ЛЬВОВ
УДИВИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ, КОТОРАЯ СЛУЧИЛАСЬ СО МНОЙ КОГДА-ТО В КОЛДОВСКОМ ГОРОДЕ ЛЬВОВЕ
1971 г., декабрь. В Киевском горкоме комсомола мне предложили поработать с делегацией молодых учителей из Краковского воеводства, приглашенных на зимние каникулы. Я должна была встретить их во Львове, привезти в Киев, а потом отработать с ними всю приготовленную для них программу. Что из этого вышло, постараюсь рассказать как-нибудь отдельно.
Во Львов я приехала ближе к вечеру 24 декабря. Меня встретила обаятельная красивая сотрудница из местного Бюро путешествий. Она отвезла меня в ведомственную маленькую гостиничку. Поезд из Кракова ожидался вечером следующего дня. В моём распоряжении были сутки. Целые сутки во Львове! Чудо!
Был канун католического Рождества, и я, немного отдохнув, отправилась к костёлу, посмотреть католическую службу. В подробности вдаваться не буду, но вот что меня поразило - ксендз читал молитву на латыни, и все присутствующие, в том числе дети, которых здесь было много, вторили ему, а затем и подпевали певчим тоже на чистой латыни. И видно было, что звучали не просто механически заученные слова, каждый понимал смысл произносимого. «Ничего себе!»- подумала я. - «Ведь в советских школах латынь не преподавалась. Выучить этот мертвый язык по собственной воле, только для того, чтобы понимать смысл молитв, могла заставить только глубокая убежденность в своей правоте.» И действительно, в глазах молящихся светилась истинная, глубокая вера. И это происходило в годы, когда в стране детям с пеленок внушали, что вера в Бога «не есть хорошо», насаждался атеизм, коммунистические идеи, а принадлежность к любой религии, мягко говоря, не приветствовалась. И мне вдруг подумалось - да советская власть здесь и не ночевала, случись что - первыми оторвутся (как в воду глядела!).
Эта мысль не оставляла меня и весь следующий день, когда я бродила по городу, общалась с людьми. Во всём ощущался какой-то особый аристократизм - в культуре общения, в готовности придти тебе на помощь, в открытости, приветливости, уважительности, отсутствии намёка на хамство и даже в одежде. Представьте себе, утром я зашла в парикмахерскую освежить маникюр. Болтая с маникюршей, посетовала, мол, кофейни в городе работают только с 11-ти, а мне совершенно необходимо срочно выпить кофе - давление у меня низкое, упадок сил. И вот через пять минут девушка, подметавшая в это время около нас, поставила на столик передо мною чашечку дымящегося черного кофе. У меня от неожиданности просто челюсть отвисла! А вскоре был нанесен еще один «удар» по моей психике. Какая-то женщина (видимо, сотрудница) принесла целую сумку тарани. Я не удержалась и завистливо пискнула, сглотнув судорожно слюну. И тут же в моей сумке очутились две замечательные рыбины. Отказываться было бесполезно. «Это «не наш» город!»- вертелось у меня в мозгу.
Всё время, пока я ходила и любовалась потрясающей средневековой архитектурой, меня не оставляло ощущение какой-то нереальности, предчувствия чего-то необычного, фантастического. И не зря. К середине дня я добрела до площади Рынок. Нет, это не рынок в общем понимании. Так называлась площадь. Квадратная по форме. С четырех сторон ее окружали каменные дома - именно каменные, а не кирпичные, с толстенными стенами и глубокими оконными проёмами. Строения чуть ли не 17-го века. Посередине площади продолговатое здание, кажется, трехэтажное (не помню уже), с четырехугольной башенкой на одном из углов. Это Ратуша.
Я к тому времени проголодалась и зашла в кафе с названием «Пид лэвом». Это было просторное полуподвальное помещение со множеством столиков. Народу в кафе почти никого не было. За одним из крайних столиков сидел длинноволосый, лет тридцати молодой человек. Он пил кофе и листал какой-то внушительный старинный фолиант. Рядом на столе лежал еще один такой же. Я направилась к столику в дальнем углу. Проходя мимо молодого человека, я, совершенно непонятно, почему, подумала - этот человек захочет со мной познакомиться, хотя он даже не поднял в мою сторону голову.
Когда я в ожидании заказа пила кофе, молодой человек подошел к моему столику. Он положил передо мной увесистую старинного вида книгу и произнес тихо: «Это должно вас заинтересовать». Затем вернулся на свое место и вновь углубился в чтение своего фолианта, внешне более не проявляя ко мне интереса.
Я перелистала несколько страниц, пробежав их взглядом по диагонали. Там был текст о кабалистике, колдовстве и экстрасенсорике. Шрифт был дореволюционный - с ятями и твердым знаком на конце слов. Меня действительно интересовала эта тематика. В 68-ом году мне даже довелось побывать на весьма странном международном слёте парапсихологов. Слёт был негласным, ни в какой прессе не освещался. Он длился три дня. В первый день мы слушали очень интересные доклады парапсихологов в Доме дружбы народов. Остальные два дня - просмотр фильмов по этой тематике в посольстве Чехословакии. Я даже подружилась с директором Финского института парапсихологии и магнетизма мистером Фалером.. Потрясающий мужик с великолепным чувством юмора. Во время его доклада народ веселился от души. Очень забавным было наше общение. Дело в том, что в школе я поленилась выучить английскую грамматику, а без нее грамотные фразы не составишь. Английскую же речь я довольно сносно понимала тогда (сейчас уже всё выветрилось). Такое было однобокое знание языка. Я, как собачка, всё понимала, а сказать не могла. Выход был найден неожиданный - он читал мои мысли (конечно, не совсем точно, но очень близко по смыслу) и отвечал мне по-английски. Я тоже понимала не совсем точно, но близко по смыслу. Фантастика!!! На прощание мистер Фалер подарил мне свою книжку с автографом. Позже эту книжку один нехороший человек взял на денек почитать, да так и не вернул. Так и не осталось у меня никаких «вещественных доказательств о невещественных отношениях».
