пьяный говор, в клубах махорочного дыма читались нелегальные брошюры: "Емелька Пугачов", "История одного крестьянина", "Чтой-то, братцы", "О мученике Николае", "Сборник новых песен и стихов", "Крестьянские выборы", "Хитрая механика" и другие.
Софья Бардина много говорила о деревне, с которой рабочие были связаны. Оттуда, по мнению народников, должно было придти спасение: распропагандированное крестьянство - вот опора революции. Рассказывала она и о том, как живут рабочие на Западе, как они борются. Осторожно намекала, что и без царей народ управляется и с богачами борется.
Анна читала книжку, потом отвечала на вопросы, проводя аналогию между жизнью рабочих в действительности и напечатанным в доводке. Много говорила о том, что рабочему необходимо быть грамотным, что тогда легче не дать себя в обиду хозяину-капиталисту.
Так пролетели пять недель. Днем - тяжелая работа, от которой ломило руки и ноги и мучительно хотелось спать, вечером - чтение и разговоры с рабочими.
Софья Бардина была счастлива своими успехами. Но если бы над ней не довлели народнические идеи, то ее работа и работа многих других дала бы значительно более плодотворные результаты: Бардина могла зажечь рабочего, увлечь его за собой, но не умела дать ему направление, организовать его для борьбы, сделать решительный шаг здесь же, на фабрике.
Однажды вечерам, во время обычного чтения, в "спальню" вошел приказчик. Он постоял несколько минут незамеченным, потом подошел к группе и вкрадчиво сказал:
- Зачем ты, Аннушка, здесь? Мужикам нужно вставать в четыре часа, а ты не даешь им спать, - и быстро вышел из спальни.
Встревожились рабочие. "Выдаст, идол", - убежденно говорили они.
Бардиной стало ясно, что это первый провал, что оставаться ей дальше на фабрике, - значит подвести рабочих. Надо уходить. Но как? Просто бежать, оставя фальшивый паспорт, - опасно. Сейчас же бросятся шпики по горячему следу, и все пропадет. Она решила попытать счастья.
На другой день, утром, Анна пошла к хозяину и попросила расчет: "Не хочу больше оставаться та фабрике, приказчик дерется".
Видно, до хозяина еще не дошло известие о случившемся. Бардина получила расчет и поселилась на общей квартире в Лефортове, где жили и другие члены кружка.
3
Пропагандистская работа не прекращалась. Раз завязанные связи росли и крепли: пропагандой были охвачены не только московские фабрики, но и в Иваново-Вознесенске, Туле, Киеве и Саратовской губернии. Это уже действовал не удаленький кружок, а крепко сколоченная организация, соединявшая интеллигентов и ряд рабочих: мужчин и женщин.
Горя энтузиазмом и стремясь возможно шире раскинуть сеть социалистической пропаганды, члены кружка действовали почти открыто, не соблюдая подчас даже элементарной конспирации. Результаты этого очень скоро сказались.
Уже в марте 1875 г. в жандармское управление стали поступать от администрации различных фабрик сообщения, что среди рабочих обнаружены книжки "преступного содержания". Полиция приняла все меры к расследованию - и в конце марта были задержаны рабочие Иван Баринов и Васильев, распространявшие нелегальную литературу. У Васильева как раз жили члены кружка и в том числе Бардина. Жена Васильева, думая выгородить мужа, сообщила жандармам адрес нелегальной квартиры.
После ареста Васильева члены организации должны были немедленно с'ехать с квартиры и замести следы. Было решено, что 3 апреля уже никто не явится на квартиру в доме Корсак, в Лефортове. И, тем не менее, меры предосторожности не были соблюдены: 4 апреля жандармы вломились в комнату, где беспечно распивали чай члены организации и весело шутила Бардина. Жандармов было 20, кружковцев - 9: ни о побеге, ни о сопротивлении нельзя было думать. Все они были арестованы.
На предварительном следствии Бардина назвала себя буквой "А" и категорически заявила, что никаких показаний давать не будет.
*
Возникший по этому делу "первый большой политический процесс, известный под названием "Процесс 50", слушался в Петербурге в конце февраля - начале марта 1877 г. Этот процесс привлек к себе огромный общественный интерес. На нем была произнесена знаменитая речь рабочего Петра Алексеева, и впервые в стенах суда молодая девушка посмела высказать открыто основные принципы всероссийской революционной партии. Речь Софьи Бардиной, полная глубокого ума и чувства, блестяще построенная, произвела громадное впечатление на общество.
Обвиняя правительство в том, что оно разрушает основы семьи, государственности, Бардина в конце речи высказала глубокое убеждение, что такое широкое движение, продолжающееся уже несколько лет сряду и вызванное, очевидно,. самим духом времени, не может быть остановлено никакими репрессивными мерами.
Здесь ее прервал председатель суда, сенатор Петерс:
- Нам совсем не нужно знать, в чем вы убеждены.
Но Бардина продолжала:
- Оно, может быть, пожалуй, подавлено на некоторое время, но с тем большей силой оно возродится снова, как это всегда бывает после всякой реакции подобного рода, и так будет продолжаться до тех пор, пока наши идеи не восторжествуют. Я убеждена еще в там, что наступит день, когда даже и наше сонное и ленивое общество проснется и стыдно ему станет, что оно так долго позволяло безнаказанно топтать себя ногами, вырывать у себя своих братьев, сестер и дочерей и губить их за одну только свободную исповедь своих убеждений. И тогда оно отомстит за нашу гибель... Преследуйте же нас - за вами пока материальная сила, господа, но за нами - сила нравственная, сила исторического прогресса, сила идеи, а идеи, увы, на штыки не улавливаются!
По приговору суда, Софья Бардина получила 9 лет каторги. Впоследствии каторга была заменена вечным поселением в Ишиме. В 1881 г. Бардина бежала из Ишима в Казань, а затем в Москву. Не приняв новых идей народовольчества, основным устремлением которого был террор, она уехала заграницу. Тяжелое моральное состояние, связанное с оторванностью от революционной работы, чувство одиночества и ненужности существования, а также физическая надломленность как результат тюрьмы и ссылки привели ее к самоубийству. 13 апреля 1883 г. она выстрелила в сердце. 26-го утром, после 12-дневной мучительной агонии, Софья Бардина умерла.
* * *
С.Степняк-Кравчинский о Софье Бардиной
Два стихотворения Софьи
А ей самой посвящено стихотворение А.Я.Полонского "Узница"
Подборки материалов
Революционная традиция в России
О русских революционерках: типы и характеры
Революция - женского рода!