К концу моей трапезы молодой человек снова подошел ко мне и сказал: «Если вам действительно интересно, я подожду вас у входа». «Хорошо», - ответила я.
Когда я вышла из кафе, я не сразу узнала его. Стоял человек совершенно чеховской внешности - в длиннополом пальто и широкополой шляпе. Это сходство дополнял слегка потёртый саквояж в руке. Он предложил мне прогуляться по городу и побеседовать. Заинтригованная, я согласилась.
Мы, наконец, познакомились. Сейчас уже не помню точно ни его фамилии, ни имени - всё-таки 40 лет прошло. Кажется, его звали Анатолий - пусть будет так. Как оказалось, он был экстрасенсом-профессионалом (это в те-то годы!) и во Львов приехал с целью провести ряд встреч со зрителями. И только тут я обратила внимание на развешанные по городу афиши, оповещавшие об этом событии.
Странное дело - мы как будто совсем позабыли о причине, послужившей нашему знакомству. Просто бродили по городу и рассказывали друг другу о себе. Анатолий приехал из Таллина, очень похожего, по его словам, на Львов. Дома у него осталась жена, с которой он когда-то познакомился в самый тяжелый момент ее жизни, когда она пыталась покончить с собой. Немалыми усилиями, постепенно он вывел её из глубочайшей депрессии, а потом они поженились. Любви, в общем понимании этого слова, между ними не было. Он к ней относился по принципу «мы в ответе за тех, кого приручили», а она была безмерно благодарна ему. И это их связывало очень крепко.
В конце концов я всё же рассказала ему о том слёте экстрасенсов в Москве и о моём забавном общении с мистером Фалером. Анатолий предложил мне повторить тот опыт. И у нас получилось! Я «мыслила», а он озвучивал мои мысли. Это было очень весело.
Часа через два нам пришлось попрощаться. Скоро должен был придти поезд с моими поляками, а Анатолию нужно было подготовиться к предстоящему выступлению. На прощание он попросил меня черкнуть из Киева на Почтамт до востребования хотя бы несколько слов о том, как у меня пойдут дела с делегацией. И еще мы договорились снова встретиться в том же кафе в три часа дня, когда я привезу делегацию снова во Львов для дальнейшего их следования в Краков. На том и расстались.
В Киеве у меня с поляками пошла такая круговерть, что было не до писем, даже самых коротеньких. Но каждый день, ровно в три часа дня, у меня начинало тревожно колотиться сердце - где бы я ни была и чем бы ни была занята.
Всего за день до нашего обратного вояжа из Киева в Краков неожиданно выяснилось, что наш поезд прибудет в Краков не в первой половине дня, как предполагалось ранее, а только к вечеру. И тут я вспомнила о предстоящем свидании с Анатолием в три часа дня. Господи, он придет - а меня нет! Я очень разволновалась - как быть? И меня осенило. Я позвонила той замечательной женщине из Львовского бюро путешествий, встретившей меня в мой первый приезд. И, представьте - она согласилась пойти туда вместо меня и рассказать Анатолию о сложившейся ситуации!
И вот я опять во Львове. Проводила своих польских друзей - они уже стали мне друзьями, с некоторыми я даже потом переписывалась. До моего киевского поезда еще около часа. От всей возни с проводами совершенно упарилась. Стою на перроне, дышу легким морозцем. Во рту пересохло. Думаю - надо бы пойти мороженое купить. Но от страшной усталости совершенно лень двигаться. И вдруг за спиной раздается тихий голос: «Вы, кажется, хотите чего-то холодного». Оборачиваюсь - Анатолий протягивает мне вафельный стаканчик с мороженым. Боже, как же я обрадовалась - даже не знаю, чему больше - мороженому или появлению Анатолия.
Мы вошли в здание и уединились подальше от вокзального шума на лестнице, ведущей в депутатский зал. Анатолий рассказал, что через неделю после моего отъезда начал каждый день в три часа ходить на Почтамт в надежде получить от меня весточку. Это как раз, когда у меня колотилось сердце! Потом, уже не помню, почему, я посетовала, что с тех пор, как переехала из Москвы в Киев, совершенно перестала писать стихи. Ну. не пишутся - и всё тут! «Вам надо влюбиться», - неожиданно заявил он. «Так не в кого!» - развела я руками. «Хотите, я вас в себя влюблю?» «То есть, как это?» «А вот так!» И он взял в свои ладони мою руку и попросил помолчать. Очень скоро у меня бешено заколотилось сердце, горячая сладостная волна накатила на меня. Ну, нет! Такого оборота я не ожидала, да и не хотела! Я резко выдернула руку. Анатолий рассмеялся, обернул всё это в шутку. Но я видела, как он смущен и разочарован.
Мне уже было пора на поезд, чему я была очень рада. Прощание было грустным. Мы знали, что уже больше никогда не увидимся. Но мы также знали, что встреча эта навсегда останется в памяти каждого из нас.
Потом еще не один год у меня вдруг, ни с того ни с сего, безо всяких на то видимых причин начинало всё так же тревожно колотиться сердце. И я сразу вспоминала Львов и ту странную, удивительную встречу.